Античная драма - "Софокл"

Нерон

Сестры проклятой голову я требую.

Префект

Я весь дрожу… Оцепенел от ужаса…

Нерон

Ослушаться готов ты?

Префект

Упрекаешь зря!

Нерон

Щадить врага?

Префект

Врагом считаешь женщину?

Нерон

Она злодейка!

Префект

Кто же уличил ее?

Нерон

Мятеж толпы.

Префект

Кто мог направить бешенство?

Нерон

Тот, кто их подстрекал!

Префект

Никто, я думаю.

Нерон

Нет, женщина: природа склонность к злу в нее Вложила, научив коварству вредному.

Префект

Но не дала ей сил.

Нерон

Чтоб неприступною Она не стала, чтобы силы слабые Мог страх сломить иль кара. Уж давно она Виновна; запоздал лишь с приговором я. Оставь советы и мольбы и слушайся Приказа: пусть на судне увезут ее На берег дальний и покончат с нею там, — Чтоб, наконец, покинул сердце вечный страх.

Расходятся.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

На орхестру вступает первый хор.

Хор

О, как много людей погубила ты, Народа любовь! Попутным ветром надув паруса, Ты в открытое море выносить ладью И слабеешь потом, Покидая корабль на волю волн. Обоих Гракхов оплакала мать:[329] Чрезмерной любовью сгубила их чернь, Средь которой они обрели почет И знатностью рода, и блеском речей, Благочестьем и верностью храбрых сердец, И знаньем законов, и силой ума. Такую же смерть, о Ливий,[330] тебе Послала судьба: Ни святость фасций тебя не спасла, Ни стены дома. Примеры еще Я бы вспомнил — да новая скорбь не дает: Та, которой вернуть отцовский дворец И ложе брата хотел народ, На глазах у всех, Рыдая, идет на гибель, на казнь. Кто, довольствуясь хижиной низкой, живет Незаметно и бедно — благо тому: Лишь высоким домам ураганы страшны, И часто Фортуна рушит их в прах.

Стражники вводят Октавию.

Октавия

Куда вы меня ведете? Куда Мне царица велит в изгнанье уйти, Если, тронута жалостью к бедам моим, Подарить мне жизнь решила она? Если ж смертью тираны хотят увенчать Мой горький удел, почему б им не дать Мне пасть на родной жестокой земле? Больше нет для меня на спасенье надежд! О, горе! Я вижу брата корабль, На котором когда-то плыла его мать, А теперь поплывет горемыка-сестра, Из покоя брачного изгнана им. Благочестье лишилось силы святой, И богов больше нет: Лишь Эриния мрачная в мире царит. Кто достойно оплачет мою беду? Где тот соловей, что стонам моим Ответит песней? О, если бы мне Соловьиные крылья дала судьба![331] Сбросив тяжесть тоски, улетела бы я На легких крылах от людской толпы, От жестокой вражды, от кровавой резни, Вдалеке от всех, средь пустынных рощ На тонкой ветке пела бы я, Разливая печально-звонкую трель.

Хор

Но родом людским управляет рок, И не может никто избрать для себя Надежный удел на веки веков. Нас каждый день превратности ждут, И каждое утро приносит страх. Пусть примеры душу твою укрепят: Их было немало в вашем роду. Намного ль твоя тяжелей судьба? Прежде всех тебя Назову я, мать девяти детей, Августа внучка, Агриппы дочь,[332] Супруга цезаря! Имя твое Сияло славой по всей земле. Залоги мира чрево твое Даровало не раз, Но вскоре изгнанье узнала ты, Бичи и цепи, утраты и скорбь, И мучительно долгую, страшную смерть, А ты, счастливая Друза жена, Счастливая мать, — ты сама навлекла, О Ливия,[333] казнь злодеяньем своим. Повторила Юлия ту же судьбу:[334] После долгих лет изгнанья она Убита была — безо всякой вины. И та, что тебя на свет родила, Разве знала власти предел она? Во дворце царила, потомством своим И любовью мужа сильна и горда; И она, покорясь слуге своему, Убита была солдатским мечом. А Нерона мать, что могла бы мечтать О том, чтобы власть простереть до небес? Пусть не смели грубые руки гребцов Посягнуть на нее, — Но долго ее терзали мечом, И жертвой сына пала она.