"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Питер приходил домой с отцом и обедал с родителями. Они играли в карты, обсуждали передовицу The Times, Сидония читала им письма от родни. Отец и мать рано ложились, а Питер шел в свой кабинет и продолжал работать. На выходные они ездили в Мейденхед, или в Саутенд, к вдовствующей герцогине.

- И у Джона сын родился, - вспомнил Питер письмо, что догнало их в Гонконге: «Папа прав. Приеду и женюсь. Пусть не по любви, просто на хорошей девушке. Мама хотела, чтобы я на Аните женился..., Бедный Аарон, дочь потерять, да еще и так...»

-Налей-ка мне еще чаю, - попросил он кузена, присаживаясь рядом.

-Сейчас увидим, что там за немец, - Питер усмехнулся.

Слуга нашел Степана в библиотеке. Они с Наримуне сидели над математикой. Младший сын даймё был смышленым юношей. Степан часто жалел о том, что в Японии ему учиться негде. «Когда откроют страну, - успокаивал он подростка, - начнут к вам приезжать ученые, инженеры..., Будешь дальше заниматься».

-Сатору-сан, - поклонился японец, - его светлость просит вас пройти в чайный павильон. Там европейские гости. Он бы хотел, чтобы вы с ними встретились.

-Я скоро вернусь, - пообещал Степан Наримуне, поднимаясь, поправляя свои мечи, - а ты пока разберись с этими уравнениями.

В саду было жарко, жужжали пчелы. Он, идя по дорожке, с тоской посмотрел на ворота,  отделявшие женскую половину замка. Они приехали в  Сендай поздно вечером. Мирьям сразу пошла, ночевать туда. Степан долго ворочался  в своей комнате. Он уже привык, в горах, спать рядом с ней. «Ничего, - ласково подумал мужчина, - скоро мы всегда будем вместе. Можно заодно о проезде договориться, с этими капитанами».

Личные апартаменты даймё тоже были отделены от парка  мощной, высокой стеной. Степан бывал там. Он знал, что у Йошикуне есть сад камней, заложенный его покойной женой, своя терраса для чаепития, беседки и павильоны. «Туда он их не повел, - хмыкнул Степан, - те комнаты только для самых дорогих гостей».

Легкий, изящный чайный домик стоял на берегу канала. Степан напомнил себе: «Мечи надо у входа оставить».  Он прошел через усаженный азалиями и бамбуком садик. Здесь было тихо, тенисто, журчала вода. Степан остановился. С той стороны домика послышались чьи-то легкие шаги.

Марта подобрала подол темно-зеленого, с вышитыми ручьями и птицами, кимоно. Она шагнула на родзи, нарочито грубую, каменистую тропинку, «дорогу росы», ведущую к чайному домику.

Даймё сказал ей, что побудет с мальчиками, позанимается с ними фехтованием.

-Вы, Масами-сан, - он поклонился, - просто поговорите с ними. Вы европейка, это вам легче. Проверьте, каковы их намерения. Не хотелось бы сейчас рисковать. Заодно познакомитесь с моим инженером, Сатору-сан. Он вчера  поздно приехал с гор. Вы закончили ужинать, я не хотел вас беспокоить.

-Посмотрим, что там за европейцы, - Марта, отчего-то, коснулась заколки у себя в волосах. Выложенная бирюзой птица раскидывала крылья. Заколку ей подарил Ёсиноба. Нож, что выскакивал, если одновременно нажимали на оба хрустальных глаза птицы, был коротким и смертельным.

-На всякий случай, - хмуро заметил Токугава: «Так мне спокойнее. Бьешь в сонную артерию, это быстро и не больно. Надо еще ноги себе связать, но может не хватить времени..., -  Марта закатила глаза и сварливо сказала: «Эта вещь мне совершенно ни к чему, но не вежливо отказываться от подарка».

-Хоть так, - вздохнул Токугава.

Перегородки с обеих сторон чайной комнаты одновременно открылись, и они шагнули внутрь.

Питер успел подумать:

-Я его помню. Видел, в Гонконге. Я думал, он на триады работает. Господи..., - он облизал мгновенно пересохшие губы, - Господи, она не изменилась, совсем..., Девять лет никто не знал, где она...

Марта незаметно уцепилась за перегородку. Он стоял, в темном кимоно, склонив рыжеволосую, коротко постриженную голову. За поясом блестел сапфирами эфес катаны. «Как он побледнел, - пронеслось в голове у женщины, - бедный мой..., Семь лет, семь лет он меня искал..., Господи, спасибо тебе, спасибо...»

Он молчал. Марта тихо, по-русски, сказала:

-Степушка..., любимый мой, здравствуй..., Степушка..., - Степан, слушая щебет птиц, увидел тонкие морщинки вокруг ее прозрачных, зеленых глаз.

-Господи, - горько подумал он, делая шаг к Марте, - да простишь ли ты меня, когда-нибудь? Она простит ли? - Степан, не замечая никого вокруг, опустился на колени и приник лицом к прохладному шелку ее кимоно. Он плакал.  Марта гладила его по голове: «Не надо, любимый мой, не надо..., Все, все закончилось..., Петенька здесь, со мной, и мы никогда больше не расстанемся».

-Никогда не расстанемся, - Степан вспомнил другие, тоже прозрачные, светло-голубые глаза и велел себе: «Забудь о ней. Ее нет, и никогда не было. Все было ошибкой, от одиночества..., Марта меня простит, я так ее люблю, так люблю...- он нашел губами маленькую, нежную, такую знакомую руку: «Вот, я и дома. Я вместе с ними, наконец-то».

Стивен и Питер все молчали. Они увидели, как Степан поднимается, как он берет за руку Марту. Женщина улыбнулась:

-Это мой муж, Степан Петрович Воронцов-Вельяминов. Наш сын, Петр, тоже здесь, ему восемь лет. Кузен Питер, - Марта ловко, совсем по-японски опустилась на колени, - кузен Питер, я думала, что вы погибли…, Там, в пожаре, в Кантоне…, Это генерал Ши устроил…

-Ши сказал мне, что вы мертвы, - прервал ее Степан.

-Мерзавец, какой мерзавец…, Надо…, - он увидел, как блестят лазоревые глаза Питера:

-Не надо, - мужчина поднял руку, - Ши казнили. Медленно и мучительно. Я все это видел. Я тогда спасся, кузина Марта, я в Гонконге был. И семья моя спаслась. Только все равно, жена и дочь потом умерли. И наш приемный сын, Грегори, племянник моей жены, в пожаре погиб.

У нее была теплая, ласковая рука, и пахло от нее жасмином.

-Грегори здесь, кузен Питер, - Марта поглаживала его ладонь, и ему внезапно стало так хорошо и спокойно, как, вспомнил Питер, было рядом с Люси.

-Грегори здесь, - повторила женщина, - я вытащила его из огня и прыгнула с ним на руках в Жемчужную реку. Потом нас подобрала рыбацкая джонка, потом…, - она махнула рукой.

-В общем, мы добрались до Японии. Ему шесть лет, кузен Питер. Он здоровый, крепкий мальчик. Врачом хочет быть, - ее губы, цвета спелой черешни, улыбались. Зеленые глаза прикрывали длинные, темные ресницы.

-Сколь я буду жив, кузина Марта, - тихо ответил Питер, - я буду вам благодарен. Всегда, до конца моих дней.

-Мне очень жаль, - она вздохнула и пошарила рукой по белой, приоткрытой воротником кимоно шее. «Жаль, что ваша жена, что девочка…, что вы их потеряли. Грегори вас вспомнит, обязательно. Кузен Стивен, - она взглянула на капитана Кроу, - это ваше».

На узкой ладони тускло блестело старое золото медальона.

-Она его сохранила, - потрясенно подумал Стивен, - девять лет прошло, она, где только не была, а она его - сохранила…

-Спасибо, - капитан Кроу склонил голову.  Степан, внезапно  проговорил:

-Капитан…, Я должен перед вами извиниться. Это я был тогда, - Степан указал на его шрамы, - в бухте, в подводной лодке. Кузина Мирьям мне рассказала, - добавил он, чувствуя, что краснеет, - она тоже здесь. Она, как и ты, - Степан взял жену за тонкие пальцы, - случайно попала в Японию. Ее  похитили, в Америке, она добралась до западного побережья, а потом…, - он замолчал. Питер, весело сказал: «Семья обрадуется, что мы все здесь собрались. Мы ее, конечно, домой доставим. И кузен Пьетро в Сендае, он священником стал, - Питер все смотрел в зеленые глаза Марты, и заметил, что они, на мгновение, стали какими-то холодными, отстраненными.

-Проповедует, - усмехнулся Стивен, - хотя, конечно, это опасно. Однако он не боится, он и в Канаде был, и в Арктике, у инуитов…

Марта слушала и не слышала. Она увидела, как покраснел муж, увидела, как он отвел взгляд, смотря куда-то вдаль.

-Бедный мой, - вздохнула женщина, - и она, - Марта быстро посчитала, - двадцать два года ей. Я ее и не видела никогда. Как я на Крымскую войну отправлялась, она ребенком была. Бедная девушка, семью потерять, скитаться…, Пусть сам решает, - Марта почувствовала, как заныло у нее сердце, - Степушка нас не видел семь лет, думал, что мы погибли…, Пусть сделает так, как лучше ему. Им, - поправила себя Марта и услышала голос Питера: «А кузен Аарон из армии ушел. Он теперь каноник, в Кентербери».