Николай Кровавый. Трилогия (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич

А дальше – больше. Иметь своих десантников возжелали многие. Причем, в виде легкой пехоты. Теоретические труды Энштейн‑Левински по тактике и стратегии воздушной войны раскупались весьма шустро. Ну а продажа за рубеж дельтапланов недолго была нашей монополией. Просто потому, что страны, имевшие развитую промышленность, почти мгновенно освоили их производства. Наибольшей популярностью они стали пользоваться у американцев, которым предстояло выбивать японцев с островов Чаннел и с Архипелага Александра.

3. Думы о выживании народном

Недавно, с помощью швейцарских инженеров, мы начали производить алюминиевую фольгу. В чем важность этого события? А в том, что фольга – это неплохой упаковочный материал, с помощью которого можно предотвращать преждевременную порчу продуктов питания. Да и в электротехнике ей найдется применение. Но пока что я озабочен её простейшим применением. Меня вообще интересует сейчас все, что способствует выживанию населения в условиях возможного хаоса и дезорганизации. Ведь почему я борюсь за сохранение общин, за развитие самоуправления и не препятствую иным формам самоорганизации населения? А потому, что организация всегда сильней личности. И именно она лучше всякого оружия защитит человека в сложной ситуации. Оружие конечно тоже важно, но даже с ним, одиночка является не личностью, а добычей для хищников.

Но ведь выживание – это не только защита от врага. Человеку свойственно болеть и болезни частенько сводят его в могилу. А в эти времена, эпидемии убивают народ намного эффективней армии. И потому, медицине приходится уделять огромнейшее внимание.

– Вам, Николай Александрович, не стоит делать сейчас упор на сверхсовременные лечебные заведения. Народ у нас сейчас мрёт от простых болезней, которые лечатся простыми способами, – советовал мне доктор Мюллер, ставший одним из негласных моих советников, – нынешней России, в деле сохранения жизней и здоровья населения, больше пользы принесет сотня фельдшеров, нежели лучший в мире доктор.

Я и следую этому совету. Конечно, хорошо оснащенными клиниками и госпиталями не пренебрегаю, земские врачи тоже не обделены моим вниманием, но фельдшерско‑акушерские пункты в сельской местности – это святое! И кстати, оборудованы они значительно лучше, чем где‑либо в мире. Фельдшер, конечно, не врач. Но и он может многое сделать. Проблема тут не в наличии лекарств, инструмента и оборудования. Проблема в людях. Хотя фельдшера проще готовить нежели врача, но времени на это тоже нужно немало. А самое главное – требуется достаточное количество грамотных людей. А где их взять?

– Вы, Николай Александрович, привлеките к этому делу церковь, – продолжал советовать доктор Мюллер, – пусть попы не только языками чешут, но и руки временами прикладывают.

Поступить так мне было непросто. Потому что одолеть косность и предубеждения – дело не только тяжкое, но и опасное. Попы ведь за многие века существования своего сословия, прекрасно научились народу головы морочить. В стране, где позиции религии очень сильны, задурить людям головы не так уж и трудно. Авторитет царской власти в народе силен, но стоит попам дружно заорать, что царь‑батюшка впал в ересь… В общем, придется тогда самих попов вешать быстро и коротко. А оно мне надо? Это американцы считают, что раз нет человека, то нет и проблемы. А у меня иная арифметика: нет человека – нет возможности его использовать. Но я про попов и медицину.

Когда Поместный собор в Москве ставил вопрос об отделении церкви от государства, то возник вопрос: на какие средства содержать духовные училища и семинарии? В итоге, поступило прошение на высочайшее имя, позволить этим заведениям готовить кадры по специальностям, на которые распространяется государственное финансирование. А я что, разве против? Фельдшерские курсы и курсы сестер милосердия – самое то для лиц духовного звания. Готовите нужных стране специалистов – государство выделит на это деньги. И не только на подготовку. На оснащение при той же сельской церкви фельдшерско‑аккушерского пункта, деньги тоже найдем. И пусть поп почаще меняет рясу на халат медика. Ему от этого только больше почтения. Поместный Собор это предложение принял и утвердил. И отныне, будущим попам предстояло проводить немало времени в прозекторской.

Но лечение – часть проблем. Профилактика эпидемий – вот это проблема. Ее решение вызвало возмущенный вопль среди владельцев недвижимости. И вопль этот был поддержан оппозицией. В газете консерваторов «Фашина» появилась серия статей о том кошмаре, который творится в России с подачи «жидов Гольштейнов». Авторы статей описывали, как посреди зимы, в дом или кабак врывалась полиция, которая теперь кроме сабель и револьверов, имела на вооружении резиновые дубинки и наручники.

«Избивая этими дубинками всех, кто замешкался, заковывая в кандалы тех, кто оказывает сопротивление, наши опричники выгоняют обитателей строений на лютый мороз, не делая исключения ни для кого. Ни для женщин, ни для детей. Плачущие от горя и страха женщины и дети. Мужчины, в бессильной ярости взирающие на наглых опричников, попирающих кованными сапогами то, что составляло отраду частной жизни. Святость семейного очага для этих держиморд уже ничего не значит. Но это только первый акт произвола. Начало второго акта знаменуется приездом закрытых экипажей черного цвета. Просвещенная публика их уже окрестила «черными воронками». Из экипажей выходят истинные исчадия ада – эсэсовцы. Эти твари, чья военная выправка видна невооруженным взглядом, облаченные в черную резину и скрывающие свои лица под резиновыми масками, вешают за спину закрытые металлические сосуды, соединенные с помощью гибкого шланга с устройством, сделанным на манер удилища. Снарядившись таким образом для совершения злодейства, они входят в опустевшие помещения и начинают опрыскивать и окуривать их какой то сильно смердящей и очень ядовитой гадостью. После их визита, в домах гибнет все живое.

Закончив свой мерзостный обряд, эсэсовцы покидают строение и едут творить свое злодейство в соседний квартал. А жандармы, оцепившие подвергшиеся осквернению дома, Еще долго не пускают туда жильцов. Но и после снятия оцепления, женщинам приходится в доме тщательно все намывать и проветривать, чтобы изжить остатки неприятного запаха».

Вообще то, хоть в описании «Фашины» все это и выглядит ужасным, но это не более, чем описание работы Санитарной Службы, которая занимается избавлением зданий и сооружений в городе от клопов, тараканов, мышей и крыс. И именно служители городской Санитарной Службы (сокращенно СС) прозваны оппозицией эсэсовцами. Честное слово: это не я их так назвал.

Конечно, в самом начале, когда служба эта была только создана, нареканий и жалоб на её работу было немало. Например, вместе с паразитами, погибали не вынесенные на улицу комнатные растения. У части владельцев питейных заведений, пришли в негодность запасы продуктов. Но со временем, такие вещи научились предусматривать и готовиться к ним загодя. Эсэсовцы не только боролись с паразитами и грызунами. Их инспектора, имеющие значительные полномочия, зверски штрафовали виновных за не вывезенный вовремя мусор, за грязь в заведениях и прочие нарушения санитарных правил. Любви к ним, пострадавшие не испытывали и относились к ним даже хуже, чем к полиции.

Еще меньше эсэсовцев любили городские власти, ибо полномочия у этих ребят были таковы, что за грязь и антисанитарию они имели право накладывать штрафы на всех членов городской управы. Причем, сунуть им «барашка в бумажке» было невозможно благодаря тому, что проигравшие местные выборы деятели, как раз входили в систему общественного контроля при губернаторах. Чаще всего, именно они натравливали санитарных инспекторов, чтобы опорочить деятельность своих политических конкурентов. И именно они следили за тем, чтобы не произошел преступный сговор. В общем, грызня на местах была знатная, а города становились от этого чище и безопасней.