Олег Верстовский — охотник за призраками (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard"

Глава 23

Мексиканские страсти

Вокруг простиралась буро-красная пустыня. Слева и справа над горизонтом вздымались в голубоватой дымке островерхие скалы. Машина ощутимо подпрыгивала на колдобинах и ухабах, виляла из стороны в сторону, и подозрительно скрипела, стонала, будто жаловалась на свой древний возраст, а я думал со злостью, что де Сильва мог бы выделить нам из своего гаража машину получше. Какого черта мы едем на этой колымаге, которая явно набегала не одну тысячу километров? И сердце замирает от страха, что мы застрянем здесь, посреди этого безмолвия, изредка прерываемого высокими глянцевитыми кактусами, жалкими рощицами, убогими домишками, смахивающими на сколоченные из фанеры ящики или сжатыми полями кукурузы.

Тачка подпрыгнула на очередном ухабе так, что у меня лязгнули зубы, а кейс, лежащий на панели, крякнул и чуть приоткрылся. И я увидел в щель упакованные в прозрачный целлофан капсулы — красно-белые, и красно-синие. Машинально вытащил один из пакетов.

— Слушай, но это же те же самые капсулы, что давали детям в детдоме, где жила Катя! — вырвалось у меня.

— Какая Катья? — Франко скосил на меня взгляд и вновь вперился в пыльную дорогу, исчезающую под колесами буро-коричневой рекой.

— Я рассказывал тебе, что вел в России расследование. В детдоме Серпухова детям давали лекарство якобы для улучшения памяти.

— Стэн, тебе голову напекло? — проворчал Франко. — Какая Россия? Какая Катья? Серп… чего? О чем ты, мать твою?

Сбросив скорость, перегнулся через спинку и взял с заднего сидения большую флягу, уложил мне на колени и рванул вперед.

Неужели он реально забыл о нашем разговоре? Может быть, это к лучшему. Я промолчал, углубившись в исследование содержимого пакета. Упавший луч света словно зажег над поверхностью знак — объемный ромб, cо стилизованным рисунком сердца внутри — значок компании «Джонс и Джонс».

Потемнело — с боков на нас угрожающе надвинулись серо-стальные бугристые стены, пробитые насквозь толстыми корнями деревьев. Умело лавируя между торчащими будто зубы крокодила острыми камнями, Франко едва успел вписаться в поворот, чуть не размазав нас о внезапно возникшую перед нами высоченную сосну. Эта гонка почему-то напомнила мне мою любимую игру Флатаут, где приходилось мчаться по таким опасным непредсказуемым трассам на раздолбанных вусмерть машинах. Но там я не боялся разбить их. Наоборот, любое столкновение добавляло «нитро» и благодаря чему я мог разогнаться перед финишем и победить. Но здесь всё было по-настоящему, а за рулем сидел вовсе не я.

Дорога пошла под уклон. Мы ускорились так, что меня бросило на панель, тряхануло. Душераздирающий скрип тормозов ударил по ушам и сердце куда-то подпрыгнуло и замерло. По позвоночнику пробежала противная струйка. И я матерно выругался.

Дорогу перегородила упавшая сосна. Итальянец распахнул дверь, выскочил. Треск веток, словно сквозь кустарники, обступившие дорогу, ломился здоровенный лось.

Ловушка! Вооруженные до зубов бандиты, в надвинутых на глазах широкополых шляпах, почему-то в камуфляжной форме. Франко ринулся в машину, плюхнулся на сидение. Выхватив из кейса пакет с капсулами, разодрал целлофан и начал кидать в рот горстями. И тут же тело его стало распухать, надуваться, как шар. Одежда лопнула, разошлась по швам и свалилась, как сброшенная змеей шкурка.

Существо, которое выскочило на дорогу, уже ничем не напоминало человека. Огромный и мохнатый чёрный бык с острыми рогами полумесяцем. Мощные, но короткие задние ноги. Издав оглушительный рёв, бросился на бандитов. Прыжок и массивная туша приземлилась сверху на голову одного из них, превратив в кашу. Второго монстр поддел на рога, помотав из стороны с сторону, зашвырнул в крону раскидистого дуба.

Громкий стрекот автоматных очередей эхом разнесся по ущелью. Смертоносный ливень обрушился на быка. Но это лишь разозлило его ещё больше. Пронёсся вихрем по кустам, в которых засели бандиты, расшвыривая здоровенных мужиков как котят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Последняя очередь захлебнулась и замолкла. Бык замер, тяжело дыша, черные бока ходили ходуном. На удивление резво развернулся и понесся к машине. Я слышал, как вибрирует, сотрясается земля под его мощными копытами, и с ужасом ждал, что потерявший все человеческое это существо разнесет машину вместе со мной на клочки.

Надвинулся на меня, обжигая своим дыханием. А я замер, парализованный страхом.

Дернулся и… проснулся. Ошеломленный кошмаром, бездумно вперился в свисавшую с потолка люстру, похожую на замерзшую бороду из сосулек.

Раздражало, что мои сны стали похожи на голливудские фильмы ужасов — невероятно реалистичные, но удивительно бредовые. Почему Франко привиделся мне в облике черного быка? Не дракона, волка-оборотня, как раньше, а именно здоровенного мохнатого чудища с рогами? Стоп. Может быть, это намек на дьявола, черта?

С трудом преодолев странную слабость, я поднялся и поплелся в ванную. Стоял под прохладными струйками воды, барабанящими кожу и приходил в себя, расслаблялся. Переоделся в костюм и решил навести итальянца.

Когда вышел из комнаты, чуть не столкнулся с дородной мексиканкой-прислугой, одетой в обтягивающие телеса синем платье, кружевном переднике. Круглое лицо ее лоснилось, иссиня-черные волосы блестели под ярким светом, бившем из широких окон.

— Где комната синьора Антонелли? — поинтересовался я, старательно выговаривая испанские слова.

— Там, синьор, там, — она растянула полные губы в улыбке и, отняв руку от стопки постельного белья, источавшего резкий запах лаванды, махнула в противоположном от меня направлении.

Постукивая ребром ладони по отполированным до блеска перилам второго этажа, я прошелся по галерее. Мимо ниш с бронзовыми статуями и высокими вазами. И оказался у двери.

Постучал, но мне никто не ответил, и я просто толкнул дверь и вошёл.

Эта комната не походила на мою, и совсем не вязалась с элегантным интерьером остального дома, скорее напоминая берлогу рок-музыканта. Одна стена выкрашена в бежевый, другая отделана красно-коричневой кирпичной кладкой, квадратный матрас на мохнатом ковре в центре. Огромный плакат усатого мужика в сомбреро, в котором я узнал мексиканского певца и актера — Хорхе Негрете. Множество акустических и электрических гитар янтарными пятнами выступали на стенах. Из мебели я узрел только высокий и узкий платяной шкаф. Платяной, потому что одна створка была распахнута и открывала висящие на плечиках пару костюмов. Но комната была пуста. Лишь ветерок, врывающийся в открытое окно, шевелил тюлевые занавески.

И тут я услышал баритон Франко, совсем рядом за стеной. Поначалу даже не поверил в то, как он может звучать, словно мурлыканье. Совершенно машинально пошел на звук, оказавшись у двери не постучал, а просто толкнул и оказался в детской. Как показалось вначале.

Все в розово-поросячьем стиле — стены, потолок, пол. На мохнатом кипенно-белом ковре низкая кровать с перилами по бокам, как бывает в больницах. А за изголовьем в небольшой нише — стеллажи, уставленные книгами с развеселыми обложками. У широкого, во всю стену окна, за которым просматривался сад — розовый письменный столик с красными сердечками-ручками на выдвижных ящичках. Несколько изящных кресел, обитых темно-красной тканью в белый горошек.

И много, очень много, мягких игрушек, заполонивших всё — ушастые зайцы, белые и бурые медведи, оранжево-чёрные тигры, белки, собаки и дельфины. От совсем маленьких до огромных, в человеческий рост. Среди этого плюшевого изобилия совершенно неуместно смотрелась темная фигура Франко, который сидел на пуфике рядом с кроватью, сжимая в руках тоненькую ладошку Эстеллы. И горловые звуки, которые он издавал, напоминали мурлыканье. Девушка укрылась одеялом, виднелось только худое, с синеватым оттенком лицо, большие глаза цвета шоколада и бритая головка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я вздрогнул от глухого рычания. Из угла комнаты поднялся большой черный дог, встал в боевую стойку, оскалив зубы.