Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский

— Прогресс у нас не велик, не так ли? Давай условимся работать быстрее. Я знаю вашу позицию, ты знаешь нашу. Давай разрабатывать формулировки, которые не причинят трудностей друг другу.[268]

Обухов согласился, Но и тут мало что изменилось –позиции оставались старые.

Во втором часу ночи 10 декабря участники рабочей группы разошлись, ни о чём не договорившись. Вернувшись в посольство, Ахромеев поднял с постели Горбачёва и доложил о результатах своих ночных бдений. Но тот не стал ничего решать и назначил на 8 утра узкое совещание для обсуждения сложившейся ситуации. А она была пиковой –в тот же день, 10 декабря, только днём,  Горбачёв должен был улетать в Москву, и что – с пустыми руками по стратегическим вооружениям?

В 8 часов утра в совпосольстве началось совещание. Шеварднадзе предлагал исключить слова «соблюдать Договор по ПРО в том виде как он был подписан в 1972 году» и поискать формулу, которая позволяла бы отложить решение этого вопроса «на потом». Но Ахромеев был решительно против и полемика между ними была весьма острой. В конце концов, Горбачёв вроде бы поддержал Ахромеева. Но Шеварднадзе считал, что Генеральный на его стороне, а Ахромеев только хитро улыбался. Напутствие Горбачёва действительно звучало двусмысленно:

— Если вы не договоритесь с Шульцем и Нитце, чтобы эта формулировка была оставлена в совместном заявлении, весь разоруженческий раздел из заявления придётся изъять, но это сильно снизит ценность документа и визита в целом. Договаривайтесь с Нитце о встречи и постарайтесь решить этот вопрос. Это очень важно.

После этого –было уже около 10 утра –Горбачёв позвонил в Москву и о чём –то долго разговаривал с Лигачёвым. Очевидно, заручался поддержкой. Это подтверждает и помощник Генсека А.С. Черняев:

«Был критический момент, утром 10 –го, когда надо было делать выбор. Звонок Лигачёву в Москву. Была опасность, что весь реальный результат визита ограничится только Договором РСД— РМД… Развязки были найдены (ПРО — 1972 год; количество боеголовок на стратегических ракетах; КРМБ)»[269].

Разговор этот, судя по всему, был не простой, Поэтому на последнюю встречу с Рейганом Генсек приехал почти с двух часовым опозданием. Президент вышел его встречать и сказал:

— А я думал, вы уже уехали домой.

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ

А в это время в Белом доме уже во всю шла встреча экспертов, в которой участвовали Ахромеев и Карпов с советской стороны, Нитце и Пауэлл –с американской. И всё, что там происходило, выглядело как детектив. Только дипломатический.

Задача у этих переговорщиков вроде бы была одна — поиск компромисса. Но начали они с того, что стали повторять старые позиции, в которых компромиссом и не пахло. Тогда Ахромеев, памятуя, очевидно, наказ Горбачёва, сделал ход конём. Он предложил, чтобы в совместное заявление по итогам встречи в верхах вместо обширного раздела по разоружению был включён маленький абзац. А в нём говорилось бы, что между руководителями обеих стран произошёл обмен мнениями по основным вопросам разоружения, но далее шло бы их простое перечисление без указания о достижении каких –либо договоренностей. 

Однако и Нитце был не лыком шит. Неожиданно для всех он сделал такой ход:

— Как Вы смотрите, маршал, на следующий вариант? –спросил он. –США соглашаются с включением фразы «соблюдать Договор по ПРО в том виде, как он был согласован в 1972 году», а СССР снижает подуровень на боезаряды для МБР и БРПЛ с 5000 до 4900 единиц?

В соответствии с директивами маршал должен был отклонить эту комбинацию. Но к изумлению советских участников рабочей группы Ахромеев сказал:

— Я должен немедленно доложить Генеральному секретарю. Не знаю, как он отреагируют. Но моё личное мнение, — такое предложение может быть принято.

На дипломатическом языке, в котором маршал уже успел поднатореть, это означало согласие, хотя бы в принципе. Его ответ можно было трактовать так, что здесь вырисовывается возможность достижения договоренности. Но тут события пошли развиваться совсем по непредсказуемому сценарию из театра абсурдов:  Нитце вдруг поднял руку и дал задний ход:

— Нет, считайте, что это был мой личный зондаж. Договориться на этой основе нельзя.

Говоря современным языком, маршала просто кинули. Что ж, и такое бывает в дипломатии. Но в практике тех лет случалось не часто. Ахромееву пришлось сетовать, что такого рода зондаж неприемлем, что он ни к чему не привёл, и потому будем считать, что его не было.

Как раз в это время в Белом доме закончился ланч, который давал президент, и к переговорщикам в Рабочей группе присоединились Шеварднадзе, Шульц и Карлуччи. Делегации разошлись по углам Кабинетного зала и министрам доложили ситуацию –тупик. Для того, чтобы понять это, потребовалось всего 10 — 12 минут, после чего все  уселись за стол переговоров. И тут Нитце снова удивил советскую делегацию. Он выступил первым, и слово в слово повторил своё предложение, которое полчаса назад сам же объявил несостоятельным.

В ответ Ахромеев выразил недоумение такого рода дипломатией и стал объяснять Шеварднадзе, как было дело. А в заключение сказал: раз такое предложение делается официально, то его необходимо срочно доложить Генсеку и президенту. Американцы не возражали, и потребовалось ещё около 20 минут, чтобы выработать текст такого доклада.

В отношении предельного уровня на суммарное количество ядерных боеголовок МБР и БРПЛ формулировка была точной и краткой — 4900. А в отношении ПРО была длинной и расплывчатой. Выглядела она так:

«С учётом подготовки договора по СНВ руководители двух стран поручили своим делегациям в Женеве выработать договорённость, которая обязала бы стороны соблюдать Договор по ПРО в том виде, как он был подписан в 1972 году, в процессе осуществления исследований, разработок и при необходимости испытаний, которые разрешаются по Договору по ПРО, и не выходить из Договора по ПРО в течение согласованного срока».

Творцами этого произведения дипломатического искусства были опытные дипломаты Виктор Карпов и Поль Нитце, которые собаку съели на этом деле, проведя почти два десятилетия в баталиях по проблемам стратегических вооружений и безопасности. А Шеварднадзе и Шульц благосклонно одобрили его.

Что же случилось? Почему маршал Ахромеев, который до сей минуты занимал архи жёсткую позицию, вдруг ни с того, ни с сего сдался и пошёл на компромисс, который сам до того отвергал? Советские участники переговоров пожимали плечами, а американцы посмеивались. И только много лет спустя выяснилось, что эта уступка была заранее обговорена Ахромеевым с Горбачёвым и держалась в строгом секрете. Но –слово самому Ахромееву: