Сокол. Трилогия - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Невольная гостья по знаку царя поднялась с колен и тихо сказала:
– Мне пора возвращаться, мой государь. Что делать сегодня – исполнять приказание Кафиура?
– Исполнять, – сухо кивнул Максим, и женщина, поклонившись, покинула царскую барку.
Немного погодя в шатер, смеясь, вбежала Тейя и тут же, обняв мужа, зашептала ему на ухо:
– Я видела, от тебя выходила вдова. Значит, все ж таки решилась?
– Решилась. И я теперь не знаю, что со всеми ними делать, – наморщил лоб фараон. – Понимаешь, наверное, лучше было бы оставить все как есть: предатель Кафиур передавал бы вдовице тайные сведения, а она посылала бы захватчикам то, что нужно нам. Разумеется, под приглядом того же Ах-маси – он ведь идет на поправку.
– Знаю, – снова расхохоталась царица. – Видела бедняжку с утра… Едва добрался до борта. Свесил голову и блевал, ругая какого-то лекаря самыми гнусными словами! Я и не думала, что он умеет так ругаться, вроде бы и лет-то ему еще маловато…
– Это только кажется, что маловато – на самом деле много, лет семнадцать, наверное, есть. Вполне достойный возраст для славных дел.
– Кто бы спорил… – Тейя шмыгнула носом. – А почему ты и в самом деле не хочешь оставить все как есть? Ну, этих – Кафиура и Нефтиш. Я же вижу – не хочешь.
– Не хочу, – согласился Макс. – Мне кажется, это будет выглядеть слишком уж подозрительно: ведь все знали, что вдова ждет только попутного войска. И будет очень странно, если она останется здесь.
– Значит, Кафиур уже подготовил ей замену, – тут же произнесла царица. – Ты уже нашел – кого?
– Еще нет. – Максим улыбнулся. – К стыду своему – вот только что об этом подумал. Ладно, будем искать… Приглядимся к Кафиуру попристальней.
Военачальник Кафиур вел себя предельно нагло, потеряв всякую осторожность – да и к чему ему было быть осторожным? Элита! Кто тронет-то? Кто хоть слово скажет?
Предатель частенько заговаривал с сотниками о хека хасут. Не со всеми сотниками, только с теми, кто знатен. Говорил, что от власти захватчиков Дельты никому из «больших людей» хуже не будет, а, скорее, даже наоборот, только лучше. О том, что владетельные князья, способные держать в стойле быдло, нужны любому и что царь хека хасут Апопи понимает это куда лучше, нежели фараон Ах-маси и его матушка, царица Ах-хатпи, которые спят и видят, как бы лишить знатных людей всех привилегий. Это, кстати, вполне соответствовало правде, однако не в том было дело – Кафиур вел свою пропаганду нахально и тупо, иногда даже и под хмельком, открыто похваляясь перед собутыльниками, что уж его-то никакие хека хасут не тронут.
Совсем уже потеряв остатки страха, предатель позволял себе ругать фараона и его мать, насмехаться над новой служилой знатью, обязанной своим возвышением только лишь личным заслугам – «набрали целый дворец голодранцев»! Поругивал и жречество, в основном из храмов Уасета. Дескать, скоро дождутся, что все их доходы будет контролировать царь.
– Убить его мало за такие слова! – горячась, доказывал Ах-маси-младший. – Убить – вот именно. Судить да казнить как предателя и изменника!
– Судить, казнить… сам-то веришь? Представляешь только, как взбеленится знать, если я его хоть пальцем трону?
– Ну и не трогай, твое дело, великий царь. Только где ж тогда искать правду?
– А для правды мы пока слишком слабы, друг мой! Ничего, дай только время… Кстати, как твои записи? Не передумал еще писать книгу?
– Нет! – Юноша встрепенулся и тут же, застонав, закусил губу – видать, еще не отошел от ран, ну так и времени-то прошло мало. – Вот тут…
С трудом перевернувшись, он сунул руку под ложе, доставая свиток…
– И бились на воде… И я взял добычу и захватил руку, причем о ней было доложено царскому докладчику…
– Что-то я не помню, чтобы ты показывал мне вражескую руку, – улыбнулся царь.
– Так я и не пишу, что показывал. Сказано же – доложил докладчику. Так что велишь делать с Кефиуром? Позволишь ему и дальше наглеть?
Фараон усмехнулся:
– А что бы сделал ты?
– Да убил бы! Просто, не говоря худого слова, убил.
– Эх, не ценишь ты людей, дружище! – поджал губы Максим.
– Так это разве человек? Демон! Хуже демона! Я велю Бате, уж он устроит так, что…
– Нет! Еще только не хватало мне проблем в тылу!
– Так никто ничего…
– Я сказал – нет…
– Бата большой специалист во всем этом. – Анхабец вдруг хитро прищурился. – Отгадай загадку, великий государь. Кто говорит «нет», не сказавши «да», чье «да» значит «нет», а «нет» – «да»? И как тогда узнать, где «нет», а где «да»?
– Да ну тебя со своими присказками, – поднимаясь с кресла, рассерженно отмахнулся царь. – Развел тут демагогию – нет, да, нет…
– Что развел, великий государь?
– Разгадывай свою загадку сам. Прощай. Навещу завтра.
Да, убить предателя Кафиура – пожалуй, это был бы самый лучший выход. Осторожненько так убить, будто бы случайно умер. Скажем, отравился вяленой рыбой или еще что-нибудь подобное… Впрочем, нет, нет! Этак и сам станешь, как они, как эти нелюди. И все же…
Так ничего пока и не решив, Максим отправился к себе в шатер…
К вечеру пришла Тейя – гуляла со служанками по берегу. Принесла стрелу: черную, длинную, чужую – уж точно не египетскую. Пояснила, тесно прижавшись плечом:
– Вражеская… Мальчишки собирали в камышах. Говорят, эти стрелы куда лучше наших.
Проговорив до полуночи, супруги уснули, а утром фараон был разбужен вестником.
– Что там еще случилось? – потягиваясь, недовольно спросил Максим.
– Воевода Кафиур убит, великий государь!
– Как убит?!
– Так государь… Шальная стрела захватчиков поразила его прямо в сердце. Они стреляли с барки – снова совершили вылазку – так ведь бывает, и часто.
– Шальная стрела, говоришь? Что ж… мы похороним сего вельможу достойно. Я лично прослежу за сохранностью тела.
Поклонившись, вестник покинул барку, а фараон отправился обратно в шатер. Уселся на край ложа, погладил по плечу супругу. Та приоткрыла глаза, потянулась ласковой кошкой:
– М-м… что ты так смотришь, милый?
– Хочу спросить.
– Всего лишь спросить? Я думала, ты чего-то другого хочешь… Ладно уж, спрашивай.
– Что за мальчишки искали на берегу стрелы? Не было ли среди них одного, светленького?
– Светленького? Гм… кажется, был.
