Древний Рим - Владимир Миронов

«Может дойти дело даже до того, что китаец захватит все рынки и промыслы всего света. Рука об руку или даже идя впереди этого движения может возрасти до неимоверной степени и политическое могущество Китая. Довольно сначала заселить все находящиеся и теперь уже под властью Китая земли, как явится обширная империя с миллиардом народа развитого и деятельного. Захватив богатейшие в мире острова Восточного океана, Китай в одно и то же время может угрожать России и Индии, Америке и Западной Европе. При силе у него достигнет бессердечия вырезать всех непокорных, хоть весь мир. Весь мир будет населен одними только китайцами – вот до чего может разыграться фантазия будущего возможного, которое теперь называется невозможным». Иные из этих пророчеств великого синолога России уже стали реальностью, а иные, мы очень надеемся, вряд ли осуществятся, ибо китайцы – не самоубийцы.

В старой столице Китая Нанкине – ворота крепости

Время старых империй безвозвратно ушло в прошлое. Но означает ли это, что исчезает сама идея и форма империи?! Уверен, что нет… Некогда граф Гобино в книге «История персов» утверждал: царство Сассанидов как раз и было создано разноплеменной демократией, которая пришла на смену феодализму парфян. Но ведь и объединенная Европа (включая ее основные организации) создавалась по сути дела не только на землях, но и по модели великой Римской империи. Если так, почему бы и новой объединенной Евразии не быть созданной по примеру великих империй прошлого, некогда существовавших на необъятных просторах от берегов Тихого и Ледовитого океанов, включавших сотни народов, включая европейцев. Когда-то Наполеон мечтал о том, чтобы столкнуть Россию в Азию. Три—четыре века наши недруги пугали Европу русским «призраком», русскими «варварами», «казаками», «несущими угрозу» европейской цивилизации. И хотя отзвуки той большой лжи время от времени можно услышать и сегодня, и они, словно могильные призраки, оживают в коридорах большой политики, хотя и ныне, как писал Герцен (1868), под завесой «прав человека», скелеты Европы и Америки появляются из могил, чтобы во имя «благ цивилизации» отбросить «подрастающих Аттил и будущих Аларихов за Волгу и Урал», дальновидная, прагматичная, мудрая Европа – voilа comme on eўcrit l`histoire – чаще игнорирует эти печальные рудименты не столь уж и давнего исторического прошлого.

Более того, США с Европою сами стремятся протолкнуться в Азию. Они хотят присоединиться к евразийской империи (пока войдя в стальные сети и артерии нефтепроводов, газопроводов). Самые дальновидные и умные политики, бизнес все менее боятся России. Ведь Франции, Германии, Англии, Голландии, Дании угрожают не «татары и русские», а африканизация и «исламизация» их городов. Известный европейский политик Ф. Фонтен, вспоминая о трагических судьбах Рима, пишет в книге «Марк Аврелий»: «Так что нельзя уйти от вопроса: какие происшествия могут завтра разрушить, затормозить, сбить с пути нынешнее европейское общество? Гарантированы ли мы, что новые завоеватели, новые неудержимые орды переселенцев не уничтожат наши открытые, слишком хитроумные общественные структуры?» К тревожным раздумьям его побудила судьба Российской империи, рухнувшей на глазах, империи, более пространной и организованной, чем Римская империя, которую «строили люди, выдававшие себя за наследников Цезаря: белые и красные цари». Однако они (то есть мы с вами) «лгали: римский плуг никогда не пахал их земли». И тут же Фонтен зло продолжает: «Не всякий желающий может стать наследником Ромула. Пускай теперь этот плод византийского перевоплощения Империи ищет свои корни, где хочет: мериться с отсутствием меры – есть их наследственная проблема, не наша. Суть в том, что и самая крепко сцементированная империя может взорваться». Однако похоже, что и сама Европа может «взорваться» – под натиском «новых гуннов», обитателей стран Малой Азии, Африки и т. д. Подобно древнему Риму, она пустила в страны обитателей бывших колоний и полуколоний. И сегодня не знает уже, что с иными из них делать. Расширение европейского альянса имело как позитивные, так и негативные стороны. И вот Франция, Голландия и Англия отвергают единую европейскую конституцию, а немцы требуют референдума.

Европе важнее понять другое, то, что, как полагаю, недопонимает Фонтен. Ныне Европе во сто крат нужнее Россия, чем ей Европа (при глубочайшем уважении русских к ее культуре, знаниям и возможностям). Думается, суть этой дилеммы, выбора судьбы очень точно выразил Ж. Первулеско в новой книге «Путин и Евразийская империя», сказав: «…или Европа будет великоконтинентальной, евразийской, или ее не будет вообще». Вспомним, что и наиболее авантюрные геополитики Европы пытались насильственно решить эту проблему выхода в Азию (путем сокрушения России). Известно, чем закончились эти попытки. Войти и соединиться с Азией Европе можно лишь посредством России, только при ее дружеском лидирующем влиянии. Европейцам предстоит еще в полной мере осознать ту истину, которую в свое время высказал известный немецкий геополитик К. Хаусхофер (1869–1946). Он отмечал, что давление границ и тесность пространства «тяготеют над задыхающейся в тисках Внутренней Европой (Innereuropa)» и Европе во что бы то ни стало надо преодолеть эту свою тесноту и разорванность с пространством Евразии. Если этого не сделать, то, вероятнее всего, такую «изувеченную» и «слепую» Европу в таком «удушающе тесном жизненном пространстве» ожидает далеко не лучшее будущее, или же, как писал Шпенглер, «закат Европы».

Это утверждает Россию в верности евразийско-русского курса на ближайшие века. Почему бы России и Евразии не быть созданными по примеру «империй» прошлого, некогда существовавших на необъятных просторах. Три с половиной миллиарда, объединенные гением человеческого разума?! Как тут не вспомнить и слова П. Чаадаева, сказанные в «Философских письмах»: «И вот я спрашиваю вас, где наши мудрецы, наши мыслители? Кто когда-либо мыслил за нас, кто теперь за нас мыслит? А ведь, стоя между двумя главными частями мира, Востоком и Западом, упираясь одним локтем в Китай, другим в Германию, мы должны были бы соединить в себе оба великих начала духовной природы: воображение и рассудов, и совмещать в нашей цивилизации историю всего земного шара». И хотя далее он опровергает свой же прогноз, говоря: мол, «не такова роль, определенная нам провидением», мы решительно утверждаем: нет же, напротив, именно такова и есть роль России, определенная ей провидением!

Портрет Конфуция

«Сможет ли Россия на новом этапе развития выполнить великую историческую миссию – объединителя континентов и цивилизаций?» – вот в чем вопрос. Наши «евразийцы» справедливо рассматривали Россию как собор народов, считая, что политическое объединение такой огромной территории является результатом усилий не одного русского народа, но и многих народов Евразии. Это должно найти сегодня новое выражение: не только в культурной области, но и в формах государственного устройства (науки, техники, экономики, военного дела. – В. М.). «В пределах общеевразийского политического единства каждому народу Евразии должна быть обеспечена область самостоятельной государственной жизни». Вопрос в том, кто в ближайшие века станет главным архитектором и демиургом евразийского мира. За бесконечными, часто очень нереалистичными, непродуктивными разговорами о европеизации народов бывшего СССР нельзя забывать, что их история за редкими моментами лежала в плоскости интересов прежде всего азиатских. Завтра именно в Азии будет формироваться будущее, а не только в Европе и США.

Почему китайцы оказались не скажу умнее, но бесспорно мудрее нас, русских? Всё закономерно. Они следуют мудрости своего великого Конфуция. Когда того спросили, что такое хорошее правление, он ответил: «Это когда рады те, что близко, и приходят те, что далеко»; или еще: «Одними речами не приведешь страну к расцвету». Обладая древнейшей культурой, Китай следует путем Дао, т. е. путем гармонии. В одном из ранних документов цинской династии (1644–1911) было сказано: «Высшее Небо относится к находящемуся внизу народу с любовью и гуманностью… Хлебные злаки год из года поднимаются. Простой народ наслаждается своим делом. Все это достигается благодаря тому, что наш император принял небесный мандат и следует Дао-путем. Он распространяет искусную политику и достигает гармонии…» Этого не скажешь о нашей власти, о большей ее части.

В определении стратегического направления развития России мы не отдаем предпочтения ни Западу, ни Востоку, но не можем не признать правомочности глубокой оценки князя Э. Ухтомского, писавшего в работе «К событиям в Китае: об отношении Запада и России к Востоку» (1900), осудившего участие России в подавлении боксерского восстания в Китае: «Россия уже начинает догадываться, что она является обновленным Востоком, с которым не только ближайшие азиатские соседи, но и индусы, и китайцы имеют непременно больше общих интересов и симпатий, нежели с колонизаторами Запада. Так что не приходится удивляться, когда наши восточно-русские первопроходцы делают неожиданное открытие, что новый мир, в который они проникают на Востоке, не кажется им ни враждебным, ни чуждым, а по-детски доверчивым… Запад оформил наш дух, но как тускло и слабо отражается он на поверхности нашей жизни. Под этой поверхностью, в недрах национального бытия, все пронизано глубоким мировосприятием Востока и преисполнено желаний, по отношению к которым средний европеец, до мозга костей отравленный материализмом, проявляет совершенную чуждость. Азия инстинктивно чувствует, что Россия является частью того огромного духовного мира, который мистики и ученые именуют смутным словом Восток… Поэтому Россия будет третейским судьей в вечном споре между Азией и Европой и разрешит его в пользу Азии, потому что не может быть иного решения для судьи, который чувствует себя братом обиженного». Вся история XX в. только подтверждает нашу близость Востоку.