Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Содовая вода пробудила некоторые слабые признаки жизненной деятельности в особе мистера Бенжамена Аллена: его уговорили умыться, причесаться, и он позволил Самуэлю вычистить свое платье. Мистер Пикквик и Боб Сойер привели также в порядок свой туалет, и затем все трое, рука об руку, отправились к мистеру Винкелю, при чем Боб Сойер, для препровождения времени, наполнял атмосферу табачным дымом.

За четверть мили от первой городской гостиницы, в тихой и уединенной улице, стоял старый красный кирпичный дом с тремя ступеньками перед подъездом, на поверхности которого была медная дощечка, где крупными римскими буквами было изображено: «Мистер Винкель». Ступеньки были очень белы, кирпичи очень красны, и весь дом казался очень чистым и опрятным. Здесь-то, в десять часов вечера, остановились мистер Пикквик, мистер Бенжамен Аллен и мистер Боб Сойер.

На повторенный стук в дверь к путешественникам выбежала молодая хорошенькая девушка, оторопевшая от изумления при взгляде на трех незнакомых джентльменов.

— Дома ли мистер Винкель, моя милая? — спросил мистер Пикквик.

— Дома.

— Можно его видеть, душенька?

— Мистер Винкель ужинает, сэр.

— Потрудитесь передать ему вот эту карточку, моя милая, — сказал мистер Пикквик. — Мне очень жаль беспокоить мистера Винкеля в такой поздний час, но я должен непременно увидаться с ним сегодня. Я только что приехал в этот город.

Девушка бросила робкий взгляд на мистера Боба Сойера, который между тем разнообразными и чудодейственными гримасами спешил выразить достойную степень удивления и уважения к молодой красавице.

— Не угодно ли вам пожаловать в коридор, пока я доложу мистеру Винкелю?

И затем, не дожидаясь ответа, она кликнула другую служанку, которая в ее отсутствие должна была караулить в коридоре шляпы, сюртуки и шинели. Но через минуту она воротилась опять и попросила незнакомых джентльменов войти в одну из комнат первого этажа, похожую отчасти на уборную, отчасти на приемную. Главнейшими предметами мебели здесь были: письменная конторка, рукомойник, бритвенный прибор, маленькое зеркало, колодка для сапог, подножная скамейка, маленький круглый столик, четыре стула и старинный часовой шкаф. На мраморной полке в углублении камина стояла железная касса, и, наконец, две висячих полки для книг и бумаг служили единственными украшениями стен, оклеенных обоями.

— Прошу извинить, сэр, что я заставила вас дожидаться в коридоре, — сказала девушка, зажигая лампу и обращаясь к мистеру Пикквику с обворожительной улыбкой, — но я еще никогда не имела чести вас видеть; а у нас тут столько всякого народа, что, признаться, не клади плохо…

— Ничего, моя милая, стоит ли тут извиняться? — сказал мистер Пикквик добродушным тоном.

— Вовсе не стоит, душечка, — подтвердил Боб Сойер, протягивая обе руки в изъявление желания, чтобы молодая леди не спешила уходить из комнаты.

Но эта ласка отнюдь не произвела благодетельного впечатления на молодую леди, и, сказав, что мистер Боб Сойер «возмутительный человек», она прикоснулась весьма неосторожно своими нежными пальчиками в его щеке и стремительно выбежала из комнаты.

Лишенный общества молодой леди, мистер Боб Сойер, для общей потехи и собственного удовольствия, раскрыл и закрыл конторку, заглянул в бумаги на книжной полке, попробовал замок в железной кассе, примерил хозяйские сапоги и произвел несколько забавных экспериментов над мебелью — все эти проделки поражали невыразимым ужасом и страхом мистера Пикквика и доставляли в то же время несказанное удовольствие самому мистеру Бобу Сойеру.

Наконец, дверь отворилась, и в комнату вошел низенький старичок во фраке и панталонах табачного цвета, с карточкой мистера Пикквика в одной руке и серебряным подсвечником в другой. Походка, голова и все черты лица напоминали в нем фигуру мистера Винкеля младшего, за исключением того только, что старичок был несколько плешив.

— Здравствуйте, мистер Пикквик, здравствуйте, сэр! — сказал мистер Винкель старший, поставив подсвечник на стол и протягивая свою руку. — Надеюсь, вы здоровы, сэр. Очень рад вас видеть. Садитесь, мистер Пикквик, прошу покорно. Этот джентльмен…

— Приятель мой, мистер Сойер, — перебил мистер Пикквик, — друг вашего сына.

— О! — сказал мистер Винкель старший, бросая довольно угрюмый взгляд на Боба. — Надеюсь, вы здоровы, сэр?

— Как медведь, к вашим услугам, — отвечал Боб Сойер.

— A в этом другом джентльмене, — продолжал мистер Пикквик, — мне приятно рекомендовать вам близкого родственника, или, лучше, самого искреннего друга вашего сына, как это вы сейчас увидите из письма, которое я привез к вам, мистер Винкель. Фамилия его — Аллен, сэр.

— Вы говорите об этом господине, сэр? — спросил мистер Винкель, указывая карточкой на Бена Аллена, который тем временем успел заснуть, прислонившись спиной к стене.

Мистер Пикквик только хотел отвечать на этот вопрос и уже собрался исчислить, во всей полноте, достоинства и отличия фамилии мистера Бенжамена Аллена, как в эту самую минуту остроумный и находчивый Боб Сойер ущипнул своего друга за руку с той целью, чтобы пробудить в нем сознание своего положения. Мистер Аллен взвизгнул и быстро вскочил на ноги. Затем, увидев перед собой незнакомое лицо, он стремительно подошел к мистеру Винкелю, взял его за обе руки и, пробормотав несколько отрывочных сентенций без определенного значения и смысла, спросил, не угодно ли ему чего-нибудь, в ожидании обеда, выпить, закусить или перекусить; после всего этого мистер Аллен сел опять на свое место и начал бросать вокруг себя бессмысленные взоры, как будто не имел он ни малейшего сознания о том, куда, как и зачем привела его судьба.

Положение мистера Пикквика становилось тем более затруднительным, что мистер Винкель старший не скрывал своего изумления при взгляде на странное поведение молодых людей. Чтобы разом покончить это дело, он вынул из кармана письмо и, представляя его мистеру Винкелю, сказал:

— Это письмо, сэр, от вашего сына. Из содержания его вы изволите усмотреть, что от вашего отеческого внимания и снисхождения будет зависеть все счастье и благосостояние молодого человека. Прошу вас покорнейше прочесть письмо спокойно, хладнокровно и потом сказать мне откровенно, какое впечатление произведет оно на ваше родительское сердце. О важности приговора, который я буду иметь честь выслушать из ваших уст, вы можете судить уже по одному тому, что я нарочно приехал сюда для свидания с вами и решился, не откладывая ни одной минуты, явиться к вам в столь поздний час… несмотря на такие невыгодные обстоятельства, — заключил мистер Пикквик, взглянув искоса на своих молодых друзей.

После этого вступления мистер Пикквик поспешил вручить по принадлежности озадаченному мистеру Винкелю огромное послание его сына и затем, усевшись на стул, принял наблюдательную позу, подобающую джентльмену, который не чувствует теперь ни малейшей тяжести на своей душе.

Старичок повертел письмо в руках, взглянул на углы конверта, на адрес, на печать, придвинул стул к круглому столику, поправил лампу, сломал печать, развернул бумагу и приготовился читать.

Но в этот самый момент мистер Боб Сойер, казавшийся спокойным в продолжение нескольких минут, положил свои руки на колени и сделал уморительную гримасу вроде тех, какие мы встречаем на портретах, изображающих покойного мистера Гримальди, знаменитого шута. Случилось, однако ж, что мистер Винкель старший вместо того, чтобы углубиться в чтение письма, как рассчитывал Боб Сойер, устремил ненароком пристальный взгляд на фигуру самого Боба Сойера, и, сделав логичное заключение, что шутовская гримаса имеет целью осмеяние его собственной особы, старичок сделал такую строгую и суровую мину, что черты покойного Гримальди мгновенно приняли выражение невинной скромности и смирения.

— Вы что-то говорили, сэр? — спросил мистер Винкель после страшного молчания.

— Нет, сэр, — отвечал Боб Сойер смиренным тоном.

— Уверены ли вы в этом, сэр?

— О, да, сэр, совершенно уверен.

— A мне показалось, что вы действительно говорили, сэр, — продолжал старый джентльмен тоном выразительного негодования, — вы, может быть, смотрели на меня, сэр?

— О, нет, сэр, совсем нет! — отвечал Боб с величайшей учтивостью.

— Очень рад слышать это, сэр, — сказал мистер Винкель старший.

Бросив еще раз сердитый взгляд на уничтоженного Боба, старый джентльмен пододвинул к себе лампу и уже серьезно углубился в чтение письма.

Мистер Пикквик следил пристально и внимательно за всеми движениями старца, по мере того как он перебегал от одной строки к другой, от первой страницы ко второй, от второй к третьей, от третьей к четвертой и последней; но ни малейшее изменение в чертах лица не могло служить более или менее правдоподобным истолкованием чувствований, с какими мистер Винкель старший принял известие о супружестве своего сына, которое супружество, как знал мистер Пикквик, описывалось уже на первой странице после двенадцатой строки.