Тенебрариум - Raptor

Она продемонстрировала выхватывание ножа из ножен.

— Это — обратный хват, боевой. Режущей кромкой от себя. Ни в коем случае не на себя. При этом хвате ты сможешь нанести быстрый удар вот так, — учительница медленно провела нож параллельно моему горлу. — При колющих ударах всё по-другому. Тут уже нож удерживаешь вот таким вот образом…

— Подожди. Разве моё мачете способно наносить колющие удары?

— Нет. Но ты можешь завладеть ножом своего врага. Когда представляется такая возможность — не пренебрегай ею. И разминай пальцы. Они у тебя очень слабые и негибкие. Делай упражнения. Вот такие, — она быстро-быстро пошевелила всей пятернёй. — Или такие, — рука расслабилась, а потом резко сложилась в «клешню» с тремя скрюченными (на манер когтей) пальцами, и двумя — поджатыми к ладони. Наконец, её пальцы вновь распрямились и расслабились, — пощупай мою руку.

Я прикоснулся к её кисти. Сначала Рука была мягкой, словно тряпочка, лишённая костей, но вдруг напряглась, став твёрдой, как металл.

— Чувствуешь?

— Обалдеть…

— Тренируйся регулярно. Твои руки — это твоё спасение.

В общем, описывать все эти уроки смысла нет. Они проходили долго и нудно. Порой я сам себя бесил, не в состоянии выполнить, казалось бы, элементарные движения и захваты. Таким вещам не научишься за неделю. Да и за месяц тоже. Нужны годы тренировок, чтобы достичь приемлемого результата. В итоге, с горем пополам, Райли обучила меня азам обращения с ножом. Но это была самая нижняя планка мастерства. Да какого там мастерства? Так, основа основ. Конечно, мне бы хотелось приврать, написав, что я стал эдаким крутым рубакой, но это было бы слишком глупой неправдой. В плане владения оружием, я так и остался бездарем. Все мои личные победы были сопряжены либо с величайшим трудом, либо с величайшей удачей. Даже употребление ай-талука, заметно расширяющего мои возможности, лишь на малую толику повысило мой потенциал. В крутого мужика я, увы, так и не превратился, как ни старался.

Но вот, что определённо подверглось серьёзной закалке — так это мой дух. Я на личном опыте убедился в том, что сила духа способна компенсировать недостаток физической силы.

Помимо силовых тренировок, Райли проводила со мной и теоретические занятия, обучая выживанию в аномальной среде. Эта учёба была непростой (приходилось очень много запоминать), но более интересной. Сначала я хотел законспектировать урок, однако, учительница отобрала у меня блокнот и отбросила его в сторону.

— Ты не сможешь ходить по городу, постоянно глядя в блокнот! Учись запоминать информацию. Тренируй свою память.

— Послушай, а почему бы не воспользоваться сталкерским приёмом? Примотать к гаечке бинтик, и швырять во всякие подозрительные места, — спросил я.

— А подозрительным местом окажется «Шалунья», и твоя гаечка вернётся к тебе со скоростью три с половиной тысячи километров в час. И дело даже не в этом. А в том, что аномалии, помимо своих проявлений, ещё и обладают различной реакцией. На них может влиять давление, температура, вибрация, и так далее. Есть аномалии, по которым мы с тобой можем спокойно пройти, и ничего с нами не случится, в то время как тяжёлый мясник будет порван в клочья. Поэтому, по передвижениям мелких зверушек ориентироваться тоже не получится. Они могут спокойно бегать по аномальному участку, наступив на который ты тут же простишься с жизнью.

— Как же их тогда вычислять?

— Выход один. Запоминать их признаки. Подмечать каждую мелочь, не боясь полагаться на интуицию. Большинство аномалий имеют ярко выраженные свойства. Они не всегда откровенные и броские, но вполне заметные. Поэтому внимательность, внимательность и ещё раз внимательность. Я расскажу тебе обо всех аномалиях, которые знаю. Запоминай. Экзаменовать буду очень строго. Ты можешь плохо владеть ножом, но уметь избегать аномалии ты просто обязан.

Так начались продолжительные уроки, на протяжении которых, Райли рассказывала мне об аномалиях. И если первые три я успешно запоминал, то дальше всё начинало путаться в голове, наслаиваться друг на друга, и примерно на десятой аномалии я уже чувствовал, что окончательно запутался. Тогда мы придумали новый способ обучения, при котором делали передышки после каждой пятой аномалии. Стало немного полегче, но всё равно первое время я сильно 'плавал' на 'экзаменах'.

— Ты идёшь по дороге, и видишь расходящиеся круги на асфальте, как на воде. Что за аномалия, каков принцип реакции и твои действия?

– 'Водянка'. Вибрационная аномалия. Создаёт колебательный резонанс, от которого тело распадается на части. Я должен остановиться, оценить радиус затухания концентрических кругов аномалии, визуально отмерить от этой дистанции пять метров, и обходить строго по этому условному контуру, продолжая держать аномалию в поле зрения.

— Правильно. Ты идёшь по улице, и вдруг слышишь мелодичные трели, похожие на арфу. Музыка очень приятная, усыпляющая, но слегка приглушённая, что заставляет тебя невольно прислушаться к ней, потом подойти поближе, чтобы расслышать мелодию. Что за аномалия, каков принцип реакции и твои действия?

– 'Митька…' Нет-нет-нет! 'Орфей'! Точно, 'Орфей'! Акустическая аномалия второго порядка. Одна из самых опасных. При попадании в неё, жертва сходит с ума, а затем погибает от внутренних кровоизлияний. Заслышав первые отголоски трелей я должен немедленно вставить в уши специальные затычки, и вынуть их лишь отойдя на приличное расстояние от потенциального источника угрозы.

— Правильно. Ты идёшь по дороге и видишь зеленоватое свечение над травой, сопровождающееся лёгким шелестом. Что за аномалия, каков принцип реакции и твои действия?

— Хм-м… Щас, погоди! Так… Что же это? М-м-м…

— Время, Писатель, время. Там у тебя времени на раздумье не будет.

– 'Танцовщица'?

— Нет. Это была 'Мёртвая бирюза'. После третьего вдоха её испарений, ты понимаешь, что удаляясь от неё ты задыхаешься, а чем ближе к ней — тем тебе легче дышится. Подходишь всё ближе и ближе, ступаешь на траву, и с ног до головы покрываешься зелёным налётом оксида. Твой организм быстро окисляется. Ты мёртв, Писатель. От тебя остаётся только горстка зелёных лохмотьев.

— Чёрт… Точно! 'Мёртвая бирюза'!

— Отдыхай пять минут, и начнём по новой.

После очередного изнурительного урока, я спустился в гараж к Тине. С того момента, когда мы вернулись после разборки с Флинтом, девчонка стала менее разговорчивой. Это не было связано с настроением. Скорее обычное состояние изгнанницы-одиночки. Она успокоилась, знала, что её не выгонят, и не видела смысла разводить со мной какие-то длинные беседы. Отвечала кратко и по существу, вроде как и не замыкаясь, но особо и не разглагольствуя. В отличие от словоблудливого Флинта, которому без разницы о чём говорить — лишь бы говорить, Тинка словами попусту не разбрасывалась. Да и не нуждалась в разговорах.