Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

– Мне не удалось узнать этого…

И тут вмешалась герцогиня Рубимон:

– Позвольте мне кое‑что добавить к словам мадам Л'Опиталь. Моя гофмейстерина доложила мне вчера о том, что ей удалось кое‑что разузнать об этом миллионере.

– Так, значит, и вы уже слышали о нем? – приветливо улыбаясь, спросила маркиза. – Может быть, вы и видели его?

Герцогиня Рубимон с сожалением покачала головой:

– Нет, еще не видела. Но кое‑что слышала. Он, говорят, не просто иностранец, а настоящий индийский набоб*, владеющий несметными богатствами.

– Маркиза д'Эстард видела его, – с некоторой завистью откликнулась госпожа Л'Опиталь. – И говорит, что хотя он очень смуглый, тем не менее он красивый молодой человек с приятными и выразительными чертами лица.

* Набоб – в XVIII веке во Франции и Англии это человек, разбогатевший в колониях, в том числе в Индии; в данном случае, быстро и неизвестно как разбогатевший, сказочно богатый человек, утопающий в невероятной роскоши (Прим. переводчика).

Маркиза, еще немного послушав, спросила:

– А он женат?

– Этого я не знаю, – ответила герцогиня Рубимон. – А что касается имени, то моя гофмейстерина сказала, что его зовут маркиз Спартиненто.

Мадам Помпадур оживилась:

– Значит, он итальянец!

Герцогиня согласно кивнула:

– Да, его имя несомненно указывает на это. А вот арапа зовут Момбас.

Мадам Л'Опиталь, вернувшись к вопросу маркизы, уверенно заявила:

– Я не думаю, что он женат. Во всяком случае, его пока никто не видел в обществе женщины.

Маркиза усмехнулась.

– Может быть, он женоненавистник? Или просто богатый пресыщенный чудак?

– То, что он баснословно богат, это несомненно, – подтвердила герцогиня Рубимон. – Чего стоит только один его последний поступок?

– Какой? Что за поступок? – наперебой заинтересовались дамы.

Герцогиня Рубимон выпалила:

– Он купил дворец Роган!

– Дворец Роган? – с удивлением переспросила маркиза Помпадур и промолвила: – Действительно, это способен сделать только тот, кто богат как Крез. Должна признаться, что меня весьма заинтересовал этот набоб. Известно ли, откуда он приехал в Париж?

– Одни говорят, что с востока, из Армении, – ответила госпожа Л'Опиталь, – другие утверждают, что после долгих путешествий по всему свету он приехал из Африки.

Одна из дам удивленно приподняла брови:

– Из Африки? От негров?

Госпожа Л'Опиталь покачала головой и продолжала:

– Третьи же говорят, что он долгое время провел в Перу и Чили и нашел там золотые рудники.

– Из Южной Америки, значит, – заключила мадам Помпадур и заметила: – Так или иначе, но он меня весьма заинтересовал. И не могу понять, почему он до сих пор не явился с визитом ко двору? Может быть, у него нет рекомендаций?

– Говорят, он предпочитает одиночество и уединение, – пояснила мадам Л'Опиталь, которая, похоже, больше всех знала о странном незнакомце. – Во всяком случае, он не пытался заводить какие‑либо знакомства. Опять же говорят, что он очень сдержан и нелюдим. Почти меланхолик.

– И тем не менее ему придется отказаться от своего отшельничества и явиться ко двору. Владельцу дворца Роган для этого не надо преодолевать никаких препятствий или запасаться рекомендациями, – решительно заявила маркиза Помпадур и спросила, словно вспомнив: – А что об этом думает неаполитанский посол? Он наверняка должен знать этого странного незнакомца.

– Кавалер Бенутти только что прибыл во дворец, – доложила одна из придворных дам.

– Пусть главный гофмейстер пригласит его к нам, – приказала маркиза.

Спустя несколько минут посол торопливо вошел в зал, и маркиза встретила его с подчеркнутой любезностью.

– Мы надеемся, синьор, – сказала она, приветливо улыбаясь, – услышать от вас разъяснение очень важного и несколько странного дела. Впрочем, часто случается, что вещи, которыми мы интересуемся, оказываются вовсе не интересными и не заслуживающими внимания. Ну, это так, к слову. Мы же хотели спросить вас вот о чем. Не слышали ли вы о появлении в Париже или, может быть, даже видели того таинственного иностранца, который купил дворец Роган?

Посол развел руками:

– Слышать‑то я о нем слышал, конечно, госпожа маркиза, ведь весь Париж говорит о нем. Но видеть не пришлось.

Маркиза спросила:

– Но вы знаете, как его зовут?

Посол утвердительно кивнул:

– Его имя – маркиз Спартиненто.

Маркиза прищурилась и в упор посмотрела на посла:

– Итальянец. И следовательно, вы должны знать о нем побольше нас, не правда ли, синьор?

Но посол сокрушенно покачал головой:

– Я сожалею, что это не так, и я не могу сообщить вам ничего другого, кроме того, что вы, очевидно, уже знаете. И тем более сожалею, что вижу, как все интересуются этим действительно загадочным иностранцем.

Маркиза удивилась:

– Но ведь если он итальянец, то вы должны были слышать его имя.

Посол вежливо возразил:

– Это не совсем так, госпожа маркиза. Хотя он и носит итальянское имя, смею заверить – он не неаполитанец и не является подданным того королевства, которое я представляю при французском дворе. Италия очень велика, и в ней несколько королевств и повелителей. Он может быть подданным любого из них. Так что я весьма сожалею, но ничего больше не могу сообщить вам о таинственном иностранце, возбудившем своим появлением такой интерес. – Кавалер Бенутти развел руками и, оживившись, заключил: – Но если вы пожелаете видеть маркиза Спартиненто при дворе, то вам стоит только намекнуть, и я сочту за честь лично представить его.

– Что ж, сделайте это при первом удобном случае, – проговорила маркиза. Ее слова встретили всеобщее одобрение. Она спросила еще раз, словно пытаясь окончательно убедиться: – Значит, вы ничего больше не можете сообщить нам об этом загадочном чужеземце?

Посол вежливо поклонился и подтвердил:

– Ничего больше, маркиза, кроме того, что я считаю его богатым чудаком, который перенес настолько тяжелые удары судьбы, что это сделало его меланхоликом и внушило, если не ненависть, то неприязнь к людям. Хотя маркиз живет и не в полном одиночестве, он не женат. А из всех слуг к нему допущен довольно близко только один негр, пользующийся почти безграничным доверием своего хозяина.

– Он, очевидно, стережет хозяйские сокровища? – улыбнулась маркиза. – Говорят, они несметны.

– Мне кажется такое предположение верным, – изящно поклонился посол и добавил: – Впрочем, возможно, как это нередко бывает, слухи могут оказаться несколько преувеличенными.