100 великих загадок Африки - Николай Непомнящий

А между тем Альфред Брем писал о ней в своей знаменитой книге «Жизнь животных», не догадываясь, что дни квагги сочтены. Сведения о внешнем виде квагги, сохранившиеся в труде Брема, дают самое полное представление об облике этого животного: «Тело ее сложено очень хорошо, голова красивая, средней величины, ноги сильные. По всей шее проходит короткая прямая грива, метелка на хвосте длиннее, чем у прочих тигровых лошадей. Основной цвет шкуры коричневый. Через голову, шею и плечи проходят серовато-белые полосы с красным отливом. Между глазами и ртом полосы образуют треугольник. Взрослые самцы бывают до двух метров длины, вышина в загривке доходит до 1,3 метра…»

Да, квагга была красива.

Но через несколько десятков лет после открытия она стала достоянием зоологических палеонтологических музеев, и в этом плане ей «повезло» больше, чем, скажем, стеллеровой корове: для истребления этого морского млекопитающего хватило и двух десятков лет. Правда, за несколько лет до полного исчезновения в Капской провинции и незадолго до ее окончательного истребления в Оранжевой республике в 1878 году квагг вывозили в Европу – в зоопарки. Несколько лет единичные особи протянули в неволе – до 1883 г.

Бурчеллова зебра пережила свою родственницу ненадолго – последняя погибла в Гамбургском зоопарке в 1911 г., за год до того ее не стало в природе.

Как часто бывает в подобных случаях, люди начали прикидывать, какую пользу могло принести им то или иное животное, останься оно в живых. Было так и с кваггами. Вспомнили, что еще Кювье в 1821 г. предлагал одомашнить зебр и, в частности, квагг. Тогда ни он, ни любой другой исследователь не могли знать всех преимуществ одомашнивания диких полосатых лошадей. Одомашнить их следовало не для того, чтобы по улицам резво разъезжали повозки, запряженные зебрами, как это было в Кейптауне в конце XVIII в. Причина была в другом. Квагга была невосприимчива к болезням, которые тысячами косили скот, ввозимый переселенцами из Европы. Переносчик этих заболеваний – муха цеце – стал синонимом зла для целых африканских областей, хуже колорадского жука, проникшего на картофельные поля Европы из Нового Света.

А теперь немного порассуждаем. В 1917 г. некий майор Мэннинг, вернувшись из пустынных районов Каоковельда в Намибии, рассказывал, что видел целое стадо квагг. Ему, естественно, не поверили. Прошло несколько лет, и из Каоковельда вновь появились сообщения о кваггах. Обман зрения? Совсем недавно один французский журналист, возвратившийся из Намибии, утверждал, что местные жители племени топнар уверяли его, будто квагга выжила в их краях.

Были ли такие случаи в истории естествознания, когда исчезнувшие, казалось бы, навсегда животные «возрождались»? Были. Видели сумчатого волка, поймали бермудского буревестника, попала в сети кистеперая целакантовая рыба латимерия, нашли загадочную нелетающую птицу такахе в Новой Зеландии. Огромные пространства Южной и Юго-Западной Африки еще не исследованы. В знойные полупустыни не заходят даже местные племена. Может быть, квагга жива?

Сказочный зверь выходит из леса

…То было обычное служебное письмо, которое правительство государства Конго отправило британскому губернатору Уганды. Правда, содержание письма было действительно необычным. Но ни отправитель, ни получатель не представляли себе, какой взрыв чувств, какое столкновение интересов вызовет оно…

Прочитав письмо, губернатор сэр Гарри Джонстон, кивнул, взял книгу «В дебрях Африки» и стал листать.

Автором книги был американский журналист Генри Мортон Стенли. Сэр Гарри поставил в двух местах галочки: первую – там, где Стенли описывает свою встречу с пигмеями в 1876 г. в лесу Итури; вторую – на описании лесного осла, которого пигмеи называют «атти».

Жираф или зебра?

В правительственном письме, однако, речь шла не о лесном осле, а о пигмеях. Наперекор всем принятым постановлениям о запрете на торговлю людьми было сказано, что некий немецкий делец захватил группу пигмеев и движется в сторону границы с Угандой, чтобы доставить-де их в Париж, на Всемирную выставку, в качестве вида человекообразных обезьян. В письме была просьба – силой освободить и вернуть их на родину.

С этим заданием справился бы любой полицейский офицер. Однако сэр Гарри воспринял этот случай как удачную возможность посетить загадочное Конго, познакомиться с пигмеями, лесом Итури и таинственным «лесным ослом».

Он ответил, что сам лично позаботиться о возвращении угнанных бамбути на родину.

Следует упомянуть, что Стенли и губернатор были хорошими знакомыми и немало беседовали о животном мире Африки. В свое время Стенли, как мы помним, сделал нелестное заявление о пигмеях, что «они являются тем искомым звеном между людьми и их дарвиновыми предками, которые ученые не могут найти». Позже он высказывался о них более благожелательно, а о глазах одной девушки-пигмейки выразился прямо-таки как Ромео: «Они были великолепны и даже слишком велики для столь малого существа – полные, выпуклые, блестящие, как у газели».

Стенли твердил, что, помимо лесного осла, гигантского кабана и антилоп, которых он отметил в своей книге, в этих тропических лесах – Итури и Семлики – «имеется масса не известных науке зверей, которые ждут своих исследователей».

О полосатом лесном осле сообщали четыре человека, в том числе открыватель пигмеев выходец из Риги Георг Швайнфурт (он увидел их в 1869 г. при дворе местного царька).

…Угнанных пигмеев спасли быстро. Губернатор пригласил их к себе отдохнуть после испытанных лишений. Он неоднократно беседовал с ними через переводчика и узнал много интересных вещей. О лесном осле бамбути сказали, что это не «атти», а «охапи». На спине и передней части туловища преобладает желто-коричневый или темно-коричневый цвет, на ногах и животе – полосы. Когда губернатор показал им мула, то они тут же ответили, что «охапи» похож, только он полосатый. Тогда Джонстон понял, что речь действительно шла о зебре.

Пленники были переданы конголезским властям в пограничном пункте Мбени. Офицеры-пограничники рассказали Джонстону, что африканцы делают из шкуры себе ремни и пояса. «Но это не зебра, – настаивали они, – у него на лбу как бы рога, он скорее антилопа; голова у зверя вытянута и рот большой».

Губернатору подарили шкуру зверя, оказавшуюся под рукой, точнее два куска ее. Но всего этого было не достаточно, чтобы определить все-таки, что охапи за зверь.

Во время одной из вылазок в леса в окрестностях реки Семлики солдаты показали губернатору-зверолюбу следы окапи на влажной почве. Видно было, что это – парнокопытное. Но если это антилопа, то какая именно: бонго или эланд? «В общем, – писал разочарованный Джонстон, – мое предположение о новой породе лошади рассыпалось. Я стал понимать, что мы все время ищем обыкновенную лесную антилопу».