Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  Люди, только что убивавшие друг друга, вняли ее словам. В свете факелов она казалась исполненной нечеловеческой силы, меч в руке сиял, лезвие словно рассыпало алые искры. Казалось, не простая девушка стояла перед ними, а посланница Богов, может быть, и богиня Алха. Богиня, которая может не только любить и дарить жизнь, но и убивать тех, кто Ее дары использует во зло. Как и сама любовь, которую олицетворяет богиня.

  - Я еще не все сказала! - подняла она руку с мечом. - Вскоре всем нам придется сражаться: Амори не оставит нас в покое. У нас должен быть вождь, который повел бы в бой, за которым все пошли бы как один.

  - Ты, ты, Эвинна! - повисли над портом голоса.

  - Я не могу вас возглавить. Хотя и хотела бы участвовать в строительстве небывалого государства - может быть, зародыша новой Империи. Но меня ждут другие люди, которым тоже нужна помощь. Поэтому я не могу здесь остаться, вскоре мне придется плыть в Валлей. Отвезете меня?

  - Конечно, - кивнул Этельред. - В любое время. Но лучше погости тут, отдохни...

  - А кого сделаем вождем? - подал голос Моррест. По лицу блуждала счастливая улыбка. А это, оказывается, приятно - восстанавливать справедливость. "Добро пожаловать в семнадцатый год... Не хватает лишь комиссаров в пыльных шлемах, комбедов и ВЧК. Ничего, за этим дело не встанет. Давно пора встряхнуть этот мирок. Показать, что можно жить без крови и ненависти".

  "Народное собрание" решало недолго. Вскоре многие, очень многие, по зову сердца выдохнули:

  - Этельреда ван Нидлира.

  "Вот уж действительно - выбрали сердцем!" - Морресту было беспричинно весело. Может быть, как прапрадеду, в семнадцатом году с трехлинейкой громившему "дворянское гнездо", а в сорок втором штурмовавшему Ржев. На его глазах в мире, помешанном на кастовой спеси, рождалось совсем другое общество. Может, тут не будет коммунистов, но жить станет немножко легче.

  А "выборы" продолжались. Вскоре кричали все, потому что многие знали Нидлира, а кто не знал, тому рассказали. До того, как стать гребцом, он работал на гевинских полях, знал весь Гевин - такой же, как Алкриф, только поменьше, и не круглый, а вытянутый. Так возникло это "королевство". По всему было видно, что оно надолго лишит Амори покоя.

  "Если тут и правда тридцать лет не будет алков, уходить надо будет сюда!" - прикинул Моррест. Почему-то теперь он не сомневался в том, что это - лишь начало.

  Только тут он заметил, как устала девушка. Повязки на ее ранах кровоточили - наверняка к шрамам от плетей добавятся новые. А ведь она не спала уже вторую ночь, и сколько еще придется решать неотложные дела?

  - Иди, отдохни, - произнес Моррест, беря Эвинну под руку. - Нидлир справится.

  - Спасибо, - произнесла Эвинна. - Пошли.

  Эвинна отправилась спать в бывший дом Алкина, но не в его покои, где разместили раненых, а в пристройку для придворного алхимика, гнавшего для Алкина пойло. Она смертельно устала, но не могла уснуть - радостная улыбка сияла на ее лице, и слезы счастья - впервые за много лет - катились по лицу.

  Значит, тогда, в Эрвинде, и дальше она шла правильной дорогой, когда защищала соотечественников мечом. Просто пройти этой дорогой не по силам одному, каким бы тот ни был героем. Ступить на нее можно и в одиночку, чтобы пройти полпути, уже нужен целый народ, а дойти до конца можно лишь всем миром. Так Эвинна впервые поняла, как неправ был Велиан. Может быть, некогда он тоже мечтал ринуться в бой за правду, но понял, что один ничего не добьется - и устрашился, и отступился. Но если Велиан не увидел победу, то она - увидела. И пошла дальше. Так Эвинна поняла, что народ, сражающийся за свою родину, непобедим. Одного человека можно убить, народ же бессмертен, так как живет в каждом уцелевшем. И что значат мелкие неудачи и даже временные поражения? Только то, что победы без потерь не бывает.

Глава 21. А судьи кто?

"Ну что ж, - сказал верховный жрец. - Спасибо за правду. Не отваживались рассказать так четко и открыто. Но, к сожалению, в остальном ты испытание провалила. Да так, что даже отпустить тебя на волю, как мы это делаем с неспособными, не получится".

"Сказание...", XXVIII, 11, 151.

  Эвинна собиралась отплыть через пару дней, как только будут решены самые насущные проблемы новорожденного государства, но все оказалось не так просто. Надо было восстанавливать поврежденные корабли, ковать новое оружие, укреплять стены башен. Надо было и позаботиться о собранном урожае. И подумать о том, кто будет управлять островом, и как отныне можно пользоваться его богатствами. А еще... И вдобавок... Одни дела тянули за собой другие, и все были одинаково радостны и интересны. От каждой решенной задачи Эвинна и Моррест получали удовольствие.

  Моррест тоже запомнил эту зиму, как самую счастливую в жизни. Здесь, на затерянном в море островке, казалось, повторялась волшебная эпоха - времена молодости Советского Союза, о которых, пока был жив, со светлой грустью вспоминал прадед. Слушая старика, тогда еще Миша Кукушкин не верил, как может офицер стать воспитателем детского сада, профессор пойти на завод, а мастер с завода писать стихи. Как можно шутя делать то, что лучшие аналитики Европы и Америки считали невозможным. Как отсталая, разоренная смутой страна способна в двадцать лет стать атомной сверхдержавой и послать своих граждан в космос. Моррест никогда не считал себя инженером - но ему удалось вспомнить конструкции кое-каких метательных машин, что изображались в учебниках истории. Только принципы работы, но и этого хватило. На острове нашлись Левши, сумевшие по словестным описаниям, даже не по чертежам, воплотить смутные идеи в жизнь. Теперь карателей ждал приятный сюрприз: по входу в бухту были пристреляны расставленные на скалах мощные катапульты и баллисты, а в самом порту готовились поражать прорвавшиеся суда требюше.

  Но оборона - полдела, не войной живы люди, в смысле, нормальные люди. Новое государство нуждалось в новых законах, и здесь Моррест с Эвинной подолгу сидели в архиве герцогов. Моррест подсказывал идеи - иные взятые из советского прошлого его мира, иные навеянные "общечеловеческими ценностями". Эвинна облекала их в привычную сколенцам форму. Получалось, конечно, несколько не то, что нужно. Но важно было не переборщить. Слишком радикальные перемены тут мало кто бы принял. Остальное сделает хотя бы начальное образование для каждого. Пусть и не сразу.

  А зима разгулялась не в шутку. Небо затянули свинцово-серые тучи, на землю обрушились снегопады. Ветер трепал голые ветки деревьев, порой шторма поднимал на море огромные валы, свирепо бившиеся в скалы. Нечего было и думать, чтобы вырваться из гавани до весны. Так получилось, что Эвинна осталась на острове на весь остаток зимы. Но сложа руки не сидела - не в ее это было характере.