1941. Разгром Западного фронта - Дмитрий Егоров

Глава 13

«Признать виновными…»

Когда невиданные масштабы разгрома войск Западного фронта стали очевидными, сразу же были определены его виновники. Кроме «безусловных» (командующий фронтом, начальник штаба, начальник артиллерии, начальник связи и командующий ВВС), понадобилось и некоторое количество «стрелочников» рангом пониже. Из Москвы пришла разнарядка — сколько должностных лиц нужно отдать под суд, вновь назначенное командование фронта (нарком обороны маршал С. К. Тимошенко, ЧВС Л. З. Мехлис и П. К. Пономаренко) добавило еще. Главным в «выявлении предателей» был, разумеется, Л. З. Мехлис. Этот маньяк искал «изменников» столь рьяно, что даже не удосужился проверять правильность написания их фамилий. 7 июля 1941 г. И. В. Сталину было телеграфировано: «Военный совет решил: 1) Арестовать быв[шего] начштаба фронта Климовских, быв[шего] заместителя командующего ВВС фронта Тодорского и начальника артиллерии фронта Клич…»[514].

Остановимся на первом пункте этого документа. Комкор А. И. Тодорский, бывший начальник Управления военно-учебных заведений РККА, уже три года валил ели и сосны в «местах не столь отдаленных». «Тайга — закон, медведь — прокурор». Зато генерал-майор авиации А. И. Таюрский действительно был заместителем Копца и принял командование авиацией после его самоубийства. Судьба этого человека печальна. Дело Таюрского Андрея Ивановича, 1901 г. рождения, русского, уроженца сибирской деревни Таюра, было, вероятно, выделено в самостоятельное производство (на процессе Павлова, Климовских, Коробкова и других его фамилия не фигурировала). Он был исключен из списков РККА как осужденный только в 1944 г., приказом ГУК НКО № 0010 от 29 января[515]. Этим же приказом был исключен и командующий ВВС Киевского ОВО, а затем Юго-Западного фронта, Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Е. С. Птухин, который, как удалось установить, был расстрелян 23 февраля 1942 г. Видимо, летчиков судили отдельно, так как в этот день были казнены еще по-крайней мере четверо: генерал-майор авиации А. П. Ионов, командующий ВВС ПрибОВО; генерал-майор авиации Н. А. Ласкин, начштаба ВВС КОВО; Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации П. И. Пумпур, командующий ВВС Московского ВО; Герой Советского Союза, генерал-майор авиации Э. Г. Шахт, помощник начальника ГУ ВВС РККА по учебным заведениям (еще и уроженец Швейцарии к тому же).

2-м пунктом виновными были определены: командарм-4 А. А. Коробков, комдив-9 генерал-майор авиации С. А. Черных, командир 42-й стрелковой дивизии генерал-майор И. С. Лазаренко, командир 14-го мехкорпуса генерал-майор С. И. Оборин. Затем следовало: «Просим утвердить арест и предание суду…» В 3-м и 4-м пунктах были перечислены уже арестованные должностные лица, из которых известным был только генерал-майор войск связи А. Т. Григорьев. Остальные занимали значительно меньшие по значению должности, и, следовательно, вина их не могла иметь глобального характера. Суду предавались: начальник топографического отдела Дорофеев, начальник отделения отдела укомплектования Кирсанов, инспектор боевой подготовки штаба ВВС Юров и почему-то начальник военторга Шейнкин. За ними следовали: помощник начальника отделения АБТУ Беркович, командир 8-го дисциплинарного батальона майор Дыкман и его заместитель батальонный комиссар Крол, начальник Минского окружного сансклада военврач 2 ранга Белявский, начальник окружной военветлаборатории военврач 2-го ранга Овчинников. Замыкал список командир дивизиона зенитного артполка капитан Сбиранник, который, «получив задачу — занять оборону гор. Орши, проявил трусость, бросил свою часть и бежал в гор. Смоленск, где среди командного состава проводил злостную, провокационную агитацию». ГКО в лице самого Сталина решение Военного совета фронта одобрил и приветствовал. И началось…

8 июля был вызван в штаб фронта и там арестован генерал-майор А. А. Коробков. Должность командующего армией оставалась вакантной целых четыре дня. Только 11 июля нарком обороны С. К. Тимошенко назначил вместо арестованного генерала командира 9-го мехкорпуса Юго-Западного фронта К. К. Рокоссовского (приказ НКО № 00397). Но к моменту его прибытия в Ставку сложилась катастрофическая обстановка уже под Смоленском, в районе Ярцево, и Рокоссовский, таки не приняв дела у врио командующего 4-й полковника Л. М. Сандалова, отправился к новому месту службы[516]. Остатки 4-й возглавил другой генерал.

В тот же день арестовали командира 9-й авиадивизии С. А. Черных, через двадцать дней, 28 июля, ему был вынесен смертный приговор[517]. Обстоятельства ареста остались тайной, предъявленные обвинения стали известны только в наши дни. В открытых источниках прошлых лет ничего не «всплыло», лишь некто А. Я. Ольшвангер в своей книге «Ветер военных лет», изданной в 1964 г. в Риге, нарисовал в высшей мере отрицательный образ полковника Круглых. Этот Круглых, командир авиадивизии в Белостоке, до 22 июня был лихим «рубахой-парнем», обещавшим забросать немцев шапками, а после нападения самоустранился от командования, запаниковал и струсил. Проверить написанное уже невозможно, хотя немало фактов позволяет предположить, что Ольшвангер просто оклеветал генерал-майора С. А. Черных. Но никто не станет отрицать, что Черных первым из советских летчиков сбил в небе Испании Ме-109 и Звезду Героя получил заслуженно. Много писали и пишут, что назначение Сталиным молодых командиров без опыта на высокие должности было непростительной ошибкой. Но С. А. Черных не был единственным молодым генералом ВВС. Т. Т. Хрюкин, старше его всего на два года, закончил войну генерал-полковником и дважды Героем. В том же возрасте был полковник Е. Н. Преображенский, герой первых налетов на Берлин. Г. Н. Захарову было 33, И. И. Проскурову — 34, Ф. П. Полынину — 35, П. В. Рычагову было едва за 30. Кто знает, каковы были бы итоги действий 9-й дивизии, если бы 21 июня:

— был отменен выходной день и летчики, кроме дежурных эскадрилий, не были отпущены на зимние квартиры к семьям;

— с самолетов по указанию руководства округа не было снято вооружение;

— был своевременно передан и гарантированно получен сигнал «Гроза» и в соответствии с ним части приведены в полную боеготовность;

— пилоты находились у своих боевых машин, имевших прогретые моторы, и по первому же сигналу взлетели на перехват эскадр Люфтваффе.

После публикации в 1990 г. журналом «Наука и жизнь» моей заметки о судьбе нескольких репрессированных генералов ВВС редакция переслала мне письмо из Нижнего Тагила, с родины С. А. Черных. Местный краевед Э. С. Ильин, узнав о судьбе своего героя-земляка, захотел узнать подробности о его участии в боевых действиях в июне 1941 г. Завязалась переписка, в ходе которой Ильин прислал мне копию письма, которое получила после войны вдова расстрелянного комдива Зоя Александровна. Письмо было датировано 24 апреля 1956 г., написал его бывший личный шофер генерала Г. К. Клок. Письмо проливает свет на последние дни командира 9-й САД перед арестом. После потери матчасти управление дивизии организованно прибыло в Орел, где началось ее переформирование. В состав соединения была передана эскадрилья «чаек» под командованием Василия Сталина. Затем генерал и сын генсека улетели на «Дугласе» в Москву, спустя несколько дней они вернулись на новых истребителях ЛаГГ-3. Через несколько дней они улетели снова (Клок отвез их на аэродром на «эмке» С. А. Черных), но вернулся только Васо и забрал автомашину себе. Начальник штаба дивизии полковник М. М. Назаров, живший с Черных в одной комнате, предложил водителю взять себе на память что-нибудь из вещей своего командира; тот взял фотоаппарат и кожаное пальто-реглан. Получив от Орловского военкомата другую машину, Г. К. Клок убыл в Воронеж, в распоряжение командира 1-й запасной авиабригады полковника Н. Ф. Папивина, с которым прослужил всю войну (на заключительном этапе войны генерал-полковник авиации Папивин командовал 3-й воздушной армией).

Примечание. Дважды Герой Советского Союза А. И. Молодчий в своих воспоминаниях «Самолет уходит в ночь» приводит боевой приказ № 24 от 6 октября 1941 г. Приказ издан по 81-й дальнебомбардировочной дивизии и подписан, кроме командира и комиссара, зам. начальника штаба майором Ольшвангером. Судя по упоминанию в монографии М. Н. Кожевникова «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», Ольшвангер служил и в этом штабе, причем по состоянию на 22 июня. Следовательно, он мог бывать в Белостоке по роду службы либо встречаться с С. А. Черных в Москве или Минске. Но вот был ли он очевидцем того, о чем написал, и было ли это в действительности, вопрос открытый.

Командир 14-го механизированного корпуса 4-й армии генерал-майор С. И. Оборин был ранен в бою западнее Слуцка на четвертый день войны, 25 июня. Из обвинительного заключения: «8 июля 1941 года Управлением ОО НКВД за нарушение воинской присяги, проявленную трусость и преступную бездеятельность во время войны Советского Союза с Германией был арестован командир 14-го мехкорпуса генерал-майор Оборин Степан Ильич. Расследованием по делу установлено, что Оборин, будучи командиром мехкорпуса, допустил преступную бездеятельность, не организовал сопротивления врагу, в результате чего большая часть личного состава и материальная часть корпуса в течение первых дней войны были уничтожены противником»[518]. Кроме того, его обвиняли в том, что он поддался панике, бросил вверенные ему части и бежал в штаб Западного фронта. Сам Оборин признал себя виновным в том, что плохо руководил войсками и после легкого ранения самовольно уехал с поля боя. 13 августа 1941 г. Военной коллегией Верховного суда СССР С. И. Оборин был приговорен к расстрелу.