Все хроники Дюны (авторский сборник) - Герберт Фрэнк

— Вы знаете, что говорят об Алии? — спросил, испытывая Адрика, Скайтейл.

— Что вы имеете в виду? — человек-рыба снова пришел в возбужденное состояние.

— Никогда еще у философии и культуры не было такой покровительницы, сказал Скайтейл. — В ней соединяются обаяние молодости и красота…

— Что за болтовня насчет обаяния и красоты? — возразил Адрик. — Мы уничтожим обоих Атридесов. Культура! Они уничтожают культуру, чтобы править. Красота! Красота способствует порабощению. Они создают образованное невежество — это легче всего. Они ничего не оставляют на волю случая. Они знают только одно — ковать цепи, порабощать. Но рабы рано или поздно восстают.

— Сестра может выйти замуж и произвести потомство, — сказал Скайтейл. — Почему вы говорите о сестре? — спросил Адрик.

— Император может выбрать для нее мужа, — ответил Скайтейл.

— Пусть выбирает. Уже пора.

— Даже вы не можете предвидеть следующий ход, — предупредил Скайтейл. Вы не создатель… также, как и Атридесы. Не нужно переоценивать свои возможности.

— Мы не болтаем языком о созидании, — возразил Адриан. — Мы не чернь, пытающаяся сделать из Муад Диба мессию. Что за вздор? Почему вы поднимаете такие вопросы?

— Эта планета… — ответил Скайтейл. — Это она рождает вопросы.

— Планеты не разговаривают!

— Эта говорит.

— А?

— Она говорит о созидании. Ветер дует по ночам и наносит песок — это и есть созидание.

— Ветер наносит песок…

— Когда просыпаешься поутру, первые солнечные лучи показывают тебе новый мир — чистый, ждущий твоих следов. «Песок без следов? — задумался Адрик. — Созидание?» Он чувствовал, как его охватывает беспокойство: стенки бака, окружающая комната — все сжималось вокруг, душило его.

Следы на песке…

— Вы говорите, как Свободный, — сказал Адрик.

— Это мысль Свободных, и она поучительна, — согласился Скайтейл. -Они говорят, что джихад Муад Диба оставляет следы во Вселенной точно так же, как Свободный оставляет следы на гладком песке. Они прокладывают след будущим человеческим жизням.

— Так ли это?

— Приходит очередная ночь, — продолжал Скайтейл. — Ветер дует…

— Да, — согласился Адрик, — джихад подходит к концу. Муад Диб использовал свой джихад и…

— Он не использовал джихад, — возразил Скайтейл. — Это джихад использовал его. Я думаю, Пол остановил бы его, если бы мог. — Если бы мог? — удивился навигатор. — Все, что ему надо было…

— Замолчите! — заорал Скайтейл. Нельзя остановить умственную эпидемию. Она переходит от человека к человеку через много парсеков. Она на редкость заразна и поражает самое незащищенное место — человеческий разум. Можно ли ее остановить? У Муад Диба нет противоядия. Корни эпидемии в хаосе. Можно ли там установить порядок?

— Значит, и вы заразились? — спросил Адрик. Он медленно повернулся в оранжевом газе, раздумывая, почему Скайтейл говорит с таким ужасом. Неужели лицевой танцор предал заговор? Невозможно сейчас заглянуть в будущее. Будущее превратилось в мутный поток, засоренный пророчествами.

— Мы все смешались, — сказал Скайтейл и напомнил себе, что разум Адрика имеет четко обозначенные границы. Как сделать это понятным для него?

— Но когда мы уничтожим его… начал было Адрик.

— Мне следовало бы оставить вас в неведении, — прервал его Скайтейл. — Но мой долг не позволяет этого. К тому же это опасно для всех нас.

Адрик резко оттолкнулся перепончатой ступней, отчего оранжевый газ завихрился вокруг его ног. — Вы говорите довольно необычно, — сказал он.

— Обстановка взрывоопасна, — уже спокойнее сказал Скайтейл. — Когда произойдет взрыв, обломки полетят через столетия. Разве вы не видите?

— Мы и раньше имели дело с религиями, — возразил Адрик. — Это не ново…

— Это не просто религия! — воскликнул Скайтейл, думая, что сказала бы Преподобная Мать по поводу их коллеги по заговору. — Религиозное правительство — это нечто иное. Муад Диб повсюду утвердил свой Квизарат, заменив им все прежние правительственные структуры. У него нет постоянной гражданской службы, нет посольства. Зато есть епископства — острова власти. В центре каждого острова — человек. Люди учатся приобретать и удерживать личную власть. Люди реальны.

— Когда они разделятся, мы поглотим их одного за другим, — с благодушной улыбкой заявил Адрик. — Срубим голову, а тело упадет само…

— У этого тела две головы.

— Сестра, которая может выйти замуж? — Которая обязательно выйдет замуж! — Мне не нравится ваш тон, Скайтейл. — А мне не нравится ваше невежество. — Ну и что, если она выйдет замуж? Разве это помешает нашим планам?

— Это потрясет Вселенную.

— Но они не уникальны. Я сам обладаю способностью, которая…

— Вы дитя, Адрик. Вы ковыляете там, где они идут большими шагами.

— Они не уникальны!

— Вы забыли, рулевой, что однажды мы произвели Квизац Хадераха. Это существо видит Время. Это форма существования, которой нельзя угрожать, не породив такую же угрозу против себя. Муад Диб знает, что мы собираемся напасть на Чани. Мы должны действовать быстрее, чем они. Нужно добраться до гхолы и подтолкнуть его, как я уже сказал.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда вас поразит молния.

Глава 14

?О, червь со множеством зубов!

Отрицаешь ли ты то, что обречено на смерть?

Тело и душу, искушающие тебя.

На земле всех начал

Кормишь ты чудовищ в дверях огня!

У тебя нет никаких одежд,

Чтобы прикрыть отравленное божество

Или спрятать огонь желания.?

?Песня червя".

Из «книги Дюны».

Пол вспотел, тренируясь с крисножом и короткой шпагой под руководством гхолы. Теперь он стоял у окна, глядя вниз на храмовую площадь и стараясь представить себе Чани в больнице. Все утро она чувствовала себя плохо. Шла шестая неделя ее беременности. Была собраны лучшие врачи. Они сообщат, когда у них будут новости.

Темные полуденные песчаные облака закрыли небо над площадью. Свободные называли такую погоду «грязный воздух».

Неужели врачи никогда не сообщат? Каждая секунда медлила, не желая входить в его вселенную..

Ожидание… ожидание… Вот и Бене Джессерит молчат на своем Валлахе-9. Сознательно затягивают, конечно.

Предвидение предсказывало, разумеется, все эти моменты, но он закрыл от него свое сознание, предпочитая роль рыбы, которая плывет по времени не туда, куда хочет, а куда несет ее течение.

Было слышно, как гхола чистит оружие и осматривает снаряжение. Пол вздохнул, протянул руку к поясу и выключил личное защитное поле. Оно со щекоткой сбежало с его тела.

Пол сказал себе, что займется делами, когда вернется Чани. Тогда будет достаточно времени, чтобы принять тот факт, что скрытое им от нее обстоятельство продлило ее жизнь. Разве это такая уж вина — предпочесть Чани наследнику? По какому все-таки праву он сделал выбор за нее? Глупые мысли! Кто бы стал колебаться, зная альтернативу — рабские подземелья, пытки, мучительная тоска… или еще худшее?

Он услышал скрип двери, шаги Чани и обернулся.

На лице Чани ясно читалась зловещая решимость. Широкий пояс Свободной, собиравший на талии ее золотое платье, водные кольца в ожерелье на шее и рука на бедре, острый взгляд, которым она, как всегда, окинула комнату, — все теперь отступило на второй план. На первом плане была ярость.

Когда она подошла ближе, он раскрыл объятия и привлек ее к себе.

— Кто-то, — выдохнула она, пряча лицо у него на груди, — кто-то уже давно давал мне противозачаточные средства… до того, как я перешла на новую диету. Из-за этого роды предстоят трудные.

— Но ведь есть лекарства? — спросил он.

— Опасные лекарства. Но я знаю виновницу, и я пущу ей кровь!

— Моя Сихайя, — прошептал он, сильнее прижимая ее к себе, чтобы унять дрожь. — Ты носишь наследника, которого мы оба хотим. Разве этого не довольно?

— Моя жизнь сгорает очень быстро, — сказала она, в свою очередь прижимаясь к нему. — Будущее рождение контролирует мою жизнь. Врачи говорят, что плод развивается с ужасающей скоростью. Я должна много есть… и принимать больше спайса… есть его и пить его. Я убью ее!

Пол поцеловал ее в щеку.

— Нет, моя Сихайя, ты никого не убьешь!

И подумал: «Ирулэн продлила твою жизнь, любимая. Для тебя время рождения — это время смерти».

Он почувствовал, как горе убивает его и погружает в черную пустоту.

Чани оттолкнула его:

— Ей нет прощения!

— Кто говорит о прощении?

— Тогда почему я не могу убить ее?

Это было настолько в духе Свободных, такой характерный для них вопрос, что Пол почувствовал истерическое желание расслабиться и все забыть. Но он сдержал себя, ответив: