Том 29. Письма 1902-1903 - Антон Чехов

14 декабря 1903 г.

Печатается по автографу (ГЛМ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XX, стр. 199.

Г. М. Чехов ответил 18 декабря 1903 г. (ГБЛ).

…пришли мне поскорее бумагу… — Г. М. Чехов отвечал: «Посылаю при этом бланк заявления о квартирном налоге для подачи не позже 7-го января…»

Получил от Иорданова письмо. — От 4 декабря 1903 г. (см. примечания к письму 4253*).

Что нового в Ялте? — Г. М. Чехов сообщал последние ялтинские новости: «Строят электрическую станцию, сегодня сделали закладку трубы для станции, а весною начнут расширять набережную с устройством скверов <…> Усатов вновь выбран в члены управы, хотя предлагали его забаллотировать <…> Арсений понемногу копает сад и приготовил кучу навоза».

4266. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

16 декабря 1903 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: «Оса», 1909, № 28, 19 декабря.

Открытка. Адрес написан неизвестной рукой: «Здесь. Александру Семеновичу Лазареву. Ср. Пресня, дом Гвоздевой, кв. 7».

Ответ на письмо А. С. Лазарева (Грузинского) от 15 декабря 1903 г. (ГБЛ).

…в воскресенье приходите ко мне от 5 до 7 час. вечера… — Лазарев посетил Чехова 21 декабря.

4267. Ф. Д. БАТЮШКОВУ

21 декабря 1903 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: На памятник Чехову, стр. 183.

Ответ на телеграмму Ф. Д. Батюшкова от 17 декабря 1903 г. (ГБЛ).

…телеграмму, которую Вы послали неделю тому назад. — В телеграмме Батюшков просил: «Убедительно прошу не отказать уведомить, когда пришлете ожидаемый рассказ. Оставить ли место январской книжке. Последний срок откладываем на февральскую книжку. Очень кланяюсь. Батюшков».

…приходится часто бывать на репетициях в Художественном театре. — О репетициях «Вишневого сада» с Чеховым Вл. И. Немирович-Данченко вспоминал: «В начале декабря по старому стилю он приехал в Москву, приехал в разгар репетиций. Ему страшно хотелось принимать в них большое участие, присутствовать при всех исканиях, повторениях, кипеть в самой гуще атмосферы театра. И начал он это с удовольствием, но очень скоро — репетиций через четыре-пять — увидел, что это для автора совсем не так сладко: и со сцены его на каждом шагу раздражали, и сам он только мешал режиссерам и актерам. Он перестал ходить. Зато дома он чувствовал себя счастливым. И жена была около него, и люди приходили такие, каких он хотел и какие не только брали от него, но и сами кое-что ему приносили. Он был все время окружен. И опять он волновался за пьесу, и опять не верил в успех. „Купи за три тысячи всю пьесу навсегда“, — предлагал он мне не совсем шутя. „Я тебе дам, — отвечал я, — десять только за один сезон и только в одном Художественном театре“. Он не соглашался и, как всегда, молча только покачивал головой. „Вишневый сад“ стал самым ярким, самым выразительным символом Художественного театра» (Из прошлого, стр. 177).

Л. М. Леонидов в своих воспоминаниях «Прошлое и настоящее» писал: «Я был участником первого спектакля „Вишневого сада“. Тут же я познакомился с А. П. Чеховым. Помню первый мой визит к Чехову. Он жил тогда на Петровке, во дворе дома Коровина. Мы, участники спектакля, пришли к нему. Сидит в кабинете. Встречает с улыбкой, но глаза грустные, очень грустные. <…> Мы забросали его вопросами. Муратова, игравшая Шарлотту, спрашивает Антона Павловича, можно ли ей надеть зеленый галстук.

— Можно, но не нужно, — отвечает автор. Кто-то спрашивает, как надо сыграть такую-то роль. „Хорошо“, — последовал ответ. Мне сказал, что Лопахин внешне должен походить не то на купца, не то на профессора-медика Московского университета. И потом, на репетиции, после 3-го акта сказал мне:

— Послушайте, Лопахин не кричит. Он богатый, а богатые никогда не кричат» (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 463).

Пьесу обещают поставить не позже 9 января… — Премьера «Вишневого сада» состоялась 17 января 1904 г. Станиславский вспоминал: «Спектакль налаживался трудно; и неудивительно: пьеса очень трудна. Ее прелесть в неуловимом, глубоко скрытом аромате. Чтобы почувствовать его, надо как бы вскрыть почку цветка и заставить распуститься его лепестки. Но это должно произойти само собой, без насилия, иначе сомнешь нежный цветок и он завянет.

В описываемое время наша внутренняя техника и умение воздействовать на творческую душу артистов по-прежнему были примитивны. Таинственные ходы к глубинам произведений не были еще точно установлены нами. Чтобы помочь актерам, расшевелить их аффективную память, вызвать в их душе творческие провидения, мы пытались создать для них иллюзию декорациями, игрою света и звуков. Иногда это помогало, и я привык злоупотреблять световыми и слуховыми сценическими средствами. „Послушайте! — рассказывал кому-то Чехов, но так, чтобы я слышал, — я напишу новую пьесу, и она будет начинаться так: „Как чудесно, как тихо! Не слышно ни птиц, ни собак, ни кукушек, ни совы, ни соловья, ни часов, ни колокольчиков и ни одного сверчка“. Конечно, камень бросался в мой огород» (Станиславский, т. 1, стр. 270).

…рассказ будет прислан не позже февраля… — Рассказ для журнала «Мир божий» не был написан.

4268. В. К. ХАРКЕЕВИЧ

24 декабря 1903 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 344–345.

В. К. Харкеевич ответила 15 января 1904 г. (ГБЛ).

Вчера пришла Ваша телеграмма, я послал ее в Петербург… — Эта телеграмма Харкеевич в архиве Чехова не сохранилась.

…в настоящее время находится именинница. — Е. Я. Чехова в это время гостила у М. П. Чехова в Петербурге.

…поручение Ваше я исполнил, часы остались непочиненными. — В ответном письме Харкеевич просила: «Мне, право, совестно <…> за причинение Вам стольких хлопот моими злополучными часами. Но будьте милостивыми до конца и купите мне новые, не дороже 60–70 руб., часы, а с этими делайте, что Вам заблагорассудится».

И. А. Бунин уехал в Ниццу. — И. А. Бунин и С. А. Найденов поехали во Францию и Италию. В Москву они возвратились в начале февраля 1904 г. Бунин вспоминал о своих встречах с Чеховым в декабре 1903 г.: «В начале декабря Антон Павлович приехал, в Москву. Я тоже был там — мы с Найденовым готовились к поездке за границу. Ежедневно по вечерам я заходил к Чехову, оставался иногда у него до трех-четырех часов утра, то есть до возвращения Ольги Леонардовны домой.

Чаще всего она уезжала в театр, но иногда отправлялась на какой-нибудь благотворительный концерт. За ней заезжал Немирович во фраке, пахнущий сигарами и дорогим одеколоном, а она в вечернем туалете, надушенная, красивая, молодая подходила к мужу со словами:

— Не скучай без меня, дусик, впрочем, с Букишончиком тебе всегда хорошо… До свидания, милый, — обращалась она ко мне. Я целовал ее руку, и они уходили. Чехов меня не отпускал до ее возвращения. И эти бдения мне особенно дороги.

Он иногда мыл себе голову. Я старался развлекать его, рассказывал о себе, расспрашивал о семье. Он много говорил о своих братьях, Николае, Александре, которого он ставил очень высоко и бесконечно жалел, так как он иногда запивал, — этим он объяснял, что из него ничего не вышло, а одарен он был щедро <…>

Я спросил Антона Павловича:

— А не мучается ли он, что Вы заслонили его, как писателя?

Он улыбнулся своей милой улыбкой и ответил — Нисколько, ведь и пишет он между делом, так, чтобы лишнее заработать. Да я и не знаю, что его больше интересует: литература, философия, наука или куроводство? Он слишком одарен во многих отношениях, чтобы отдаться чему-нибудь одному… Вот и брат Михаил служил в финансовом ведомстве, бросил, работает по книжному делу у Суворина. Пишет рассказы, но никаких усилий не делает, чтобы стать настоящим писателем. У нас ведь нет такого честолюбия, как у многих писателей нынешних. У нас у всех есть любовь к тому делу, над каким мы трудимся <…>

Мы с Найденовым уже были в конце декабря на отлете. Чехов рассказывал мне о своем пребывании в Ницце <…> давал советы относительно здоровья и, как всегда, уверял, что я проживу до глубокой старости <…> уговаривал писать ежедневно, бросить „дилетантство“, а нужно относиться к писанию „профессионально“…

И не думал я в те дни, что они — наше последнее свидание.

Часа в четыре, а иногда и совсем под утро возвращалась Ольга Леонардовна, пахнущая вином и духами…

— Что же ты не спишь, дуся? Тебе вредно. А вы тут еще, Букишончик, ну, конечно, он с вами не скучал!