Артания - Юрий Никитин

Шли до полудня, измучились, даже Цветок устала от непривычки: под ногами вместо мягкого пружинящего мха твердая земля, больно бьет в подошвы. Зверьки шныряют очень быстрые, юркие, удалось поймать и съесть несколько гусениц, кузнечиков да жуков. Еще Придон обнаружил в кустах птичьи гнезда с яйцами, напились вдоволь, сразу ощутили, как откуда ни возьмись хлынула сила, наполнила мышцы.

Теперь без остановок шли, почти бежали, до заката. В лесу темнеет быстро, потому Придон, чтобы впотьмах не искать место для ночлега, выбрал посреди полянки широкий пень, словно срезанный пилой, опустился со вздохом облегчения… пень с готовностью развалился. Придон провалился в коричневую влажную труху. Тысячи огромных красных муравьев тут же набросились, как на большого жирного червяка.

Он в панике вскочил, отбежал, отряхивался, забыв про смертельную усталость. К счастью, муравьи, отогнав зверя, бросились спешно уносить в подземелья нежные белые личинки и куколки, иначе быть бы ему позорно загрызенным не драконом, а крохотными муравьями!

Оглянулся, таких крупных никогда в Артании не видел, там муравьи и помельче, и посуше, носятся как стремительные молнии, а здесь быки, а не муравьи…

Следующую валежину выбирать сил не было, присмотрел рядом место, вроде бы чистое, опустился прямо на землю. Снизу тянуло холодным и влажным. Когда оперся локтем о землю, там сразу образовалась ямка и выступила гнилая, дурно пахнущая жижа.

Цветок спросила сонно:

– До утра?

– Спи, – ответил он.

– А ты?

– Я тоже… скоро.

– Ты не уходи, – предупредила она. – Мне без тебя будет…

– Страшно?

– Да, и страшно тоже.

Она свернулась калачиком и сразу же заснула. Ее лицо стало милым, детским, только губы капризно надула, даже нахмурилась, кулачки у подбородка, колени тоже подтянула так, что может стиснуть ими уши. Придон прислушался к ее тихому сопению. Отважная девчонка, могла бы остаться, но и среди женщин, видимо, рождаются такие неспокойные, что не могут усидеть на месте, если подворачивается возможность убежать в новые края.

Он лег, закинув руки за голову, долго старался заснуть, но сон не шел, сердце стучало ровно и сильно. Перевязь с рукоятью меча передернул под левую руку, чтобы не давила в спину, привычно пощупал справа, подумал, что, пока не добудет топор, надо выломать дубину покрепче.

Не сразу ощутил, что на поляне есть еще кто-то, а когда ощутил, сказал себе, что снова мерещится. Перед глазами уже вместо каждого дерева зрится по два-три, а этот шорох и эти призрачные фигуры видел с самого начала, едва вошел в этот зачарованный лес.

Но шорох и шепот становились громче. Начал различать слова, но и раньше их различал, начиная с детства, когда лежал на грани сна и яви. С пробуждением гаснут, истончаются, а сквозь призрачные силуэты людей и диковинных зверей всегда проступает шелк родного шатра…

Дрожь прошла по телу. Ему почудилось, что его тела касаются холодные пальцы. Резко повернулся, все еще убеждая себя, что все от усталости, в голове никак не закончится камнепад, а чувства лгут…

К счастью, рядом ни Аснерда, ни Скилла, а бедная лесная женщина спит крепко. Он сам ощутил, что постыдно вскрикнул почти жалобно, по-детски, даже сжался в комок и подтянул колени к груди.

Со всех сторон на поляну медленно выдвигались призрачные фигуры. Некоторые были людьми… почти людьми, другие – чудовищами, были даже скелеты. Он твердил себе, что это сгущения воздуха, стоит подуть ветерку, все развеется, однако, когда под ногой одного призрака трава пригнулась, а сочный стебель сломался с мокрым хрустом, кожу обдало холодом.

Ближе всех был призрак, сквозь которого Придон почти ясно видел корявый ствол дерева. Однако под этим призраком прогибалась земля, словно двигался по тонкому льду глубокой и опасной реки. Над головой пронесся призрачный кажан размером с лося. Очертания кажана слегка размывались, он сам создавал ветер, и, когда через поляну полетел толстый жук, настоящий жук, не призрачный, челюсти кажана молниеносно сомкнулись, отвратительно захрустело, кажан выплюнул жесткие надкрылья, что упали прямо перед Придоном.

Он привстал, рука нащупала дубину. Призраки окружили их, остановились. Он застыл, не зная, что делать, а дубина против призрачных существ вряд ли…

– Я пришел с миром, – произнес он торопливо, ибо лучше заговорить первым, там за ним преимущество, – но мне в этом Лесу нужен меч… даже не весь меч, а только обломок лезвия.

Один из призраков колыхнулся всем телом, Придон услышал тихий шелестящий голос:

– Зачем… тебе?

Обрадованный, что с ним заговорили, он торопливо передернул на грудь ножны, взялся за рукоять:

– Вот все недостающее! Если найду лезвие, меч снова будет цел!

Призраки молчали, их слегка колыхало в неподвижном воздухе, затем прежний, который заговорил первым, сказал:

– И ты снова… будешь… убивать?

– Конечно, – ответил Придон с достоинством. – Убивать врага – что есть достойнее? Захватывать чужие земли, травить конями посевы, рубить сады, резать скот! Женщин и детей уводить в плен, стариков рубить на месте!

Призраки снова молчали долго, ему показалось, что каким-то образом совещаются. Наконец снова тот, первый, сказал:

– Это хорошо… убивать… Убивай людей побольше… Это хорошо…

– А где лезвие этого меча? – спросил Придон. Он вытащил рукоять, поляна сразу озарилась ярким светом, словно на ней разожгли огромный костер во всю ее ширь. Призраки исчезли, только в ушах Придона прошелестел быстро гаснущий голос:

– Прямо… а потом по течению реки…

Цветок дернулась, глаза непонимающе уставились в нависающее сверху лицо Придона. Он растянул губы в торжествующей усмешке.

– Прямо, – сказал он. – А потом по течению реки.

– Что?

– Увидишь, – пообещал он. – Вставай, надо идти… Одно только жалею…

– Что?

– Я мог их спросить, сколько же я провалялся без памяти и сколько я здесь вообще. Она спросила непонимающе:

– А зачем это тебе? Дурь какая-то. Река течет… и мы течем.

По обе стороны звериной тропы поднимались странные растения с узорными листьями, Цветок на ходу срывала сочные головки, ела, Придон слышал за спиной чавканье, сопенье, не выдержал, сам сорвал тугой бутон, на зубах захрустело, будто ел луковицу.

На губы брызгало сладким соком. Он чувствовал, с какой горячей благодарностью желудок принимает лакомство, по жилам сразу побежала теплая волна, ноги начали ступать тверже, а дыхание выровнялось.

– Вкусно? – спросило за спиной.

– Очень, – признался он.

– Я тоже никогда такого не ела! Он на бегу покачал головой.

– Рисковая… Откуда знала, что это можно есть? Она что-то ответила, он не услышал из-за резкой боли в лодыжке. Дернулся, извернулся, пальцы подхватили скользкое гибкое тело толщиной с кисть его руки. Серая змея вцепилась зубами с такой силой, что по ноге побежали горячие алые струйки.