Артания - Юрий Никитин

Цветок шла притихшая. Она не знала, что такое загоны для скота, но и ей, как видел Придон, было не по себе. Очень не по себе.

Медленно темнело. Сквозь такие тучи луна не пробьется, Придон ускорил шаг. Ноги от усталости стали тяжелыми, как две колоды, живот прилип к спине. Цветок тихонько поскуливала сзади.

Окна первого дома зияли пустотой. Придон заглянул, крикнул дважды, есть ли кто живой, и, не дожидаясь отклика, поспешил к другому. Снова покричал, толкнул дверь. Не заперто, отворилась с приятно скрежещущим сухим звуком.

Пусто, глаза к полумраку привыкают медленно, он едва-едва различал перевернутые лавки, сдвинутый к стене стол. Очаг разрушен грубо и бессмысленно, тяжелые камни исчезли, осталась только скрепляющая их глина… Ах да, камни здесь редкость, потому – ценность… Даже если простой гранит или песчаник.

В третьем доме ему почудилось движение. Осторожно заглянул. В совершенно пустой комнате: ни стола, ни лавок, ни даже паутины на поперечной балке – на плотно утоптанном глиняном полу лежал вниз лицом человек.

Придон вошел осторожно. Сердце колотится так, как не стучало даже в часы самых жарких схваток. Человек не двигается, хотя, как почему-то решил Придон, не спит. Не мертв, не спит, даже бока не раздуваются, как у любого живого, но жив, каким-то образом следит за ними…

– Я зашел с миром, – еле выговорил он. – Со мной женщина… Мы устали и просим ночлега.

Человек не шевелился. Лица Придон не видел, но не проходило ощущение, что за ним наблюдают. Когда он отвел взгляд и оглядел стены, показалось, что человек бросил на него быстрый взгляд, хотя краем глаза не уловил ни малейшего движения.

Цветок сказала с порога дрожащим голосом:

– Уйдем отсюда. Мне страшно. Мне очень страшно. Знала бы ты, подумал он зло, как трясет меня от макушки до пяток, но ответил хрипловатым мужественным голосом:

– Пожалуй, заглянем к его соседям.

В следующем доме оказалось так же пусто. Цветок уже не поскуливала, а тихонько подвывала. Придон переходил от дома к дому. Еще в двух обнаружил людей, но все спали мертвым сном. Осмелев, он пробовал трясти, будил, но ни один не шелохнулся.

– Колдовство, – проговорил он сдавленным голосом. – Черт, как я не люблю колдовство!

– Что такое… Он отмахнулся.

– Похоже, придется ночевать без ужина.

– Я смогу, – пообещала она. – Я поела, когда пошла за тобой.

Последний дом выглядел смятым, словно с небес дотянулся огромный кулак и легонько стукнул по крыше. Дом из мокрой глины перекосило, изогнуло, стены в складках, сейчас уже твердых, застывших.

Придон обошел опасливо, дальше ровная твердая земля, а вдали осточертевшая зеленая стена. Цветок легонько вскрикнула, Придон проследил за ее взглядом.

В трех шагах от дома лежал на спине и смотрел в небо лохматый человек. Длинная борода и волосы не просто касаются земли, а словно вросли в нее. Холодок пробежал по спине Придона: пальцы лежащего до половины в земле. Но не видно валиков вокруг пальцев, когда вот так втыкаешь в песок или мягкую землю. Да и пятки погрузились в землю…

Цветок вздрагивала, но послушно шла следом. В самом крайнем доме, что без крыши, Придон заметил еще одного лежащего, обошел со всех сторон. Этот тоже лицом вверх, хотя, правда, глаза невидящие, вроде бы и не смотрит, а если и видит что, то небо, только небо. Хмурое, в тучах, зависло на вершинах деревьев, вот даже верхушки тонут в серо-грязном тумане. Но все же там небо.

– Ты не спишь, – определил Придон. – Если слышишь меня, кивни… Ладно, не можешь кивнуть, моргни. Или у тебя глаза как у рыбы? У ящериц тоже не закрываются… Нет, закрываются. Скажи, где здесь можно перебыть ночь под крышей. Хорошо бы еще и поесть.

Он говорил и говорил, стараясь держать голос дружелюбным и беззаботным. Человек оставался таким же неподвижным, но, когда Придон, потеряв терпение, собрался уходить, вдруг сказал слабым голосом:

– Такой чужой запах… Вы не из Леса?

– А чужаков на ночлег не пускаете? – спросил Придон. – И не кормите? Пойдем, Цветок.

Цветок ухватилась за его руку. Человек сказал тем же ясным, но монотонным голосом без всякого выражения:

– Ночуйте здесь… Но ваш запах…

– Мы шли через болото, – объяснил Придон.

– Что такое болото?.. У вас запах тел… Цветок оттащила Придона за руку, его ухо чуть не обожгло ее горячим шепотом:

– Ты что? Он же безволосый!

Придон только сейчас заметил, что голова человека блестит, как обглоданный мосол, лицо не только без бороды, но и без бровей, даже, если присмотреться, без ресниц. Тело гладкое, ровное, без привычных волос на груди или ногах, похожее чем-то на жабье, у тех тоже мышцы неровными квадратами, или даже на тело барсука… если, конечно, с барсука снять всю шерсть.

– Да, – пробормотал он, – безволосый… Тот был волосатый, как… а это что-то вроде тритона.

Она толкнула его и потащила прочь с неожиданной силой.

– Ты чего разговариваешь с безволосым?

Придон оглянулся. Человек по-прежнему в той же позе, но ему чудилось, что безволосый слышит их, понимает, но не может или не хочет выбираться из своего чародейского сна.

Когда покинули деревню, а могучая стена деревьев замаячила совсем близко, Придон без сил опустился на землю.

– Извини, – сказал он честно, – вымотался. Ты просто двужильная, хоть и цветок. А что насчет безволосых?

Она осторожно присела рядом, осмотрелась, прихлопнула ладошкой то, что показалось пробивающимся сквозь глину ростком, но это оказался всего лишь мелкий камешек.

– Ты не знаешь?

– Я многого не знаю, – сообщил он. – Ну и что? Скажи, буду знать.

– Есть безволосые, – прошептала она жарким шепотом, – есть, наоборот, с корой вместо волос… Есть с черной шерстью на груди, эти вообще по ночам обертываются волками…

– А безволосые?

– Безволосые уходят в озера, – сказала она, сильно вздрогнув. – А те, что с корой, пускают на ночь корни. Когда стареют, так и остаются, понял? Постепенно превращаются в деревья. Мы таких уже встречали, ты не замечал…

Он запоздало вспомнил, что от некоторых деревьев она шарахалась в непритворном испуге, кивнул, стараясь не выглядеть слишком уж испуганным, сказал негромко, голос держал ровным:

– Раньше только слышал, а теперь встретил. То-то дубину о них изломал, а им хоть бы хны!.. А безволосые, понятно, превращаются в озерных и болотных чудищ?

– Да. А говорил, что не знаешь! Он зябко передернул плечами.

– Теперь знаю. Спи.

Утром Цветок хотела вернуться в деревню, попросить еды, но Придон потащил дальше. Днем сквозь тучи иногда просвечивало мутное пятно солнца, и, хоть карта потеряна, он помнил, что если держать солнце справа, то через два-три дня подойдут к Черному Капищу. Если очень хочется есть, то по дороге что-то да удастся изловить или пришибить камнем или палкой.