Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

социалистом; он принимал институт собственности и ее наследование,23 и выступал против правительственного контроля над производством и распределением;24 но он настаивал на том, что частная собственность должна рассматриваться как общественное доверие,25 и предупреждал, что концентрация богатства ведет к революции.26

Однако ему не нравилась революция. «Пока характер человеческого рода не изменится по существу», любое насильственное ниспровержение существующей системы, любая насильственная попытка перераспределения богатства приведет к социальным потрясениям, «более пагубным для общего благосостояния, чем неравенство, которое пытаются устранить».27 «Революция мнений — единственное средство добиться лучшего распределения богатства».28 а для этого потребуется долгий и терпеливый процесс просвещения через школы и литературу.

Тем не менее, требовать общего образования через национальную систему школ было бы ошибкой, так как они стали бы инструментом национального шовинизма, ведущего к войне, и правительственной пропаганды, направленной на привитие слепого повиновения.29 Образование должно быть предоставлено частному предпринимательству, всегда должно говорить правду и приучать ученика к разуму. «Разум не является независимым принципом» или факультетом, «и не имеет тенденции побуждать нас к действию; с практической точки зрения это просто сравнение и уравновешивание различных чувств. Разум… призван регулировать наше поведение в соответствии со сравнительной ценностью, которую он приписывает различным возбуждениям» или импульсам. «Мораль — это не что иное, как расчет последствий».30 включая последствия для группы. «Поэтому именно в совершенствовании разума мы должны искать улучшение нашего социального состояния».31

Путь к утопии через образование долог и труден, но человек уже достиг определенного прогресса на этом пути, и нет видимого предела его дальнейшему продвижению. Цель — человечество, достаточно образованное и дальновидное, чтобы действовать разумно и свободно. Анархизм — это далекий идеал, но для многих последующих поколений он останется идеалом, а природа человека будет требовать определенной формы правления. Мы должны продолжать надеяться, что в наших далеких и очищенных потомках разум перерастет в упорядоченную свободу.

В Годвине, должно быть, бурлил богатый источник интеллектуальной энергии, ведь в 1794 году, всего через год после публикации своего громоздкого «Расследования», он выпустил выдающийся, по мнению многих, роман того времени «Калеб Уильямс», в котором показал «дух и характер правительства, вторгающегося во все слои общества». К этой истории автор добавил свой собственный живой роман: он женился на Мэри Уолстонкрафт (1797), удочерил ее свободолюбивую дочь Фанни Имлэй и год жил с Мэри в стимулирующем общении. «Я почитал ее интеллектуальные способности, — говорил он, — и благородную щедрость ее наклонностей; простой нежности было бы недостаточно для того счастья, которое мы испытали».32 Как мы уже видели, она умерла вскоре после рождения Мэри Годвин Шелли.

В 1801 году он женился на миссис Мэри Джейн Клэрмонт, чья дочь (от первого мужа) стала одной из любовниц Байрона. Годвин и его жена поддерживали свой сложный выводок, публикуя книги, среди которых «Рассказы из Шекспира» (1807) Чарльза и Мэри Лэмб. В ходе реакции, которая вырвала Вордсворта и Кольриджа из его дружбы, Годвин пережил трудные времена, и его тоже постиг естественный консерватизм старости. Шелли, сам оказавшийся в затруднительном положении, помог ему; а в 1833 году, по иронии истории, правительство, которое он терпел как необходимое зло, сделало его «старшиной казначейства» со скромной пенсией, которая кормила его до самой смерти (1836).

III. МАЛЬТУС О НАРОДОНАСЕЛЕНИИ

Книга Годвина «Расследование» спровоцировала выход в свет книги, гораздо более известной, чем его собственная. Этому способствовала необычная реакция сына на либеральную философию отца.

Дэниел Мальтус (умер в 1800 году) был приятным эксцентриком, личным другом Дэвида Юма и Жан-Жака Руссо. Он разделял скептицизм шотландцев и пессимизм швейцарцев в отношении цивилизации. Он лично следил за образованием своего сына до колледжа и верил, что Томас Мальтус (1766–1834) будет законопослушным радикалом, как он сам и Годвин. Томас окончил Кембридж и в 1797 году принял англиканский сан. Когда вышла книга Годвина (1793), отец и сын провели много горячих споров о ее содержании. Томас не разделял энтузиазма отца по поводу этой книги. Он считал, что утопические фантазии торжествующего разума будут постоянно сбиваться простым фактом, столь убедительно изложенным в Книге Екклесиаста, что при увеличении предложения продовольствия его благотворность вскоре аннулируется ростом населения. Поскольку плодородие земли ограничено, а сексуальной мании мужчин нет предела, умножение числа ртов — за счет более ранних браков, безрассудного размножения, снижения младенческой и старческой смертности — должно вскоре поглотить возросшее количество пищи. Отец не согласился с этим выводом, но восхитился силой, с которой он был аргументирован, и попросил сына изложить свои взгляды. Томас так и сделал, и результат был опубликован в 1798 году под названием «Эссе о принципе народонаселения в его влиянии на будущее совершенствование общества» (An Essay on the Principle of Population as It Affects the Future Improvement of Society).

Она началась с обезоруживающего извинения перед двумя писателями, чей оптимизм она оспаривала:

Я не сомневаюсь в таланте таких людей, как Годвин и Кондорсе. Я с большим удовольствием прочитал некоторые из их рассуждений о совершенстве человека и общества. Я был согрет и восхищен чарующей картиной, которую они рисуют. Я горячо желаю таких счастливых улучшений. Но на пути к ним я вижу огромные и, по моему разумению, непреодолимые трудности. Эти трудности я и хочу изложить; заявив в то же время, что, не ликуя по поводу них как повода для триумфа над друзьями нововведений, ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем видеть их полное устранение».33

Мальтус попытался изложить свои доводы в математической форме. Допуская, что запас продовольствия может увеличиваться арифметически каждые двадцать пять лет (от 1 до 2, от 3 до 4, от 5 до 6 и т. д.), население, если его не сдерживать, и допуская наличие четырех выживших детей у каждой пары, будет увеличиваться геометрически каждые двадцать пять лет (от 1 до 2, от 4 до 8, от 16 до 32…). При таком темпе «через два столетия население будет относиться к средствам существования как 25 к 9; через три столетия — как 4096 к 13; а через 2000 лет разница будет неисчислимой».34 Причина, по которой население не росло так быстро, заключается в том, что оно было ограничено