К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

«Мы не утописты, – писал Ленин, – мы не "мечтаем" о том, как бы сразу обойтись без всякого управления, без всякого подчинения; эти анархистские мечты, основанные на непонимании задач диктатуры пролетариата, в корне чужды марксизму и на деле служат лишь оттягиванию социалистической революции до тех пор, пока люди будут иными» [673] .

Однако Ленин не отказывался от идеи постепенного отмирания социалистического, пролетарского государства. Он писал в «Государстве и революции», что пролетариату нужно лишь «отмирающее государство», т. е. устроенное так, «чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать». Ленин подчеркивал при этом, что только Советская власть сможет начать подготовку к полному отмиранию всякой государственности, привлекая массовые организации трудящегося народа к постоянному и безусловному участию в государственном управлении.

Что касается вопроса о возможном перерождении пролетарского государства, то в 1917 году эта проблема еще не казалась особенно актуальной. Поэтому Ленин лишь повторил на этот счет некоторые мысли Маркса и Энгельса. «Рабочие, завоевав политическую власть, – говорилось в книге "Государство и революция", – разобьют старый бюрократический аппарат, сломают его до основания, не оставят от него камня на камне, заменяя его новым, состоящим из тех же самых рабочих и служащих, против превращения коих в бюрократов будут приняты тотчас меры, подробно разработанные Марксом и Энгельсом: 1) не только выборность, но и сменяемость в любое время; 2) плата не выше платы рабочего; 3) переход немедленно к тому, чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились "бюрократами" и чтобы поэтому никто не мог стать "бюрократом"» [674] .

Реальная действительность послереволюционной России очень быстро показала неосуществимость и утопичность подобных требований и «подробно разработанных мер». Старый бюрократический аппарат был действительно разбит и разломан до основания. Однако составить новый аппарат из «самих рабочих и служащих» оказалось невозможным. Для создания нового государственного аппарата приходилось использовать обломки старого аппарата, и сам Ленин должен был признать, что в этой царской и буржуазной мешанине действительно советизированные рабочие «тонут, как мухи в молоке». Государственный аппарат Советской России оказался стоящим не только над свергнутыми революцией классами помещиков и буржуазии, сопротивление которых действительно нужно было подавлять. Основную массу населения страны составляли различные группы мелкой буржуазии с их неустойчивой идеологией, с их колебаниями, с их нежеланием перестраивать свою жизнь на социалистических началах. Поэтому и выборность, и сменяемость государственных органов «в любое время» могла привести лишь к быстрому отстранению от власти большевистской партии. Поэтому принцип фактического назначения «сверху вниз» стал очень быстро преобладать над формально сохраняемой выборностью «снизу вверх». Уже с весны 1918 года большевикам пришлось вводить для «буржуазных специалистов» оклады, во много раз превышающие среднюю заработную плату рабочего. Ограничения в зарплате сохранялись в 20-е годы только для членов партии («партийный максимум»), но и здесь существовало много ступеней, и высшие ставки зарплаты в 3 – 4 раза, а то и в 5 раз превышали среднюю зарплату рабочего. Не только выходцы из буржуазии и мелкой буржуазии, но и выходцы из рабочего класса и члены партии испытывали разлагающее влияние власти и превращались в бюрократов.

Главным контрольным аппаратом, стоящим над всеми государственными учреждениями, оказалась сама большевистская партия, взявшая в свои руки государственную власть. Лучшие деятели партии были назначены на ключевые государственные посты, все государственные учреждения должны были отчитываться перед партийными организациями и ЦК РКП (б) и выполнять полученные от партии директивы. Этот контроль партии не смог, однако, предотвратить процесс бюрократического перерождения важных звеньев государственного аппарата; более того, бюрократизация затронула и многие звенья самой партии.

Дело в том, что в условиях однопартийной системы наша партия, особенно в лице своих руководящих органов, перестала быть только общественной организацией, союзом единомышленников. Партийный аппарат превратился в важнейшую часть государственной системы. Именно партийные органы и, в первую очередь, Центральный Комитет и съезды партии превратились в основные директивные, т. е. в подлинно законодательные органы в системе Советской власти. Такое сращение верхов партии и государства, такую роль партии в системе органов власти Ленин рассматривал в основном как положительное явление, ибо именно партия, закаленная в огне двух революций, была для него главным носителем социалистических идей, она цементировала и связывала в единое целое все органы только что возникшего нового общественного организма. Но были в этом процессе огосударствления верхов партии и многие отрицательные последствия. Руководители высших партийных органов имели больше власти, чем руководители государственных органов, и это толкало некоторых партийных работников на злоупотребление своей властью. Власть и влияние эти люди начинали использовать отнюдь не в интересах трудящихся. Элементы разложения стали проникать и в отдельные звенья высшего партийного аппарата, для некоторых руководителей партии создавались дополнительные привилегии, которые порой превращались в самоцель, обретая некую самостоятельную ценность и подчиняя помыслы излишне тщеславных или честолюбивых руководителей. С другой стороны, рост влияния высших органов партии ослаблял значение тех представительных органов, которые были созданы в системе Советской власти в лице, например, съездов Советов. Эти съезды теперь не столько разрабатывали или обсуждали по существу те или иные законы, а лишь формально утверждали рекомендованные ЦК и съездами партии постановления и директивы.

Ленин внимательно следил за положительными и отрицательными процессами и тенденциями, возникавшими в новом государственном и в заново перестроенном партийном аппарате. Мы знаем, что Ленин собирался написать после революции вторую часть своей книги «Государство и революция». Он хотел проанализировать и обобщить опыт деятельности молодого Советского государства. Но не успел осуществить этого замысла.

К сожалению, эта задача – одна из самых важных и ключевых задач научного социализма – не была выполнена и после смерти Ленина. И меньше всего заботился об этом Сталин. Наоборот, Сталин умело использовал в своих целях эту незавершенность теории и практики пролетарского государства. Именно отсутствие в системе диктатуры пролетариата каких-либо эффективных механизмов контроля и предотвращения злоупотреблений властью, особенно со стороны самых высших представителей партии и государства, помогло Сталину узурпировать в своих руках всю власть в стране и в партии. Этот вопрос о контроле заслуживает более подробного рассмотрения.

ОТСУТСТВИЕ ЭФФЕКТИВНОГО КОНТРОЛЯ НАД ОРГАНАМИ УПРАВЛЕНИЯ

В наше время невозможно управлять страной без большого числа государственных служащих, а также работников партийного, военного, хозяйственного и других аппаратов. Марксизм считает, что буржуазное общество с неизбежностью порождает бюрократизм, т. е. такой режим, когда управление осуществляется посредством оторванных от масс привилегированных лиц. Однако оторванное от народа бюрократическое чиновничество находится здесь в очень сильной зависимости от буржуазии, чьи интересы оно должно защищать. Правящий класс капиталистов через многие каналы осуществляет не всегда гласный, но достаточно полный и прочный контроль за деятельностью государственных чиновников и партийных функционеров. К тому же высшие слои бюрократии в капиталистических странах примыкают к буржуазному классу и не могут стать поэтому какой-либо самостоятельной социальной силой. К этому надо добавить, что в многопартийном западном обществе периодические выборы правительства и президентов не являются простой формальностью.

Как это ни могло показаться на первый взгляд странным, именно в социалистическом обществе бюрократическое чиновничество оказалось потенциально большей опасностью с точки зрения превращения этого слоя в неподконтрольную обществу самостоятельную силу.

Сломав в ходе революционных преобразований прежнюю государственную машину, рабочий класс должен создать собственное государство, пролетарский характер которого определяется в первую очередь персональным составом высших органов этого государства и правящей пролетарской партии. Однако в условиях однопартийной диктатуры существует опасность, что многие из людей, призванных осуществлять власть от имени народа, встанут на путь злоупотреблений и используют доверенную им власть во зло народу. В отдельных случаях, как это и было в годы Сталина, на путь злоупотреблений могут встать люди, облеченные всей полнотой государственной власти. В этом случае для народных масс наступают трудные времена, ибо им нелегко найти защиту от произвола своих же собственных руководителей. Таким образом, важнейшей задачей пролетарской революции должно было стать не только ниспровержение буржуазного государства и создание нового пролетарского государства, но и установление эффективного контроля рабочих и крестьян за деятельностью их представителей в государственном и партийном аппарате.