К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Типична в этом отношении судьба М. Разумова, секретаря Татарского обкома партии. Этот профессиональный партийный руководитель, по свидетельству хорошо знавшей его Е. С. Гинзбург, овельможивался прямо на глазах. Еще в 1930 году он занимал одну комнату в коммунальной квартире. Но уже через год построил «татарскую Ливадию», а в ней для себя отдельный коттедж. В 1933 году, когда Татария за успехи в сельском хозяйстве была награждена орденом Ленина, портреты «первого бригадира Татарстана» носили с песнями по городу, а на сельскохозяйственной выставке эти портреты были изготовлены из различных злаков – от овса до чечевицы. По свидетельству М. Д. Байтальского, в день 1 Мая 1936 года секретарь Харьковского обкома партии Н. Демченко распорядился (через вторых лиц) вывесить на балконах домов и на фасадах учреждений свои портреты. Их заранее отпечатали большим тиражом. Из-за нехватки бумаги Демченко разрешил использовать запас, забронированный на школьные учебники.

В маленького диктатора Кабардино-Балкарии превратился Бетал Калмыков. Это был жестокий диктатор, и он немало потрудился над уничтожением в республике «врагов народа», прежде чем сам попал в один из подобных списков.

К 1937году на Колыме существовал уже настоящий культ личности ослепленного властью начальника колымских лагерей Э. Берзина. Этот морально разложившийся человек был устранен Ежовым не столько за «гуманность» в отношении заключенных, сколько из желания иметь на Колыме «своего» начальника лагерей.

Настоящим бюрократом стал по отзывам его подчиненных такой старейший революционер, как Я. Ганецкий, близкий соратник Ленина. В 30-е годы он занимал самые различные руководящие посты, сначала в области внешней торговли и народного хозяйства, потом в Государственном объединении музыки, эстрады и цирка. В 1935 году он был назначен директором Музея Революции.

Крайней грубостью отличался в 30-е годы и хорошо известный Ленину революционер, а позднее хозяйственный руководитель А. П. Серебровский, заместитель наркома тяжелой промышленности и начальник треста «Главзолото». Столь же нелестные отзывы мы могли бы привести и о многих других старых партийцах, которых с полным основанием можно считать членами ленинской партийной гвардии.

Причины этого прискорбного явления не одинаковы. Разным был путь людей к революции. Разным был путь людей от идеалов и моральных норм революции. Можно легче понять моральное падение А. Я. Вышинского, который, по-видимому, всегда был беспринципным и трусливым, но жаждущим власти и известности человеком. Труднее понять моральное падение таких старых большевиков, как Ем. Ярославский и М. И. Калинин, которые полностью подчинились Сталину. Управлять страной оказалось во всех отношениях труднее, чем бороться за власть. Не борьба с самодержавием, не поведение в царской тюрьме, ссылке или на каторге, не лишения и трудности Гражданской войны оказались подлинным испытанием для революционеров. Гораздо более трудным испытанием оказалась для них власть, т. е. поведение в качестве руководителей большого и могущественного Советского государства.

Конечно, разной была степень перерождения тех или иных большевистских руководителей. Тяжелым было грехопадение таких людей, как Постышев, Крыленко, Бетал Калмыков, Шеболдаев, не говоря уже о таких деятелях сталинского окружения, как Молотов, Каганович, Ворошилов. Не столь глубоким было грехопадение многих других деятелей старой партийной гвардии. Однако оно привело не только к отрыву значительной части этой партийной гвардии от масс, но и помогло Сталину уничтожить многих видных деятелей партии, представив борьбу против неугодных ему людей не только как борьбу против «шпионов» и «вредителей», но и как борьбу пролетариата против разложившихся и переродившихся бюрократов, как борьбу за очищение партии от мелкобуржуазных элементов.

Разумеется, после сталинских «чисток» состав партийно-государственных верхов ухудшился еще больше. Сюда пришли в большинстве не молодые и честные руководители, а беспринципные карьеристы, готовые выполнить любое указание Сталина, нисколько не заботясь при этом об интересах народа и социализма. И тем не менее, даже и выдвинувшись к руководству партией, эти люди не могли действовать с открытым забралом. В конкретных условиях нашей страны они должны были хотя бы на словах заявлять о своей приверженности пролетариату и коммунистическому движению. Таким образом в нашей стране на разных уровнях руководства появился немалый слой «партийных» мещан и обывателей, которые отличались от «традиционных» мещан и обывателей еще большим ханжеством и лицемерием. Эти процессы были особенно заметны во многих союзных республиках, где пролетарское ядро общества до революции почти отсутствовало и где революция не вспахивала социальную почву так глубоко, как в основных районах России. Мы видим, таким образом, что культ Сталина был не только религиозным и идеологическим явлением, он имел и определенное классовое содержание, а именно – бюрократическое и мелкобуржуазное перерождение части партийных и советских кадров и широкое проникновение карьеристско-бюрократических элементов в руководящую элиту общества. Сталин стоял на вершине целой пирамиды более мелких диктаторов. Он был главным бюрократом из сотен тысяч других бюрократов.

Некоторые социологи высказывали предположение, что во времена Сталина в СССР было полностью уничтожено пролетарско-социалистическое ядро партии и государства, и к власти в стране пришли мелкобуржуазные бюрократические и чиновнические элементы, которые создали общество государственно-капиталистического типа. Это ошибочное и искаженное представление о действительности, хотя в нем и есть определенная доля истины. Социальные процессы в СССР в 20 – 40-е годы необычайно сложны и мало изучены. Эти процессы неоднозначны. С одной стороны, индустриализация приводила в СССР к очень быстрому росту рабочего класса. Однако ряды рабочих и служащих пополнялись главным образом за счет миллионов крестьян: и бедняков, и бывших богатых крестьян или членов их семей, которых драматические преобразования в деревне заставили бежать в город. В начале 30-х годов такие рабочие, фабрично-заводской стаж которых не превышал 5 – 6 лет, в несколько раз превосходили по количеству сложившееся на протяжении десятилетий ядро русского рабочего класса. Быстрое изменение количественного и качественного состава рабочего класса отражалось на поведении и психологии не только рабочих, но и рядовых членов партии и облегчало процесс перерождения различных звеньев партийного и государственного аппарата. «Едва ли не наибольшей из произошедших перемен, – писал в своих воспоминаниях старый член партии Б., – было изменение состава рабочего класса. Начиная с первой пятилетки стали бурно вливаться в производство (вначале в строительство) огромные массы крестьян, в том числе и раскулаченных – маловажен ли этот факт? Русский пролетариат искони составлялся из бывших крестьян, но он рос в спокойных темпах и всегда успевал переварить свое крестьянское пополнение. Но тут в силу процесса индустриализации, продиктованного революцией и ей жизненно необходимого, начался другой параллельный процесс: мелкобуржуазная крестьянская стихия стала наступать на пролетарскую внутреннюю сущность, на пролетарскую общественную психологию, на пролетарское отношение к человеку, к собственности, к своему делу. Стихия эта наступала изнутри, надев спецовку и взяв в руки напильник... Как только заводу не хватит сил на орабочивание крестьян (а так происходит, и иначе быть не может, при больших темпах численного роста), так сейчас же пойдет окрестьянивание рабочих. С переменой рабочего состава меняется что-то и в рабочей душе. И все такие перемены не могли не сказаться на партии» [658] .

И все же наряду с этими негативными процессами в 30 – 40-е годы происходил и обратный процесс переделки идеологии и сознания огромных масс, распространения, пусть и в значительно искаженных формах и формулах, социалистической идеологии и социалистической морали. В недрах общества происходили такие процессы, которые в конечном счете не ослабили, а усилили влияние и роль социалистических элементов. Через печать, армию и особенно через школу социалистическая идеология распространялась на огромные массы непролетарского населения. В стране возникала новая молодежь и новая интеллигенция. В огромных масштабах проводилась работа по воспитанию и перевоспитанию всего населения. И если многие, как мы уже говорили, усваивали лишь чисто внешние признаки социалистической идеологии и морали, то было все же гораздо больше людей, особенно среди молодежи, для которых именно социалистическая идеология и мораль становились основой их внутренних убеждений и поведения. И именно эти процессы были главными.

В 30-е годы было бы уже несправедливым говорить, что наш государственный аппарат представляет собой буржуазную и царскую мешанину. Его состав изменился. Но этот процесс социалистической перестройки происходил по-разному на разных уровнях и в разных слоях партии, общества и государства.