Лотосовый Терем - Тэн Пин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но след от удара мечом на медной курильнице и рука, вцепившаяся в дверную раму на постоялом дворе, явно свидетельствуют, что среди погибших были люди Улиня, притом сильные в боевом искусстве. — Лу Цзяньчи побледнел. — В деревне Шишоу мало жителей, и они не владеют боевыми навыками, как же сумели убить столько людей? Как они могли быть уверены, что никого не упустят и сумеют справиться со всеми?
— Потому что у жителей Шишоу есть особенно ужасный и отвратительный способ борьбы… — сказал Ли Ляньхуа.
— Какой способ? — тут же спросил Фан Добин, и сразу же сообразил. — Ты про то пятнистое чудище? Неужели староста способен управлять этим монстром и указывать ему, кого убивать?
— Нет, — мотнул головой Ли Ляньхуа. — Будь старик Ши способен управлять этой тварью, его дом бы уцелел, по крайней мере, когда мечник в белом перерубил стропило, тварь должна была остановить его, но обратившись в бегство, она ударила по противоположной стене, окончательно обрушив хижину, так что она никому не подчиняется.
Он говорил об этом так естественно, что Фан Добин про себя чрезвычайно удивился — откуда он знает, что мечник в белом разрушил хижину старосты? И откуда знает, как именно это происходило?
— Откуда ты зна…
Не успел Фан Добин договорить, как Ли Ляньхуа добавил:
— О пятнистом чудище поговорим потом, сначала поднимемся на самую высокую точку Цзюйхуашани.
Лу Цзяньчи к этому моменту проникся к Ли Ляньхуа уважением и согласно кивнул. Втроём они стремительно понеслись к вершине горы.
На вершине горы Цзюйхуашань открывались всё такие же прекрасные виды, хризантемы, изначально не характерные для этих краёв, росли очень пышно, изредка на земле встречались дикорастущие овощи, которыми их ночью угощал старик Ши, но их было мало. Землю по большей части покрывали ворсистые, наполовину одеревеневшие, наполовину гибкие заросли хризантем, высоко в горах было очень холодно, ярко светило солнце, и некоторые растения уже зацвели — цветки были гораздо крупнее и светлее, чем у тех, что встречались обычно.
Когда они добежали до вершины горы, у Лу Цзяньчи дрогнуло сердце.
— Целитель Ли, вчера вы ведь не случайно оказались на берегу этого озера, значит, уже обнаружили какие-то тайны этого места?
Ли Ляньхуа покачал головой.
— Вчера я собирался нарвать диких съедобных растений, чтобы сварить лапши, но когда забрался на вершину, не увидел ничего знакомого, зато заметил, что в небе кружит много орлов, засмотрелся на них и заснул.
Они огляделись по сторонам на берегу озера — вокруг повсюду росли хризантемы, и не считая редких домишек деревни Шишоу вдалеке, пейзажи были пустынные и прекрасные. Фан Добин и Лу Цзяньчи растерянно посмотрели на Ли Ляньхуа, не понимая, что он хотел увидеть на вершине горы, Ли Ляньхуа же долго и внимательно оглядывался.
— И правда нет… — пробормотал он себе под нос.
Фан Добин тоже беспорядочно посмотрел во всех направлениях, повторяя за другом, и следом за ним помотал головой.
— И правда ничего нет…
— Чего нет? — удивился Лу Цзяньчи.
— Ничего нет значит ничего нет, ты тут видишь что-то? — закатил глаза к небу Фан Добин.
Лу Цзяньчи помотал головой. Фан Добин зыркнул на него.
— Вот и ладно, ты ничего не увидел, я тоже ничего не увидел, несносный Ляньхуа сказал: “И правда ничего нет” — значит, ничего нет.
Лу Цзяньчи растерялся, плакать или смеяться, обратил взгляд к Ли Ляньхуа.
— Целитель Ли…
— Стойте-стойте-стойте, — замотал головой Ли Ляньхуа. — Я не целитель Ли, можете звать меня “Ли-сюн”, “Ли-дагэ”, “дорогой брат Ли”, “уважаемый брат”, “дружище”, или вежливо “милостивый друг”, “ваше превосходительство”, или без церемоний “Ли-цзы”, “а-Ли”, “а-Лянь”, “а-Хуа” — всё годится, только ни в коем случае не называйте меня целителем.
Лу Цзяньчи покраснел от смущения, думая про себя: разве я могу звать его “а-Ли”, “а-Лянь”, “а-Хуа”? Неприлично ведь… Этот уважаемый мастер характером и правда отличается от обычных людей.
Фан Добин кашлянул и напустил на себя серьёзный вид.
— Несносный Ляньхуа, что всё-таки ты хотел посмотреть на горе?
— Вам не показалось, что в деревне Шишоу кое-чего не хватает?
— Чего? — нахмурился Фан Добин. — Денег?
— Ну… денег… тоже не хватает, но…
— В этой нищей деревеньке не больше двадцати семей, здесь всего не хватает — красавиц, хорошего вина, и уж тем более, изысканных блюд, что ни возьми — ничего нет, кто знает, что ты имеешь в виду?
— Кладбища! — неожиданно воскликнул Лу Цзяньчи, понизив голос.
Кладбища? Похолодев, Фан Добин огляделся — все склоны гор и холмов вокруг деревни Шишоу поросли хризантемами, и правда ни одной могилы не видать.
— Если жители деревни Шишоу поколениями не покидали этого места, то с течением времени должно было образоваться немало могильных холмов, однако здесь нет ни одного кладбища, даже надгробной плиты не увидишь, разве не странно? — объяснил Ли Ляньхуа. — Отсутствие кладбища можно объяснить двумя причинами — либо здесь никогда не было мертвецов, либо их хоронят не в земле.
— Как может не быть мертвецов? Все люди умирают, — сказал Фан Добин.
— К тому же на постоялом дворе погибло много людей, — кивнул Лу Цзяньчи, — если их похоронили, то пусть даже у жителей деревни Шишоу какие-то особенные способы погребения, приехавшие с центральных равнин непременно захотели бы предать тела земле.
— Куда же исчезло столько трупов? — спросил Ли Ляньхуа.
Лу Цзяньчи с Фан Добином растерянно переглянулись.
— Неужели ты хочешь сказать… — запинаясь, заговорил Фан Добин спустя долгое время. — Хочешь сказать, их… съели?
Ли Ляньхуа не ответил.
— Я слышал, что в горах на северо-западе, есть такая легенда… — вдруг заговорил Лу Цзяньчи. — Поскольку земли неплодородные и мало еды, в некоторых деревнях люди поколениями не спускаются с гор, а после смерти родителей их съедают внуки.
— Правда? — Фан Добин поёжился.
Ли Ляньхуа тихонько вздохнул.
— Посмотри, что отражается в озере?
— Смотрел уже, отражение похоже на множество черепов, очень необычно.
Ли Ляньхуа обогнул озеро и приблизился к обрыву, постучал по каменной глыбе, что преграждала путь воде. Поверхность породы была бугристой, со множеством ямок и выемок. Он неожиданно ударил с силой, раздался звонкий хлопок, и камень раскололся на три части.
Ли Ляньхуа не сводил глаз с
