ПОЛИТИКА: История территориальных захва­тов. XV—XX века: Сочинения - Евгений Тарле

Экономическое и политическое объединение Юга и Запада с Северо-Востоком дало промышленному Северо-Востоку беспредельные запасы нужного сырья, сделало Северо-Восток абсолютно ни от кого и ни от чего не зависимым. Машины (в том числе и паровые) были известны Северо-Востоку еще в конце XVIII в., но только в 30-х. 40-х, 50-х годах паровые машины стали играть серьезную роль в экономической жизни республики — позже, чем во Франции, чем в Западной Германии, даже чем в Чехии.

Но с окончанием междоусобной войны, особенно же с конца 70-х и начала 80-х годов XIX столетия, картина резко меняется. Машинное производство приобретает колоссальное развитие. Гигантские машиностроительные заводы открываются ежегодно десятками, снабжают машинами всю страну и начинают работать на вывоз. Технические усовершенствования следуют одно за другим, и уже в 80-х годах XIX в. Соединенные Штаты занимают в этом отношении одно нз первых мест на земле. Американская промышленность неслыханно усиливает производство, и свободные капиталы все охотнее бросаются не на землю, как прежде, а на фабрики, хотя и для сельского хозяйства их хватает. Небывалый никогда в истории человечества быстрый рост городов явился одним из внешних выражений этого процесса индустриализации страны. Рынок сырья, огромный, неисчерпаемый, дешевый, был дан самой природой, и только нужно было усиливать сеть железных дорог и подъездных путей, чтобы совершенно им овладеть и его использовать. Но американская промышленность гораздо менее спокойна была за рынки сбыта. Требования протекционной таможенной системы становятся с конца 80-х годов XIX в. все настойчивее и настойчивее.

Жестокие нападки республиканской оппозиции на слишком сдержанную и нерешительную внешнюю политику президента Кливленда во время выборной кампании 1888 г. были прямым последствием опасений и раздражения промышленного капитала. Новая экономическая политика, уже ни разу не менявшаяся с 1888 г. до настоящего времени, состояла в решительной борьбе против экспорта сырья из Соединенных Штатов и против импорта иностранных фабрикатов в Соединенные Штаты.

Уже президентская выборная кампания 1888 г. велась обеими партиями на почве борьбы за протекционизм (республиканцы) против свободной торговли (демократы). Выбран был республиканец Гаррисон, и победители приступили к выработке нового тарифа. Промышленники разнообразнейших специальностей широчайшим образом финансировали избирательную кампанию 1888 г. и требовали своей мзды — запретительных таможенных ставок, причем обнаруживали большое нетерпение и бесцеремонность. Уже 7 мая 1890 г. председатель комитета путей сообщения Маккинли внес в конгресс проект нового тарифа. Защищал он свой тариф такой формулой: при свободной торговле (т. е. при свободе для иностранного ввоза) все дешево, но зато и все люди дешевы, как предприниматели, так и рабочие; при протекционизме — многое дороже, но зато и люди зарабатывают несравненно больше. Билль Маккинли прошел уже 21 мая того же (1890) года; он несколько задержался в сенате, но уже 1 октября 1890 Г. стал законом. С этого времени колоссальный количественно, первостепенный по своей покупательной силе внутренний рынок попал в монопольное владение североамериканской промышленности.

Могущественно развивающийся, уверенный в себе, избыточно снабженный сырьем и рабочей силой, социально устойчивый сравнительно более, чем в любой другой стране земного шара, американский финансовый капитал уже с конца XIX столетия не мог не принять резко агрессивного облика. Внутренний рынок, взятый в монопольное владение, оказался тесен. Началась погоня за рынками внешними.

Начиная с 1875 г. торговый баланс в Соединенных Штатах почти всегда (за тремя исключениями — 1888. 1889, 1893 гг.) сводился в пользу экспорта, перевес экспорта над ввозом становился с каждым десятилетием все значительнее. За тридцать последних лет XIX в. ввоз (ежегодная сумма) увеличился на 95 %, а вывоз — на 225 %, причем главную часть суммы вывоза хотя долгое время и составляло сырье, но все же вывоз фабрикатов не переставал прогрессировать и наконец взял окончательно верх над вывозом сырья.

Политическая сила Соединенных Штатов пришла на помощь капиталу. Когда в 1889 г. президент Гаррнсон собрал в Вашингтоне «панамериканский съезд», он едва ли мечтал, что его стремления начнут сбываться уже через несколько лет. Приобретение Кубы в 189S г., создание «Панамской республики» (которую Рузвельт просто отделил от Колумбии, когда Колумбия в недобрый час воспротивилась Соединенным Штатам в деле о концессии по прорытию канала) — все это было началом процесса, даже и теперь, после войны, не закончившегося. Никарагуа, Гаити, Сан-Доминго — все это в экономическом и финансовом отношении уже захвачено Соединенными Штатами. Конечно, Аргентина, Чили, Боливия, Бразилия еще держатся, но держатся, только старательно избегая конфликтов с грозным, всемогущим северным властелином. Капитал Соединенных Штатов не хочет знать (и не знает) никаких препятствий на «своем» континенте. Слово «нет» ему неизвестно на той колоссальной части земного шара, которая начинается на севере от канадской границы и на северо-западе от Аляски и кончается Огненной Землей на юге. Затем началось присоединение колоний. 15 февраля 1893 г. были присоединены необычайно богатые и плодоносные Сандвичевы острова, представляющие превосходный опорный пункт для экономической экспансии в восточной Азии. В 1898 г., после удачной войны с Испанией, были присоединены Филиппинские острова, еще более сблизившие Соединенные Штаты с Азией.

С конца 90-х годов XIX столетия экономическая экспансия в Азии, прежде всего в Китае, становится одной из главных целей американского капитализма. Захват или раздел Китая Японией и европейскими державами с этих пор становится идеей, весьма трудно осуществимой. Можно утверждать, что, собственно, центральными, руководящими идеями внешней политики Соединенных Штатов до великой войны 1914 г. были две: «доктрина Монро»[91] и «доктрина Гея» (Hay). Первая, выдвинутая в послании конгрессу президента Монро (Monroe) в 1823 г., гласит, что Соединенные Штаты во имя своей безопасности не могут позволить, чтобы какая бы то ни было европейская держава впредь утверждала свое владычество где бы то ни было на всем протяжении американского континента. Вторая «доктрина» была развита в циркуляре статс-секретаря Соединенных Штатов Джона Гея 3 июля 1900 г. по поводу «боксерского восстания» в Китае и ввиду явного желания великих держав захватить часть китайской территории. Джон Гей настойчиво указывал на необходимость гарантировать полную неприкосновенность китайской территории и сохранить за всеми державами, торгующими с Китаем, совершенно одинаковые права на всем протяжении китайской территории («открытые двери» — «open door» — в Китае). Американский капитал вообще не желал дальнейшего раздела земного шара, особенно там, где не надеялся ничего выиграть.

Что Соединенные Штаты заинтересованы живейшим образом в сохранении европейского и внеевропейского «равновесия» и что они смотрят на себя как на резервную силу, которая должна непременно вмешаться в дело, если англичане окажутся недостаточно сильными, чтобы это равновесие сохранить, — эту мысль совершенно категорически выразил Теодор Рузвельт в 1911 г, в одном политическом разговоре, вовсе не предназначенном только для дружеских ушей, ибо собеседником Рузвельта был германский дипломатический сановник барок Эккардштейн.

Больше всего американская дипломатия не доверяла Японии, великой морской державе, явно нуждающейся в приращении территории.

Германия и Франция, подобно России в 1894 г., не дали Японии возможности полностью воспользоваться победой над Китаем и заставили ее отказаться от уже уступленного ей Китаем Ляодунского полуострова. Летом 1905 г. внезапное «дружеское посредничество» Рузвельта заставило Японию, во-первых, начать мирные переговоры с Россией и, во-вторых, помириться на гораздо менее выгодных условиях, чем можно было ожидать после непрерывных, казалось бы, удач на суше и на море. Ведь было ясно, что если бы Комура и Витте уехали в августе 1905 г. из Портсмута, ни о чем не договорившись, то с этого момента «наблюдательная роль» Соединенных Штатов начала бы самым серьезным образом стеснять Японию.

После всего сказанного мы не должны удивляться позиции, которую заняли Соединенные Штаты с начала мировой воины.

Прежде всего они попали в совершенно исключительное положение: вся воюющая Европа, не торгуясь и не считая денег, требовала у них военного снаряжения и колоссальной массы всевозможных фабрикатов. Правда, сбыт мог фактически идти только Антанте, а не Германии, потому что Германия с первого дня войны была изгнана со всех морен и блокирована английским флотом. Но и одна Антанта брала у Америки все, что только было возможно взять. И только страна, которая обладает гигантской промышленностью и добывает 64 % нефти, 39 % угля, 36 % железной руды, 2/3 меди, 2/3 хлопка, добываемых на всем земном шаре, могла удовлетворить этот спрос. Тут же добавляю, что, выкачав из стран Антанты за время мировой войны ее капиталы, Америка продолжала потом выкачивать остатки в виде процентов по займам, так что Антанта оказалась в неоплатном долгу.