Награда для Героя - Su.мрак

— Привет, кузен. Сто лет — сто зим. Гюнтер сказал, что тебя опять наградили за очередное спасение мира?

— Дадли?! Рад тебя слышать. Ласт говорил, что ты собирался ко мне в гости заскочить. Месяц прошёл, а от тебя ни слуху, ни духу.

— В очередную командировку дёрнули, только сегодня вернулся. Но через неделю точно жди в гости, вот мой Стив вернётся из этого вашего Хогвардса, и мы вдвоём нагрянем. Он у меня тоже гриффиндорец.

Следующих слов двоюродного брата Гарри просто не слышал, тупо уставившись на своё ошарашенное отражение в зеркале: «Стив! Стивен-гриффиндорец! Стивен Лозински! Мерлин!!! Какой же я идиот!»

Глава 18. Приключенцы

Люциус выскочил из гостиной в сад, с трудом удержавшись от того, чтобы изо всех сил хлопнуть дверью. Его душил гнев, ставший для аристократа в последнее время частым гостем. Не оглядываясь на застывшего на пороге сына, с тревогой смотревшего вслед взбешенному отцу, мужчина быстрым шагом прошёл по дорожке и скрылся в укромном уголке сада, когда-то облюбованном Нарциссой. Нарси всю жизнь не любила вычурность, помпезность и темноту родовых склепов. И когда пятнадцать лет назад в нём проснулся Дар Плетельщика и их семья, сумев вылезти из канавы, в которую их зашвырнуло колесо истории, приобрела это запущенное поместье, Нарцисса в шутку взяла с него слово, что он никогда не возведёт на территории «Эдельвейса» ни одного мавзолея. Она хотела, чтобы её прах после смерти покоился в этом саду, и Люциус выполнил последнюю волю подруги, которая прикрывала его спину все сорок три года брака. И вот теперь этот тихий уголок сада стал для него чем-то вроде исповедальни. После всех дневных дел словно какая-то сила тянула его сюда, чтобы излить свои думы и сомнения. Да и в самом деле, с кем из своего окружения он мог бы сейчас поговорить по душам? Драко? Не к лицу отцу было жаловаться на судьбу сыну. Он привык быть для наследника незыблемой скалой, способной справиться с любыми штормами и ураганами, и не хотел стать объектом жалости. Северус — ушёл. Тихий внутренний голос подчас ехидно напоминал магу, что он сам прогнал старого друга, но Люциус не желал его слушать. Усевшись на любимой скамейке Нарциссы, он откинулся на спинку и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и взять под контроль свой гнев:

— Помнишь, Нарси, когда-то я говорил, что готов молиться Мерлину, богу, чёрту или дьяволу, лишь бы мозги у нашего сына встали на место и он наконец-то взялся за ум, перестав прятаться от ответственности, словно страус? И вот этот день настал! Взяв на себя бремя Главы Рода и с честью выйдя из этой передряги, он показал себя достойным титула лорда. И что? Недели не проходит, чтобы мы не сцепились по какому-либо поводу… — Люциусу на мгновение показалось, что он слышит тихий смех Нарциссы и её вопрос: «И каждый раз камнем преткновения в споре является твой Партнёр?»

— А сегодня он заявил мне… Мне-е!!! Что это я прячу голову в песок словно страус, не желая признавать очевидного! И при этом отстаивал свою точку зрения так яростно, что я чуть не сорвался, влепив ему пощёчину за неуважение к отцу… Да если бы на моём месте был Абрахас, Драко даже одним «Круциатусом» не отделался бы! Собственно, воспоминание об отце меня и остановило. Я заставил себя успокоиться, а потом подумал: волчонок-то вырос, заматерел и теперь показывает зубы… Поздновато, конечно, до него дошло, но лучше поздно, чем никогда. Вот если бы только он не пытался лезть в мою личную жизнь. Эх, Нарси, Нарси… Почему вы с Северусом мне ничего не сказали? Почему доверились этому… Блэку?

«Потому, что он твой Партнёр и сделал бы всё возможное для твоей безопасности».

— Ну да-а! Это «Долор вомикал» ты считаешь необходимой мерой?

«Тебя поглощала Тьма».

— Я уже почти загнал её обратно, когда он… И это ты называешь проявлением заботы? Партнёрским доверием? Блэк — чужак, который никогда не примет нас и не станет для нас своим!

«Поговори с ним».

— Нет. У него был шанс всё объяснить, когда я пришёл в себя, но он не посчитал нужным задержаться в «Эдельвейсе». Даже эмпатическую связь по Партнёрскому Браслету заблокировал на несколько дней. Я тогда чуть с ума не сошёл, а они, оказывается, геройски побеждали очередного Тёмного Лорда в Южной Америке! И эти его… — Люциус вовремя оборвал словесные излияния: несмотря на многолетнюю дружбу с Нарциссой, они никогда не обсуждали свои постельные игры с любовниками, а то, что он чуть, было, не произнёс, как раз и относилось к этому разряду… Ну-у… почти относилось. А как ещё можно было воспринимать вдруг появившиеся спустя пять дней «молчания» сны, явно навеянные сильным легиллиментом, в чьей личности тёмный маг не усомнился ни на минуту. При воспоминании об этих самых… видениях аристократ вновь почувствовал, как на него накатывает приступ отошедшей, было, в тень злости… прежде всего — на себя, за то, что он, шестидесятисемилетний маг, не может контролировать каждый раз подступавшее в таких случаях возбуждение. О Блэке… об этом человеке Люциус даже думать не хотел… Только вот не получалось. А всё они, треклятые сны! Когда впервые, спустя пять дней глухого ментального молчания, ему приснился первый подобный сон, он даже обрадовался. Это означало, что вопреки его опасениям, с Вечным-Героем-лезущим-куда-его-не-просят ничего не случилось. Вот ведь как повернулась жизнь: его предали, а он, Люциус Малфой, тёмный маг в двадцатом поколении, жёсткий, а порой, жестокий человек… беспокоился о предателе. Если бы он услышал подобное предположение раньше, то, ни грамма не сомневаясь, отправил бы сумасшедшего, высказавшего эту бредовую идею, прямиком к колдопсихиатрам. А теперь? Люциус даже самому себе не хотел признаться, что в ту ночь, когда впервые к нему пришли эти сны, с души словно бы свалился тяжёлый камень, не дававший магу дышать полной грудью. Вот только, как выяснилось, он рано радовался: видения оказались изощрённой пыткой. А как ещё назвать состояние, когда стоит только тебе закрыть глаза, как ты видишь перед собой скуластого смуглокожего мужчину с пробирающим до костей взглядом пронзительных зелёных глаз. Не красавца, нет, но, тем не менее, привлекавшего к себе все взоры, где бы он ни находился. Чем привлекавшего? А Мерлин его знает… Хотя, может, и он не знает… Силой? Цельностью? Харизмой? Обаянием? Всем понемногу. Эти чёткие видения наутро оставляли после себя сладко-горькое послевкусие, но Люциус не мог их прогнать, и каждую ночь перед ним снова и снова возникал ОН. Яростно скалящийся, сеющий вокруг себя смерть в горячке боя. Насмешливо глядящий на него сверху вниз в Лабиринте. Летающий на метле, словно птица. Но чаще всего — разметавшийся на кровати среди смятых простыней и шепчущий искусанными в порыве страсти губами: «Люциус…» Колдун мог его видеть, слышать, даже чувствовать запах и… не имел возможности дотронуться даже пальцем. Люциус не верил, что такой сильный маг, как Блэк, не мог поставить блоки на своё подсознание, а значит… значит, он просто не хотел этого делать. Знал о своей власти над ним, Люциусом Малфоем, и хотел вынудить его прийти к нему на поклон. «Не дождёшься! Мистер Тёмный Демон». Как ему сообщили вездесущие доброжелатели, так окрестили Блэка после победы над Суаресом падкие на мрачных таинственных героев светские дамы Европейского Магического Сообщества. А тот, как будто действительно задавшись целью подтвердить это прозвище, появлялся на обязательных светских раутах неизменно невозмутимый, холодный и затянутый во всё чёрное… Знал бы этот мерзавец, каких усилий стоило Люциусу при встрече не наброситься на него, сорвав эти самые тряпки, чтобы только увидеть тень эмоций в затягивающих, словно Бездна, зелёных глазах. «Ну, ничего! Я доказал ему, что в эту игру можно играть вдвоём. Слава Мерлину, не только Блэку доступна Легиллименция». От воспоминаний об эмоциях, передаваемых ему по утрам Партнёрским Браслетом, на лице Люциуса расплылась довольная улыбка.