Путь Никколо - Дороти Даннет

— Жаак де Флёри и Лионетто.

Юлиус с сердитым видом уставился на него. Ему вдруг стало трудно дышать.

— Чепуха. И в чем ты обвиняешь Николаса? Он убил двоих лакеев, которые пытались убить его самого. Он не убивал Лионетто. И не убивал даже де Флёри. Хотя, видит Бог, у него были к этому все причины. Если он что и сделал, так это освободил Брюгге и нашу компанию от этого негодяя.

— Я и не пытаюсь утверждать, — возразил Тоби, — что люди, которым он причинил зло, этого не заслуживали. По крайней мере, большинство из них. Я лишь говорю о составлении головоломок. О создании шифров. И о том, как можно расставлять ловушки, а затем сидеть в сторонке, глядя, как другие люди попадают в них.

Сделав большой глоток вина, лекарь со стуком поставил кружку на стол, переводя взгляд с Юлиуса на Горо.

— Возьмем, к примеру, Лионетто. Мне он не нравится. И все же Лионетто, пусть и случайно, оскорбил Николаса в тот день, когда они подстроили это наводнение. Позже он затеял ссору с Асторре, и Клаасу пришлось ввязаться в драку, после чего он чуть не погиб. Так что логично предположить, что Николас недолюбливает Лионетто и будет рад узнать, что тот в неаполитанской войне сражается на стороне противника, вместе с Пиччинино.

— Но это неправда, — возразил Грегорио. — Я помню, как мы получили известия о том, что Пиччинино перешел на сторону врага. Николасу это не понравилось, хотя он так и не объяснил мне, почему.

— Потому что ему было наплевать на Пиччинино, — ответил Тоби. — Но он хотел, чтобы Лионетто оставался на нашей стороне. Хотел этого настолько, что когда папа римский послал в Милан деньги для подкупа наемников, Николас попросил меня попытаться убедить герцога часть из их отдать Лионетто, дабы оторвать его от Пиччинино. Я так и сделал. И бравый капитан вернулся к миланцам.

— Но зачем Николасу нужно, чтобы Лионетто был на нашей стороне? — изумился Юлиус.

— Вот и я задался тем же вопросом, — заметил Тоби. — А потом подумал: что же делает Лионетто со всем своим золотом. И угадайте, что я узнал?

— Прежде он держал свои деньги у Медичи, — ответил Юлиус. — Я помню, что в Женеве Николас шутил с представителями банка насчет его стекляшек.

— И тем самым подстегнул Жаака де Флёри, чтобы тот постарался переманить накопления Лионетто к себе, — продолжил лекарь. — Разумеется, месье Жаак прекрасно представлял себе, каким доходным может быть ремесло наемника. Он ведь долгое время держал у себя деньги капитана Асторре. Разумеется, до тех пор, пока не появился Николас.

— Николас? — переспросил Юлиус. Но он и сам уже вспомнил: — В Милане Асторре перевел свои сбережения в банк Медичи, на поразительно выгодных условиях. — Он помолчал. — Но как мог Николас повлиять на Медичи?

— Да Медичи готовы были есть у него с руки, — усмехнулся Тоби. — Он создает и разгадывает шифры. Он торгует информацией. Конечно, всему есть пределы, в том числе и дружелюбию Медичи. Но предложить выгодные условия капитану наемников, чтобы заполучить его деньги, это выгодно и им самим. Так что Асторре оказался в безопасности. А Лионетто, который презирал своего соперника, поддался на уговоры де Флёри и перевел собственные накопления к Маффино, банкиру месье Жаака в Милане. Николас был очень доволен, когда это случилось. Он специально наводил справки в Милане. Сам сказал мне об этом.

Грегорио счел нужным уточнить:

— Чтобы Лионетто оказался разорен, когда обанкротится Жаак де Флёри?

— Нет. Для того, чтобы сделать Жаака де Флёри банкротом, — возразил Тоби. — Именно месье Жаак был его жертвой. Лионетто стал лишь прицелом, с помощью которого наводят стрелу на мишень.

Возможно ли такое? Юлиус в изумлении уставился на него. Жаак, унижавший Николаса когда тот был ребенком, и даже когда повзрослел. Мог ли Клаас спланировать столь изощренную месть?

— Но ты так и не объяснил, зачем Николасу нужно было переманить Лионетто на нашу сторону, — пожелал уточнить Грегорио.

Бесцветные глазки Тоби задержались сперва на Юлиусе, затем вновь устремились на Грегорио. Он сморщился в недовольной гримасе.

— Чтобы он мог предать его. Лионетто — француз. И если кто-то пожелал бы уничтожить Лионетто, то достаточно было донести во Францию, что тот сражается на стороне противника и хранит большую сумму денег в сомнительном женевском банке. Король вовсе не намеревался принести разорение Тибо и Жааку де Флёри. Он хотел лишь присвоить все сбережения Лионетто, но падение банка Флёри последовало за этим само собой.

— Ты полагаешь, что Николас думал об этом? Но как он мог… — выдохнул Юлиус.

— Николас не просто думал. Он подстроил все это, — заявил Тоби. — Ему нужна была некая третья сторона, чтобы сообщить королю Франции насчет Лионетто. Поэтому он подумал о Савойе. Помните лавину в Альпах? Он ничего не планировал заранее. Я видел, как эта мысль пришла в голову Николасу. Он заметил, что монах собирается закричать и просто подбодрил его. Детская выходка, о которой он позднее пожалел. Но еще на постоялом дворе, он собирал всевозможные слухи, и я готов поклясться, что он знал о присутствии среди англичан посланца дофина, сына и злейшего врага короля Франции. Николас встретился с месье Гастоном дю Лионом. Наверняка, они сумели бы пообщаться даже без всякой лавины. Позднее они опять увиделись в Милане. Я сам присутствовал при этом. Предполагалось, что месье Гастон интересуется посыльной службой Шаретти от имени своего хозяина. Разумеется, на самом деле дофин желал купить информацию, а у Николаса было кое-что на продажу или, возможно, для обмена. К примеру, чтобы дофин предал Лионетто через свои связи в Савойе.

— Разве вы до сих пор не поняли? — воскликнул Тоби. — Дофин с удовольствием сделал бы это по целому ряду причин. Он ненавидит своего отца. Он хотел заполучить Лионетто на сторону миланцев. И он не отказался бы уничтожить Жаака де Флёри. Тот всегда был благосклонен к отцу дофина, хотя алчность и подвигла месье Жаака принять деньги Лионетто. И дофин сделал это. Он дал все нужные указания. Гастон дю Лион лично был в Савойе в последний раз, когда Николас проезжал там с Феликсом Именно так, я уверен, разорился Жаак де Флёри.

Невозможно было представить себе, чтобы Николас оказался способен на подобное хитроумие. Терзаясь сомнениями, Юлиус неохотно принялся рыться в памяти. Ему на ум пришел один случай.

— В Милане… Именно Гастон дю Лион рассказал нам с Николасом о банкротстве. И тогда… — он осекся.

— И что тогда? — переспросил лекарь.

— Медичи. Люди Медичи уже ждали нас. Они полностью оплатили нам все долги месье Жаака. Деньгами или товаром. А также вернули не оплаченный месье Жааком товар. Николас еще прежде продал им долговые расписки. Банк Медичи гордился тем, что избежал потерь, поскольку… поскольку их заранее предупредили о банкротстве.