Забыть тебя невозможно (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

Пашка тем временем приближается, касается моего плеча. Целует в щеку и вручает букет. Все как во сне.

— Я хотел сюрприз тебе сделать. Раньше вернулся. Боялся, что не успею сюда уже и ты домой уедешь.

— Спасибо, — бормочу, глядя на цветы.

Атмосфера меняется.

Боязливо поднимаю взгляд. Азарин смотрит прямо в мои глаза. Убийственно. Внутри все холодеет, я так остро чувствую исходящие от него волны гнева, что даже пошевелиться не могу.

Тим прищуривается. Я замечаю, как его рука сжимается в кулак. Смотрю на него умоляюще.

Прошу, нет, заклинаю, чтобы он ничего здесь не вытворил. Никаких драк и скандалов.

— Умоляю, — произношу одними губами.

Уверена, что все он видит и понимает.

Его губы трогает гадкая ухмылка. Все это происходит за какие-то доли секунды. Окружающие толком понять до конца ничего не успевают, а мы уже закончили наш немой диалог.

Мне главное — дышать сейчас. Размеренно, не подавая вида, что тучи над моей головой сгущаются и небо вот-вот разразится громом. Правда, в реальности это оказывается слишком сложно.

Рваные вдохи и выдохи через рот. Жадно хватаю воздух, практически не успевая насыщаться кислородом. В висках пульсирует, ладони вспотели, а перед глазами проскальзывают черные мутные пятна.

Сердце стучит как ненормальное. Паника подступает все больше, а Паша, как назло, садится за стол.

Вижу злую Катину усмешку и чувствую на языке горький привкус отчаяния.

Вот что мне сейчас делать?

Я не могу при всех послать Воронина. Он этого не заслуживает.

Ужасный момент, в который вроде как нужно выбрать сторону. Кажется, присутствующие за столом только этого от меня и ждут. Но я не могу. Страх сковал. Голова слишком тяжелая. Что правильно? Границы начинают стираться, а чувство ответственности растет в геометрической прогрессии.

Я ничего Азарину не обещала. Мы всего лишь пару раз нормально пообщались. Я ничего ему не должна, но отчего-то чувствую себя самой настоящей дрянью. Словно мы с ним до сих пор в отношениях и в эту самую минуту я ему изменяю. Демонстративно, прямо на глазах.

Не думала, что они вообще когда-либо столкнутся вживую. Мое прошлое и настоящее.

Тим с шумом отодвигает свободный стул рядом с сестрой. Садится напротив. Андрей с Аней боязливо переглядываются, и кажется, только Паша на замечает того, что происходит.

Открыто и в данной ситуации будто специально, но, я уверена, без всякого умысла сжимает мою ладонь.

Нервно дергаю головой и снова ловлю улыбку, через силу леплю ее на свои губы.

— Красивые цветы, — трогаю тугие бутоны, лежащие на моих коленях. — Спасибо, — повторяюсь и до дрожи боюсь поднять взгляд.

Вокруг и так искрит. Слишком яркие эмоции. Они захлестывают. Водоворот страхов, подступающих к горлу, только усиливается. Ребята вроде как пытаются разрядить обстановку. Королев с широченной улыбкой рассказывает, что до ресторана они добрались не без приключений.

Смотрю на лежащую на столе ладонь Тима. Его сбитые на днях костяшки уже покрылись плотной корочкой. Если скользнуть взглядом выше, то можно увидеть спавший отек, но все еще запекшуюся кровь в уголке губ.

Он так ядовито улыбался мне сегодня. Самой от себя противно стало. Вот! Снова! Он снова поселил во мне чувство вины.

— Арин…

Вздрагиваю. Паша трогает мое плечо, а потом убирает за ухо прядь выбившихся из укладки волос.

— Что? — ловлю его взгляд. В нем нет агрессии или же обиды. Он чистый. Яркий. Спокойный.

Две противоположности. Штиль и двенадцатибалльный морской торнадо.

— Может, поедем? — Паша понижает голос, слышу его только я. — Соскучился. Попрощаешься с девочками?

— Да, — киваю.

Когда поднимаю голову, конечно же, первый, с кем я сталкиваюсь глазами — Азарин.

Он и не скрывает того, что все это время неотрывно на меня пялился. Убийственно просто.

Паша, конечно, замечает, но вида не подает. Держится. Он никогда не был слаб на эмоции.

— Ребят, мы поедем. Всем пока, — пищу севшим голосом.

Отдаю Паше букет. Взмахиваю рукой и поднимаюсь из-за стола. Тим в этот момент дергается, а потом я замечаю, как ладонь Андрея ложится ему на плечо в придерживающем жесте. К счастью, наверное.

Он подавляет его импульсивный порыв не только действиями, но и словами. Что-то говорит. Сквозь зубы.

Королев сдерживает друга, меня при этом ошпаривает укоризненным взглядом. Давлюсь собственным языком в этот момент. Хотела еще раз сказать всем «пока», а на деле молча развернулась и пошла следом за Пашей, который уже миновал проход между столиками, явно давая мне возможность выдохнуть и объясниться с друзьями.

Он всегда так делает.

Растерянно смотрю Воронину в спину и ускоряю шаг. Пашка скрывается за дверьми ресторана, а меня резко тянет назад.

В ужасе распахиваю глаза. С губ слетает невнятный звук, а потом я впечатываюсь лицом Азарину в грудь. Он крутанул меня вокруг своей оси и притянул к себе.

От него вкусно пахнет и веет теплом. Нет, опаляет жаром.

Мелкая дрожь по телу, от которой меня потряхивает, нарастает. С каждым вдохом. С каждой проведенной в этой близости секундой…

— Что ты делаешь? — в шоке запрокидываю голову. В ужасе смотрю на него, обшаривая глазами начисто выбритое лицо.

— Ты вот так уйдешь?

— Я должна сейчас уйти.

— Ты никому ничего не должна, — хмурит брови. — Что за бред?

— Нам с ним нужно поговорить, понимаешь ты или нет?

— Хорошо. Говори и возвращайся обратно, я потом отвезу тебя домой.

Он, как всегда, самоуверен. Именно эта непоколебимая уверенность меня всегда и подкупала.

— Так нельзя, — скулю в свое оправдание. — Я не могу выйти к нему на пять минут, сказать, что мы расстаемся, и уйти.

— Можешь.

Тим давит. Словами. Взглядами. Да даже пальцами, которыми мое запястье сжимает.

Всхлипываю и раздраженно смотрю на свою руку.

— Синяки останутся.

Захват тут же ослабевает. А вот его настрой по-прежнему остается пуленепробиваемым.

— Хочешь, я сам с ним поговорю? Объясню все, мне пяти минут хватит.

— Не смей, — шикаю, нервно озираясь по сторонам. Мы почти в центре зала замерли. На нас то и дело посматривают с любопытством. — Я должна поговорить с ним сама!

— Сама? Ладно.

Азарин делает шаг назад и выпускает мое запястье из своей ладони.

Сглатываю. Снова слишком горько. Будто все свои эмоции глотаю, а они сейчас отвратительно невкусные.

Тоже отступаю. Спиной не поворачиваюсь, шагаю спиной вперед, почти наощупь, глядя Тиму в глаза.

— Просто пойми меня сейчас. Хорошо?

Он на эти слова никак не реагирует. Только смотрит мрачно.

Шмыгаю носом и, круто развернувшись на пятках, бегу в сторону выхода. Уже на улице меня настигает удушье. Хватаюсь за свое горло и стараюсь сделать пару глубоких вдохов.

Мельком осматриваю машины у ресторана и, когда нахожу Пашину, медленно иду туда.

— Можем ехать? — отзывается Воронин, как только я оказываюсь в салоне.

— Да.

Глава 17

Тим

Где-то глубоко в черепной коробке поскрипывают мыслительные процессы. Плюс сотка к дизморали.

Единственное желание — сорваться с места, и то душит протест. Кислород перекрыт.

С ним ушла. Грудину в момент сдавливает жестким спазмом, будто могильной плитой придавило. Давно забытое чувство безнадеги. Оно уже случалось в моей жизни. Накатывало яркими волнами, обтачивая камни обнаженной души. Эмоции, все как одна, уже испытанные и на ней повязаны.

В башке сотни вариантов расправы. На деле полнейшее бездействие. Если сейчас сорвусь, сделаю только хуже. Громова первая начнет верещать, какая я скотина, если хоть пальцем этого упыря трону.

Закрываю глаза. Запах ее, будто она тут до сих пор стоит, передо мной. До тошноты доводит.

Хочется убивать. По венам ярость.

Два дня пытался жить дальше. Эмоциональный детокс — мать вашу. Старался о ней не думать, не вспоминать. А сам звонка ждал. Как она? Что там у нее с тачкой? Сама уже забрала или не сделали еще? Почему не позвонила? Не хочет?