Белокурый циклон - Енё Рейто

Глава седьмая

Один за другим оставались позади небольшие городки. На свой вечерний костюм профессор больше не жаловался, хотя вести машину во фраке оказалось делом достаточно неудобным.

Эвелин робко проговорила:

— Где можно ближе всего найти… гараж, чтобы взять машину напрокат?

Несколько секунд лорд обдумывал — стоит ли вообще отвечать ей. Надо, пожалуй. Но коротко и сухо.

— Насколько мне известно, в Ла-Рошели. Это довольно большой город. Надеюсь, я тоже смогу найти там подходящую гостиницу.

Они вновь умолкли. Мимо них проносились деревья, похожие на выстроившееся гуськом вдоль дороги безногое войско. Лишь эта безобразная полоса шоссе уродовала прекрасный пейзаж.

Профессор, которому мысль о гостинице напомнила о том, что ему лишь случайно удалось избежать еще одной катастрофы, пробормотал, обращаясь к самому себе:

— Еще хорошо, что я всегда держу свой несессер… Рядом с ним на сиденье лежал небольшой лаковый чемоданчик.

— А что иначе было бы? — чуть нервно спросила Эвелин.

— Иначе утром я не смог бы побриться. А я терпеть не могу ходить небритым.

«Какой педант», — подумала Эвелин и чуть не расплакалась, представив себя — оборванную, грязную, исцарапанную, загнанную… А этот переживает, сможет ли он побриться!

Впрочем, может быть, она пыталась очернить профессора перед собой лишь для того, чтобы уравновесить подозрительно растущую симпатию к нему.

Свою собственную сумочку — тоже черную, кстати сказать, — она и сейчас судорожно прижимала к себе.

В сумочке был оранжевый конверт. Плата за «Дремлющего Будду». А кроме того, возможность спасти честь несчастного капитана Брандеса. Под каким же именем он сейчас служит?

Мюнстер… Мюнстер… Мюнстер…

Она повторяла это имя, словно заданный урок.

Наконец — то они достигли Ла-Рошели.

Профессор остановил машину перед единственной в городе гостиницей. Успевшие уже подвыпить крестьяне встретили выбравшегося из машины во фраке водителя одобрительными возгласами. Баннистер покраснел до корней волос, когда какой-то бретонец с похожей на репу головой и кривыми ногами начал осторожно обходить его, разглядывая, словно афишную тумбу. Сторож громким шепотом посоветовал собравшимся вызвать местного врача, пока тот не успел еще уйти из дому.

Фрак профессора был весь в масляных пятнах, а промокший от пота воротник докрасна натер шею.

— Вы не знаете, где здесь можно найти гараж? — спросила Эвелин у владельца гостиницы.

— Совсем рядом! В каких-нибудь десяти шагах отсюда. Вы его сразу увидите. Перед ним стоит большая бочка…

— Спасибо… Приготовьте мне колбасы и фруктов, я заберу их, когда вернусь с машиной.

— Будет сделано.

— А мне нужна комната, — сказал Баннистер. Сторож испуганно перекрестился.

— Есть хорошая, тихая комната на втором этаже, окна выходят в сад… — ответил хозяин и неуверенно добавил: — Вы без провожатых приехали?

— Мне нужно было срочно отвезти даму! Переодеваться не было времени… Прошу вас, скажите им, чтобы они перестали на меня глазеть. Или, по крайней мере, ощупывать меня!

При этих словах крестьяне бросились врассыпную. Сторож рассказал им, что в прошлом году виолончелист из кор-бейльского театра, рехнувшись, вообразил себя вдовствующей королевой и начал по ночам разгуливать в серебряной короне на голове.

— Перекусить желаете?

— Нет! Я хочу спать! — Сказано это было таким решительным тоном, словно кто-то пытался возражать.

Эвелин протянула профессору руку.

— Да благословит вас бог, сэр, за все, что вы для меня сделали.

— Не стоит… право же, не за что… Они пожали друг другу руки.

Когда дверь затворилась за девушкой, профессор еще долго глядел ей вслед. С каким грустным лицом, какой неуверенной походкой вышла она.

Профессор вздохнул. На душе у него было печально, ему было жаль Эвелин. Во всяком случае, он так называл то неопределенное, беспокойное ощущение, которое заставляло его раскаиваться, что он не сказал девушке на прощанье несколько добрых слов и не проводил ее немного.

Он поднялся в свой номер. Хозяин гостиницы принес ему свежевыстиранный халат.

У Баннистера ныли все кости. Несессер остался в машине… Ладно, побреется он утром. А сейчас спать. В постель, только в постель! Свежевыстиранный халат выглядел, если и стиранным, то не таким уж свежим. Черт с ним… Лечь и спать!…

Неприятное приключение страшно утомило профессора. Столько переживаний, а он всем сердцем ненавидел неудобства и беспорядок.

Профессор лег и погасил свет. Он был счастлив, что вся эта неприятная, утомительная история наконец-то закончилась, и уснул глубоким, здоровым сном.

Глубокий, здоровый сон длился минут десять, а потом профессор проснулся, почувствовав, что его трясут за плечо.

Рядом стояла Эвелин и шептала ему в ухо:

— Скорее вылезайте в окно, я приставила к стене лестницу…

Договорившись с владельцем гаража, Эвелин поспешила назад. Она была всего в нескольких шагах от гостиницы, когда перед домом с пронзительным визгом остановилась машина. Из нее выскочило несколько человек, и у Эвелин оставалось ровно столько времени, чтобы успеть спрятаться за ближайшее дерево, прежде чем ее увидели. Она сразу же узнала Адамса и Гордона. Тип в кричащем костюме и с моноклем тоже был тут. Стало быть, они следовали за беглецами и только немного отстали по дороге. Они начали совещаться. Эвелин из-за своего дерева слышала каждое их слово.

— Похоже, что они оказались достаточно глупы, чтобы задержаться здесь, — сказал Адамс. — Надо будет прикончить обоих.

— Подождем, — предложил Гордон, оглядев окна. — В трех номерах еще не спят. Наши пташки никуда отсюда не денутся. Посидим спокойно и подождем. Они в наших руках.

Пошел дождь. Все шестеро приехавших спрятались под аркой. Эвелин больше не била дрожь. Со временем человек привыкает даже к смертельной опасности. Сейчас она боялась только за этого прекрасного, благородного человека — лорда Баннистера, которого она несмотря на всю его ворчливость успела так полюбить и которого эти люди собирались убить. Она заглянула в окно. Приехавшие сидели за столом, поглядывая на дверь, ведущую к номерам. Эвелин быстро подошла к большой красной машине, на которой приехали их преследователи.

В автомобилях Эвелин разбиралась. При жизни отца у них был отличный «форд», и Эвелин сама водила его. Сейчас это пригодилось. Она быстро выпустила воздух из всех четырех шин, а затем, приподняв капот, оборвала провода, ведущие к свечам, и выпустила воду из радиатора. Затем она вернулась к гостинице. Во двор выходил только один номер, так что ошибиться она не могла. За открытым окном второго этажа спит профессор. По счастью, к чердачному окну была приставлена лестница, и Эвелин, напрягая все силы, передвинула ее и с дрожью в коленках начала подниматься вверх. Высоты она боялась по-прежнему.

Профессор приподнялся, готовый выругаться, но слова застряли у него в горле, когда он увидел лицо девушки.

— Ради бога, умоляю вас, — продолжала Эвелин, — ни о чем не спрашивайте, следуйте за мной, иначе вас убьют. Внизу убийцы, каждую минуту готовые ворваться сюда. Не теряйте ни секунды, молю вас! Они думают, что и вы замешаны в этом деле, я сама слышала, как они говорили, что застрелят вас…

По спине профессора пробежал холодок. Он чувствовал, что девушка не лжет. Профессор быстро обулся…

— Оставьте костюм! Каждая секунда может стоить нам жизни. А костюм можно купить по дороге. Прошу вас, идемте, идемте же…

Захватив только бумажник и обернув вокруг шеи полотенце, Баннистер — в лакированных туфлях и свежевыстиранном гостиничном халате — начал вслед за девушкой спускаться по лестнице. Лил проливной дождь…

До машины профессора они добрались вполне благополучно.

Прошло несколько секунд, прежде чем заработал двигатель. Секунд, показавшихся часами. Наконец машина тронулась с места.

Только теперь бандиты, встревоженные шумом мотора, выбежали на улицу!

Машина, однако, уже мчалась, разбрызгивая во все стороны грязь. Грохнули два выстрела.

Пробив заднее стекло, пуля волею случая прошла как раз между профессором и Эвелин. Оба слышали, как она просвистела мимо их ушей, и лорд Баннистер не мог не признать, что, описывая ситуацию, девушка не прибегла к поэтическим преувеличениям.

На скорости сто километров они оставили позади опасность и Ла-Рошель. Бандиты, вероятно, сейчас беспомощно топтались вокруг своей выведенной из строя машины. Впрочем, их старенький «мерседес-бенц» имел примерно столько же шансов догнать скоростную «альфа-ромео» профессора, сколько имела бы немолодая дойная корова в погоне за находящимся в отличной форме горным орлом.

Профессор, сидя за рулем в мокром халате, с растрепанными волосами и полотенцем на шее, выглядел довольно странно, хотя, может быть, и не более странно, чем в только что брошенном им вечернем костюме. Платье Эвелин тоже было испачкано грязью, порвано и измято.