Воплощенные - Наталья Бульба

– Я благодарю вас, властительные князья. – Мое лицо было бесстрастным, когда я остановилась рядом со своим креслом. Но как же тяжело мне это далось! – Я благодарю вас, канн Тамиран. – От холодной вежливости, как от кислого лимона, сводило челюсти, но иначе в этом зале быть не могло. По крайней мере, я не собиралась нарушать традиции, хоть и воспринимала их совершенно иначе. – Я намерена представить совету своего мужа, разделившего со мной ответственность за клан Арлаков.

– Это ваше право, лери Талина. – Тамиран склонил голову, дав мне заметить в своих глазах искорки удовлетворения.

Или мне просто хотелось их увидеть?

– Властительные князья, – Эриар по моему знаку подошел ко мне вплотную, но чуть сзади. Я назвала его равным, но не в моей воле это было сделать. В клане Арлаков официально правила женщина, – мой муж и соправитель, глава клана, князь Эриар.

Они понимали, почему он вошел вместе со мной в этот зал. Они догадались сразу, по тому, насколько я была спокойна, а он… Его отсутствие не сделало бы меня уязвимой, но нарушило бы то равновесие, в котором я пребывала.

Но они не верили, пока я не произнесла слова, не оставлявшие и тени сомнений. Трое из пяти князей ожидали увидеть растерянную женщину, одну против свалившихся на нее проблем. Они ошиблись. В отличие от Тамирана, успевшего убедиться, что это далеко не так, и…

Для Аранара происходящее не стало неожиданностью.

Загадок становилось все больше, и относились они к разряду тех, над которыми мне придется биться самостоятельно. Рассчитывать на то, что Эриар пожелает мне все объяснить, не приходилось.

Я села первой, положила руки на подлокотники. Достоинство и беспристрастность. Вот только отчего мысль о том, что это уже давно никому не нужно, отказывалась меня покидать?

– Наш совет…

Договорить Тамирану не дали. Джангаш бросил на меня быстрый, но пустой, ничего не выражающий взгляд и резко оборвал сына Эриара:

– Я бы предложил его закончить, но боюсь, если сделаю это, у нимеры сложится превратное впечатление не только обо мне, но и обо всем, что произошло за время ее отсутствия.

Аранар после выпада князя Мэй как-то откровенно расслабился, словно сказанные слова были нужны огненному, но сам он не рискнул их произнести.

Движения Эриара я не заметила, но мимолетное прикосновение вернуло мне самообладание. Мое слово было последним, но не я первая нарушила традиции. А раз так…

Я собиралась воспользоваться предоставленной мне возможностью и прервать их. Как только узнаю все, что мне необходимо.

– Мы не готовы к войне. Клан Арлаков…

Похоже, этот способ общения оказался неожиданно привлекательным. Шумелу осекся, судорожно вздохнул и опустил голову, пряча взгляд. А причина стояла рядом со мной и, судя по всему, собиралась высказаться.

Допустить этого я не должна была.

Мой жест, которым я просила помощи у Тамирана, видел только он, да, возможно, Аранар, остальные были заняты рассматриванием нового феномена в лице моего мужа. От него слишком торопились избавиться, чтобы это не стало заметно даже такому дилетанту, как я. Или… Я надеялась, что мне не придется играть в игры из разряда «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». В подобном я была не сильна.

Впрочем, дар нимеры позволял обходиться без множества домыслов и предположений, я получала правильные выводы на уровне предощущений. Мне не дано было знать будущего, но я могла выбирать из множества решений единственно правильное.

– Мы собрались говорить не о клане Арлаков. – Голос Тамирана звучал холодно, с толикой превосходства. Он был совсем юн по меркам воплощенных, но он был истинным сыном своего отца. Это заставляло с ним считаться. – Выступим ли мы первыми либо будем ждать нападения ансаиров – вот вопрос, на который мы должны ответить.

Не отводя взгляда, я медленно опустила ресницы, благодаря князя за своевременность. Эриару пока что не стоило демонстрировать им свое положение. Я назвала его мужем, ввела в клан как равного. Для них это были лишь слова. Чем дольше так будет продолжаться, тем сильнее они удивятся, когда поймут, что их обманули.

Напротив меня сидели пятеро князей, для двоих были причины, чтобы я не считала их врагами. Другие трое были слишком самодостаточны, чтобы считаться с остальными.

– Ты ошибаешься. – Аранар едва не урчал. – И в том, что война неизбежна, и в том, что не стоит упоминать охраняющих.

Я почти не дышала, боясь пропустить малейший жест, тень чувств в чужих глазах. Все они слишком хорошо исполняли свои роли, чтобы дать мне возможность заглянуть за лицедейские маски, но даже во лжи и притворстве можно было обнаружить крупицы истины. Если я хотела понять, ради чего Круглый стол превращался в балаган, я обязана была их найти.

– Раз уж ты начал, может, и продолжишь? – Хатар склонил голову, предлагая огненному говорить, но смотрел он на меня. Не скрывая своей заинтересованности в моей реакции, не пряча высокомерия, которое прозвучало и в его интонации.

– Если и остальные также желают услышать мое мнение…

«…то я готов просветить нимеру насчет того, что здесь творится», – закончила я за него мысленно.

– Древние устои нарушены. – Джангаш, в отличие от Хатара, не стал демонстрировать, для кого именно он говорит, но сама тема, которую он затронул, касалась в первую очередь меня.

Понимала ли я их? Могла ли найти для них оправдание? Нет! Пятеро взрослых, наделенных властью и ответственностью мужчин, младшему из которых уже перевалило за сотню… Они не готовы были искать врага в своем окружении, предпочтя более простой вариант: обвинить меня в том, что слова лери Арлаков больше не могут быть ими безоговорочно приняты.

Или… Я опять наталкивалась на это пресловутое «или», догадываясь, что затерявшийся за ним вывод вполне способен привести меня в такие дебри логической казуистики, выбраться из которых будет нелегко. В этом случае все, что мне оставалось, – стать сторонним наблюдателем, довериться собственному дару, который сумеет в переплетении взглядов, вязи скрытых за словами смыслов отыскать то, что станет основой моего решения.

– Древние устои нарушены, – повторил Джангаш в тишине, которая болью отдалась в моем сердце. Двадцать лет тому назад в этом зале царила такая же тишина. – Я не приму ее последнего слова.

Эриар дернулся, готовый броситься в бой, но я успела его перехватить, сжав его ладонь в своей. И сейчас мне было все равно, кто и что об этом подумает. Теперь я знала, о чем хотел предупредить меня Тамиран и почему он этого не сделал. Он посчитал, что я смогу справиться с тем, что меня ждало.

Чужие взгляды. Напряженное ожидание, надежда, безразличие, спокойствие.

Я поднималась, чувствуя, как их взгляды скользят по мне, оставляя в моей душе след, который мне придется выдирать с кусками самой себя. Я должна быть бесстрастна, я обязана думать не о них, а о будущем союза, основой которого стало чужое предательство.

Два шага до алтаря, игнорируя Эриара, который тенью последовал за мной, не замечая, с каким неистовством он сжимает рукоять кинжала. Мои ладони ложатся на прохладный камень, ловя отголоски стихий, вплетенных в выбитые на мраморе символы.

Есть только один способ остановить этот абсурд, заставить если и не внимать мне, то подчиняться.

Мысль о том, что я сама не готова к этому испытанию, мелькнула и… пропала. Сейчас было не время для слабости. Я должна была, пусть и не хотела, принимать эту необходимость.

Я не была воплощенным духом, моя сила таилась в ином. В нити, которая связывала меня с женщинами моего рода, дававшими клятву, что все сказанное ими в этом зале будет лишь по воле судьбы, но не ради выгоды.

Их лица стояли у меня перед глазами. Их было немного до меня – история трехипостасных, а не нимер, насчитывала не одну тысячу лет, но лишь трое из них нужны были, чтобы свершить таинство, на которое до меня не решался никто.

Та, первая, в честь которой меня назвали. Именно она соединила стихии, определив будущий путь. Вторая – разбудившая древних, произнеся: «Проклинаю вашим именем…». И… моя мама, завещавшая мне беречь честь нимеры.

– Я заклинаю прошлым, в котором пятеро стояли плечом к плечу, не ведая сомнений…

Выступившие на глазах слезы застилали взгляд, но не мешали видеть, как князья поднялись, покоряясь моим словам.

Волнение сжимало горло, опровергая мои собственные мысли. Двадцать лет не лишили меня единения с этим миром, они просто подарили мне опыт, которого я не могла получить здесь. Не будь этих дней и ночей, я вряд ли бы решилась на то, что делала сейчас.

Звуки больше не срывались с моих губ, они звучали в моем сердце, отзываясь символами, которые один за другим вспыхивали на мертвом камне. И не было больше князей, духи стихий властвовали под сводами храма, как и тысячи лет назад, отдавая себя на волю той, которая имела право говорить от их имени.