Принц с опасной родословной - Мария Жукова-Гладкова

– За пределами «Крестов». А теперь, когда потребовалось засадить его понадежнее, пистолет подкинули.

– Отпечатки свежие, Юлия Владиславовна, – вздохнул следователь. – И из этого пистолета убит человек. Сделан один выстрел. В упор. Хладнокровное убийство. Убийца подошел к жертве, достал пистолет, приставил к груди и выстрелил, потом попытался пистолет спрятать. Вероятно, кто-то должен был его вынести за пределы территории тюрьмы. Но не успел. Пистолет обнаружили.

– То есть прямых доказательств того, что стрелял Сергей, нет? – тут же поняла я. – Свидетелей убийства нет?

– Нет, – вынужден был признать Сан Саныч. И тут же добавил: – Но Татаринов сам признался в этом убийстве. И сказал, что это вы принесли ему пистолет.

Челюсть моя поползла вниз.

– Больше он ни в чем не признавался? – спросила я, когда немного пришла в себя.

– Сказал, что ему за это убийство обещали освобождение.

– У него что, крыша поехала? – выдала я, в самом деле думая именно так.

– Как утверждает Татаринов, ему передали маляву, которую он должен был уничтожить после прочтения, что и сделал. Там ему давались указания, когда и где взять оружие, куда пойти потом. В том месте его будет ждать человек. Этого человека следовало пристрелить, а пистолет скинуть. Куда – тоже указывалось в маляве. Он все так и сделал.

– В «Крестах» теперь свободно разгуливают кто когда хочет?

– Татаринов дал показания на одного из сотрудников.

«Сволочь, – подумала я. – Но вертухай, думаю, отбрешется. И я ему помогу». Вслух я спросила, что именно, по версии Татаринова, делал сотрудник. Контролер, по утверждению Сереженьки, выдернул его, бедного, из камеры и повел к месту, где для него оставили пистолет. Пистолет оказался именно там, где было сказано в маляве.

– Так, а я-то тут при чем в таком случае? – спросила. – Даже если все было так, как Сергей утверждает, – кстати, готова поверить в эту версию, – то тогда как я ему передала пистолет? Получается, что я пришла в «Кресты» с пистолетом, преодолела КПП, меня никто не гнал через металлоискатель, я спокойно прошествовала к месту, спрятала пистолет и ушла? Сквозь стены, знаете ли, я пока проникать не научилась. И нестыковочка получается: или я передала пистолет, или Серега взял его там, где было сказано. Так что?

– Он то так, то сяк говорит, – хмыкнул Андрюша. – Уже несколько раз изменял показания.

– Меня, кстати, кто-то видел из сотрудников? – уточнила я.

– Нет, – улыбнулся Сан Саныч. – Последний раз вас видели на набережной с господином Сухоруковым. Это если говорить о тех местах. И вы тогда через забор ничего не перекидывали. Свидетелей слишком много. Но сотрудники в данном случае могут спасать свою шкуру, согласитесь.

– А вам вообще ситуация не кажется бредовой? – спросила я. Мне, правда, не казалась, поскольку в «Крестах»-то я была, но следовало играть выбранную для себя роль и все-таки выяснить, кого там пристрелил Серега. Если это он, конечно.

– Кажется, Юлия Владиславовна, поэтому сейчас с вами и беседуем так мило.

– Спасибо.

– Не за что. Вы знаете, что еще утверждает Татаринов?

– Откуда же? Теперь мне вообще сложно догадаться, что там еще могло прийти в больную голову.

После некоторого нажима со стороны органов (их представители не уточняли, какого именно, я тоже не уточняла, решив: Сереге он только на пользу) Татаринов стал утверждать, что вначале отправился к тайнику, забрал там пистолет, потом убил, кого велели, потом его отвели в душевую, где его ждала я, и там же забрал заточку, специально для него оставленную, – для самообороны (заточку изъяли при обыске).

– А, так, значит, я ему пистолет все-таки не передавала?

– Нет. И это занесено в протокол. Это его домыслы. Выводы.

– Какие у него еще выводы? – спросила я, тихо зверея. Ну подонок! И я еще просила Сухорукова устроить мне с ним свиданку! И я еще хотела деньги заплатить за его освобождение! Да я теперь сама усилия приложу, чтобы он подольше оставался «за забором». Ему там самое место.

Татаринов, по словам Сан Саныча, также утверждал, что я приходила ночью в «Кресты», чтобы покормить его домашними котлетами. Я хихикнула. Улыбнулся и Андрюша.

– Я уже сказал Сан Санычу, что ты только полуфабрикатами питаешься. Чего не могу представить, так это тебя, несущую домашние котлеты мужику в тюрьму. Юлька, честно, поверил бы, что ты пошла туда ночью с ним трахнуться. Нашла подходы, договорилась, ну и… Но что ты из всех баб пошла, чтобы его домашней пищей побаловать… Не могу поверить.

«Однако как же хорошо меня знает Андрюша», – подумала я. Котлеты мне пришли в голову в последний день, но я в самом деле проникла в «Кресты» в первую очередь отдаваться этому подонку. Отдалась другому. Подонку или нет, пока не решила. А насчет приготовления вкусной и здоровой пищи… Я умею готовить, но делаю это только под настроение и только ради мужчины, когда хочу сделать ему приятное. Для Сереги в свое время делала. Зря.

– А что там Татаринов говорит про занятия любовью? – уточнила я у Сан Саныча. – Мне просто интересно.

– Утверждает, что между вами ничего не было. Виделись вы недолго, и он за это время как раз успел съесть котлеты. А, еще колбаса была.

– То есть, по его версии, он при виде любимой – или пусть нелюбимой, но все равно женщины, которая пришла к нему ночью в тюрьму, не занялся с ней любовью, а стал есть котлеты? Он что, не мог их потом съесть, когда женщины уже не будет? Для него котлеты важнее женщины? Вы ситуацию опишите кому-то из других подследственных или осужденных и послушайте, что они вам скажут. Вы что, в самом деле поверили этому кретину?

– Не поверили, конечно. Поэтому и разговариваем с вами.

– Звучит бредово, – кивнул Андрюша. – Но моя практика подсказывает, что часто самые бредовые версии оказываются истинными. – При виде моего выражения лица замахал руками. – Нет-нет, это я просто так, к слову. Я тоже не поверю, что молодой мужик при виде молодой женщины в такой ситуации стал жрать котлеты, которые он вполне мог съесть потом.

– Кстати, Татаринов утверждает, что он вас не видел, Юлия Владиславовна, – заметил Сан Саныч.

– Что?! Тогда я вообще ничего не понимаю.

– Он говорит, что в помещении было темно и он вас не рассмотрел. Но голос был ваш. И еще ему очень хотелось помыться в душе – ведь их в душ водят только раз в неделю, а он всегда любил мыться. Но вы хотели заняться с ним любовью и не дали ему помыться.

– Вы к нему психиатра не приглашали? Может, вы его не по тому адресу содержите? Стоит перевезти на Арсенальную улицу? В дом девять?[4]

– Туда отправляют по приговору суда, – автоматически сказал Сан Саныч. – Но вообще у меня сложилось впечатление, что у Сергея Ивановича не все в порядке с головой.

– Сволочь он, твой Сереженька, – заметил Андрей. – Даже если бы ты там и была, и пистолет ему принесла – подставить женщину, которая ради него рисковала… Которая ради него столько сделала… Подонок. Разве это мужик, скажите, Сан Саныч?

Следователь посмотрел на меня. В его взгляде я прочитала жалость.

– Я для себя все выводы сделала, – твердо сказала я вслух. – Мне этот подонок не нужен. Больше к вам обоим с просьбами обращаться не буду. В смысле в отношении Татаринова, – тут же добавила я. – Делайте с ним все, что считаете нужным. И побольше. И подольше. Что от меня требуется?

– Сейчас протокольчик сообразим, – сказал Сан Саныч. – Вы внизу автограф поставите. Дело-то заведено. Все же оформить надо. И оформим.

– И у вас – раскрытое преступление. Кстати, а хоть кого он убил-то?

– Да вообще незнакомого человека, – сообщил Андрюша. Сан Саныч заполнял протокол допроса, что-то мурлыкая себе под нос. – Они никогда раньше не пересекались – мы проверили. Драгдилера, как теперь модно говорить. Торговал в розницу. На одной наркоманской точке его и взяли. Мелкая сошка. Правда, тут есть один хитрый момент…

Я была вся внимание.

По словам Андрюши, убитый драгдилер парился в одной камере с известным бизнесменом Астаховым, он же – Ящер, и проиграл Астахову в карты. По имеющимся на Астахова сведениям, тот всегда – в следственных изоляторах, колониях, на пересылках – садился играть. Играл хорошо, даже очень хорошо и кидал тоже очень хорошо. Но, как правило, денег с проигравшего сразу не брал. Под очко, отдать ему должное, не играл никогда.[5] На заманку – всегда пожалуйста.[6] Испекшемуся[7] говорил: ты будешь должен мне услугу. Или несколько услуг – в зависимости от суммы проигрыша. Потом в нужный момент использовал этих людей.

В ночь убийства – а убили драгдилера ночью – Ящера выдернули из камеры, потом выдернули драгдилера. Ящер через некоторое время вернулся, и все поняли: он был с женщиной – от него пахло духами и… женщиной, да и выражение лица было соответствующее. Драгдилер не вернулся. А утром начались допросы. Вначале все, конечно, шли в несознанку: спали, ничего не видели, не слышали, не знаем. Потом, как часто случается, один сломался – за обещанное облегчение собственной участи. Сказал и про драгдилера, и про Ящера.