Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - Людмила Черная

Некоторое оживление дипломатической жизни в Москве намечается с 1679 года, когда молодой царь начал проявлять устойчивый интерес к международным делам. Федор Алексеевич считал необходимым укрепить связи с Речью Посполитой и заключить с ней союз. Не найдя в этом вопросе поддержки у бояр, он вызывает А Л. Ордина-Нащокина и поручает ему разработать статьи союзного договора. Ордин еще в бытность главой Посольского приказа при Алексее Михайловиче считал союз с Польшей более предпочтительным, нежели со Швецией, и требовал выполнения русской стороной всех договоренностей Андрусовского перемирия 1667 года, за что и был отправлен в отставку. Он давно уже жил в Крыпецком монастыре, приняв постриг под именем старца Антония. Идея русско-польского военного союза была по-прежнему близка ему, но по-прежнему чужда членам Боярской думы. Прибывшим в Москву польским дипломатам был устроен не просто роскошный, а сердечный прием: царь предстал перед ними одетым в польский кафтан, явно давая понять, что готов признать Польшу старшим участником предстоящего союза. Но «вечный мир» с Польшей так и не был заключен при его жизни — это случилось уже в регентство царевны Софьи в 1686 году.

«Ратного строя николи же позабывайте»

Авторство этого совета, высказанного в «Уряднике сокольничья пути», безусловно, принадлежит самому Алексею Михайловичу, а сам совет прекрасно вписывается в систему его взглядов на государеву службу. Он постоянно требовал от своего воинства исполнять царские указы, во-первых, «не мешкая», во-вторых, с «урядством» (в должном порядке) и, в-третьих, радостно. Последнее требование кажется удивительным только на первый взгляд, ведь царь считал радость от службы одной из общехристианских норм жизни. Например, весной 1654 года перед началом русско-польской войны он наставлял воеводу князя А. Н. Трубецкого: «Заповеди Божии соблюдайте и дела наши с радостию исправляйте; творите суд в правду, будьте милостивы, странноприимцы, больных питатели, во всём любовны, примирительны, а врагов Божиих и наших не щадите, да не будут их ради правые опорочены».

Ратное дело было исконно государевым. Правда, к XVII столетию уже устоялось представление, что царь не обязан быть полководцем, возглавлять военные походы, как исстари водилось среди великих князей; его задача — руководить действиями армии, оценивать ситуацию в целом и давать важнейшие указания. Из первых Романовых лишь Алексей Михайлович участвовал в военных походах, но все они прошли обучение военному делу, включенное в программу подготовки наследников престола. «…Храброму учению навычен и к воинскому ратному рыцарскому строю хотение держит большое по своему государскому чину и достоянию, выезжая в поле сам тешится и велит себя тешить своим ближним людям служилым строем; играют перед ним древками, стреляют из луков и пищалей», — рассказывали за границей русские послы об Алексее Михайловиче.

Смутное время показало отсталость русского войска и по части вооружения, и в плане тактики ведения боя. Новое правительство должно было приняться за реформирование армии. За образец были взяты воинские подразделения европейских держав. В полках «иноземного строя» вместо сотен создавались роты по 200 человек (120 мушкетеров и 80 копейщиков). Уже в 1630 году было начато формирование двух пехотных полков по 1600 солдат (восемь рот) — вначале из беспоместных детей боярских (провинциальных дворян), но поскольку их оказалось всего 60 человек, в полки стали набирать казаков, татар и прочих «охочих людей». Во главе полка стоял полковник, затем шли полковой большой поручик, майор, капитаны, поручики, сержанты — всего 176 «начальных людей». Укомплектованные полки отправляли на «ратное учение» под начало иностранцев. В 1632 году было создано еще четыре солдатских полка и один рейтарский (конный). Потребность в новых частях обострилась в связи со Смоленской войной (1632–1634); кее окончанию в русской армии насчитывалось уже десять полков нового строя общей численностью 17 тысяч человек. Но это были еще не регулярные войска — сразу же после войны они были распущены.

Трудно сказать, насколько все эти перемены в военном деле волновали Михаила Федоровича, но, без сомнения, он принимал участие в обсуждении вопроса о создании новых полков. На время его правления приходится также формирование драгунских и солдатских полков для охраны южных границ от набегов орд крымского хана. В 1630-х годах шло интенсивное укрепление Засечной черты, строились новые крепости. В 1638 году, когда угроза войны с Крымом стала реальной, был издан указ о возвращении в службу солдат и рейтар, участвовавших в Смоленской войне. В пограничные подразделения набрали драгун и солдат, каждую весну на военных сборах проходивших обучение. Борьба с набегами крымских татар, грабивших русские поселения и уводивших жителей, продаваемых затем в рабство, отнимала много сил. Постоянная опасность вторжения крымчан, несшихся на степных лошадях с кличем «Олай!» и наводивших ужас на население, породила поговорку, внесенную в составленный в XVII столетии сборник пословиц и поговорок: «Олай-булай — крымские песни, с ними и тресни!»

Стройность и маневренность новых полков произвели на Михаила Федоровича столь сильное впечатление, что уже на рубеже 1630–1640-х годов при дворе начинают регулярно устраивать парады рейтарских и солдатских полков, проводить их смотры, до деталей следуя принятым в Европе обычаям. Сами же полки «иноземного строя», в свою очередь, стали образцом строевой подготовки, которому начали подражать московские стрельцы.

При Алексее Михайловиче в ратное дело были внесены коррективы, инициатива которых исходила по большей части лично от царя. Продолжилось формирование полков «иноземного строя», хотя и традиционные дворянские сотни продолжали существовать. В Соборном уложении фиксировалось, что «новиков» верстали в службу «по отечеству» начиная с восемнадцати лет. Но число служилых «по отечеству» постоянно сокращалось, а число солдат росло. Так, в 1651 году из дворян и детей боярских в новых полках служило только 4,5 процента, а в 1672-м — уже 50,3 процента. В 1649 году были созданы полки для охраны северо-западной границы. Новым был не только набор «даточных людей» — крестьян, но и их обеспечение: если дворянское ополчение складывалось из отрядов, приводимых каждым помещиком, обязанным являться «конно, людно и оружно», то полки «иноземного строя» содержались (хотя и не постоянно) за государственный счет: солдаты начали получать пятирублевое денежное жалованье, а также порох, пищали и пр.

Царь захотел внести в военное дело, как и во все остальные дела, чинность и благолепие. Первые нововведения Тишайшего касались утверждения в войсках благочестия. В самом начале царствования он указал заменить рисунки на знаменах полков «иноземного строя» по лично им созданному образцу: вместо разношерстных изображений теперь вверху знамени у древка помещался восьмиконечный православный крест. Это, с точки зрения Алексея Михайловича, резко повышало статус знаменосца, поэтому он указал, чтобы дворяне несли не только главные полковые стяги, но и сотенные знамена. В 1646 году Боярская дума, следуя этому указу, определила в знаменщики родовитых дворян. Однако эта перемена вызвала местнические жалобы, поскольку знаменосцы теперь оказались наравне («в версту») с сотенными головами. Тогда Алексей Михайлович отдал указание: «Быти головам и знаменщиком у сотен без мест (то есть без учета родовитости. —Л. Ч.) и промышляти государевым делом в сотне голове и знаменщику вместе соопча заодин»; если же кто-то посмеет обижать («бесчестить») знаменосцев, то отправится в Сибирь. Знаменщикам повысили оклад, а также придали специальных людей, возивших знамя между боями.

Государь распорядился благословлять воинство крестом с частицами чудотворных мощей, уподобляя его кресту византийского императора Константина Великого, с которым тот побеждал в битвах. Отправляясь в 1655 году в свой второй военный поход, он испросил благословение крестом с частицами Животворящего Древа Господня не только у патриарха Московского, но и у гостившего в Москве патриарха Антиохийского.

Но Алексей Михайлович не ограничился подобными нововведениями. Он захотел проникнуть в суть устройства иноземных полков. С этой целью было переведено с немецкого и издано в 1647 году «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» — устав, составленный Иоганном Якоби фон Вальхаузеном. Книга не очень подходила для обучения в силу тяжеловесности перевода и громоздкости описания простых действий пищальников, но с учетом основательного подхода царя к изучению иноземного строя сыграла определенную роль. Хорошо обученные рейтарские полки произвели на царя прекрасное впечатление во время встречи польских послов в августе 1649 года: «радовал глаз» недавно сформированный полк под руководством голландца Исаака Фанбуковена, который «урядно» стоял «рейтарским строем» под новыми красными и белыми штандартами. Рядом с ним на добрых аргамаках красовались московские сотни, одетые в цветное платье, с саблями…