Последний контакт 2 - Евгений Юрьевич Ильичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну что ж, — подумала вдруг Валерия, — заноза так заноза, нужно соответствовать».
Мысли вернули Мирскую к страшному отсеку номер пять. Как она охарактеризовала бы того бедолагу? Он подпадает под категорию «герой»? Нет, решила Валерия, он — мученик. Чтобы стать героем, нужен кто-то, кто оценит твои старания, поймет твой замысел и проследит твой путь от простого смертного эгоиста до человека, способного на жертву. Выходило странно — сейчас на корабле ваэрров было два человека (если допустить, что несчастный репликант все-таки жив). По всему выходило, что Валерия из них двоих была единственным мерилом и критиком, поскольку она была социализирована и имела определенный опыт общения с другими людьми. Репликант же таковым похвастать не мог. Валерия оценить репликанта могла, а он ее — нет. Даже если сейчас Валерия найдет способ выжить, поймет, как насолить ваэррам и предотвратить инопланетное вторжение, никто не оценит ее трудов. Никто не скажет, что медик Мирская погибла смертью храбрых, стала героем нации, а то и всей планеты, поскольку смертью своей она остановила полчища…
«Господи, что за бред я несу?»
Но мысль все же хотелось закончить. Единственный, кто мог бы по достоинству оценить все трудности, через которые Валерия уже прошла и еще пройдет, был тот самый разобранный на части репликант. Но он не был человеком в полном смысле слова. Он только биологическая оболочка, способная к активным действиям, лишь находясь под влиянием нейроинтерфейса «Осириса» или ИИ ваэрров.
И в данном ключе он опять занимал более выгодную позицию, нежели Валерия. Он висит себе там разобранный, страдает и ничего толком не понимает. Ни того, кто он, ни того, зачем он страдает, ни саму суть этого слова — «страдания». Любое понятие в человеческой психике имеет конкретное отражение. Антонимы: добро и зло, черное и белое, горячее и холодное, мужчина и женщина. Дуализм при желании можно разглядеть во всем на свете — что не слон, то моська. К понятию «страдание» Мирская тоже подобрала антоним — «счастье». И внезапно девушка сделала для самой себя простой логический вывод из этой мысли: если человек несчастен, значит, он страдает.
— Да полмира так живет… — печально произнесла Валерия и продолжила размышлять.
В любом случае, всем абстрактным понятиям обычные люди учатся. Это знание приходит с молоком матери, с воспитанием, с социализацией. Любой ребенок старше года понимает, где сладко, а где горько, где холодно, а где тепло, где он страдает, а где счастлив. И с каждым новым месяцем жизни таких понятий в арсенале ребенка становится все больше. А как видит… пардон, видел мир тот репликант?
Валерия попыталась представить. Вот он открывает глаза, видит стекло инкубатора. Затем стекло отъезжает в сторону, и он уже стоит на пустом корабле, а в его мозг закачиваются определенные команды, прописываются определенные алгоритмы поведения, устанавливается модель поведения — оперативка, если угодно. Пара часов, и вуаля — рождение свершилось!
Мирская не знала, как именно активируют репликантов, не знала она и техник их условного воспитания. Должны же они хоть на примитивном уровне понимать окружающую их действительность. Они как минимум должны понимать, где верх, а где низ, где лево, а где право, что такое вода, воздух, еда. Они же должны были уметь одеваться, работать в условиях чужой среды, в космосе, на звездолетах, на поверхности планет. Им устанавливались сложные поведенческие алгоритмы, благодаря которым любой репликант знал, как управляться с тем или иным механизмом. Да что там говорить, они и жопу себе как-то должны были подтирать! Как принцип работы гигиенатора попадал в мозг этим существам? Или не попадал, и эти существа весь срок своей службы гадили себе под ноги и ходили с грязной жопой? Или они все-таки люди, а не «существа»?
Мирская вдруг вспомнила, что уже спорила на эту тему с физиком Ильиным. Тогда она настаивала на том, чтобы считать репликантов людьми. Пусть они не задаются вопросом, кто они или где находятся, но они, должно быть, чувствовали себя не в своей тарелке, переварив всю загруженную в их голову информацию и осознав себя участниками некоего действа. И еще — понимал ли этот конкретный репликант, что режет живое существо? Это ведь он разделал труп ваэрра на «Осирисе». Валерия одернула себя.
— Хватит об этом думать! У тебя сейчас и без того проблем полно! Уже через пару дней ты встать не сможешь от обезвоживания, а ты все о морали биологических заготовок печешься!
Она помолчала, подумала, а затем ответила самой себе:
— Не об их морали я думаю, а о своей. Им-то как раз данное понятие незнакомо. Они просто инструмент, которым пользовались. Cперва ИИ «Осириса» пользовался, а после — извращенный разум ваэрра. Вся мораль не в его голове, Лерка, а в твоей. Ты и за себя, и за того парня переживаешь. А сейчас не стоит лезть так глубоко, сейчас вопрос в другом, в примитивном. Нужно выжить. Нужна вода, еда, одежда, энергия. Нужно на «Осирис». Но как, блин, как туда проникнуть⁈
Глава 8
— Валерия Павловна! — обратилась спустя час мозгового штурма к самой себе медик. Официальный тон, с которым она выкрикнула собственное имя, ничего доброго не сулил. — Вы, определенно, дура!
Мирская только сейчас вспомнила крайне важную деталь, которой ранее значения не придала. Сжав в кулаке один из кристаллов и резко поднявшись на ноги от возбуждения, она принялась тереть свой лоб — она всегда так делала, когда размышляла вслух.
— Итак, — постаралась сформулировать идею медик, — ты сидишь тут, потому что испугалась. А чего ты испугалась? Верно, — похвалила саму себя Валерия, — взгляда репликанта ты испугалась. Вернее, взгляда его глаз на зрительных нервах. Конечно, странно и неприятно, что они следят за тобой, но что в этом не так?
Девушка говорила сама с собой. Ей всегда так легче думалось.
— А что не так, что не так… Да все, (непечатно), не так! — закричала вторая, напуганная Мирская. — Не должны глаза и мозг жить собственной жизнью. Во всяком случае, не могут так делать на Земле.
— Получается, — стала строить предположения более рациональная версия Валерии, — ты испугалась лишь визуальной части ситуации. А в корень заглянуть не попыталась.
— Мне еще на корень его пялиться? — съязвила испуганная Валерия и тут же получила одобрение у Валерии серьезной.
— Молодец, лучше язвить и препираться, чем дрожать от страха, как ребенок. Но давай рассуждать логически. Что мы знаем?
— Репликант жив.
— Заметь, это ты сказала.
— Я разговариваю
