Три стильных детектива - Клод Изнер

– Да что это с вами? Приступ вежливости? – воскликнул Жозеф, но тут же спохватился: – О какой хронике происшествий вы говорите?

– Про двух мужчин, задохнувшихся в экипажах.

– Ах, этих! И для этого вы вызывали меня сюда? Надо полагать, то, что произошло с этими недотепами, вовсе не несчастный случай?

– Пока нельзя сказать наверняка. Тем не менее, кое-что наводит на размышления…

И Виктор начал обстоятельный рассказ о своем расследовании, начиная с реестровой книги Эмиля Легри и заканчивая визитом к мадам Сорбье, а потом поведал о мессе в память о Донатьене Ванделе.

Жозеф слушал его со все возрастающим любопытством, стараясь этого не показывать.

– Действительно, все это довольно странно. Но при чем тут я?

– Вы не хотите принять участие в расследовании?

Жозеф театральным жестом прижал руки к груди.

– Я теперь отец семейства!

– Не устраивайте спектакль, я не вхожу в число ваших преданных почитателей.

– Я всегда знал, что вы с пренебрежением относитесь к моему творчеству! – обиделся Жозеф.

– Неужели вам не интересно разгадать загадку? – продолжал уговаривать его Виктор. – Строить гипотезы, которые поначалу рушатся, как карточные домики, а потом постепенно обретать уверенность в своей правоте… А какой отличный может получиться сюжет для нового романа…

– Спасибо, сюжет у меня уже есть. Я начал писать новый роман, который вы наверняка проигнорируете, как впрочем, и предыдущие. Он будет называться «Месть призрака». И речь в нем пойдет о том, как один медиум вызвал духов, а требующий отмщения призрак Алибо материализовался и стал регулярно появляться на улице Висконти, сея среди обывателей страх и ужас. Впрочем, вам это совершенно неинтересно…

– Ошибаетесь. Я восхищаюсь вашим литературным даром, и, так как вы, под влиянием многословной Мельпомены…

– Под чьим влиянием?

– Я имею в виду музу трагедии. Так вот, я знаю – писательский труд нелегок, он требует самодисциплины и уединения, но ведь можно иногда и отвлечься?..

– Допустим, я соглашусь, но какова будет моя роль? Как всегда, второстепенная?

– Бросьте, в последнем расследовании[58] мы были на равных.

– Да, но лавры, как всегда, достались вам.

– Значит, вы отказываетесь?

Виктор сделал вид, что собирается уходить, но Жозеф схватил его за рукав.

– Какой у нас план действий?

– Сегодня утром мне придется поработать в лавке: один букинист с набережной Конти, которому дал наш адрес Реми де Гурмон, должен доставить партию разрозненных книг, среди которых может попасться что-нибудь стоящее. А вы, если хотите, разузнайте подробности о Деода Брикбеке в обсерватории, это в нескольких минутах ходьбы от Люксембургского сада. Уверен, вы отлично справитесь.

– Тут, наверное, я должен щелкнуть каблуками и ответить: «Рад стараться, мой командир»?

Виктор улыбнулся.

– Как только вы вернетесь, я займусь Максансом Вине и Донатьеном Ванделем, они жили в одном районе.

– Знаете, что мне кажется? Вы спугнули крупную дичь. Тот, кто перевернул вверх дном нашу мансарду и украл список, не стал бы из-за пустяков подвергаться опасности быть застигнутым на месте преступления. Надо расспросить мадам Баллю!

Возвращаясь в помещение лавки, Жозеф споткнулся о Симеона Дельма, разыскивавшего что-то под лестницей, ведущей в подвал, где были в беспорядке навалены сотни брошюр.

– Симеон, что вы ищете?

– Месье Шодре умолял разыскать для него недостающий том политических зарисовок Эжена де Мирекура[59].

– Оставьте это занятие. Месье Шодре – страшный зануда, а этой книги у нас все равно нет.

Марсель Дюшомье с сигаретой в зубах замечтался, представляя себе, как было бы здорово, если бы метла сама собой подмела вокруг статуи астронома Ле Веррье. Что за глупая идея пришла в голову его коллеге – взять да умереть в фиакре! И вот теперь изволь выполнять его обязанности в дополнение к собственным! Когда еще руководство обсерватории займется тем, чтобы нанять второго уборщика… Так что о бале Бюллье[60] можно забыть. Что ж, остается только «Фоли-Бержер», где он любил поглазеть на симпатичные мордашки и откровенные декольте.

– Извините, что отвлекаю вас от работы, – раздалось у него за спиной. – Я журналист из «Пасс-парту». Что вы можете сказать о неком Брикбеке Деода?

– К вашим услугам! – воскликнул Марсель Дюшомье, с радостью отставляя в сторону метлу, на которую опирался. Молодой, немного сутулый репортер внушал доверие. Так почему бы не поболтать с ним про зануду Деода вместо того, чтобы выполнять обязанности этого самого Деода?

– Брикбек вечно читал мне нотации. А в день своей смерти долго выговаривал за то, что я отказался дать монетку бродяге, который передал ему письмо. Я не скряга, но не люблю сорить деньгами!

– А что было в том письме?

Марсель Дюшомье покачал головой и ухмыльнулся.

– Не знаю. Может, этот осел наконец подцепил какую-нибудь девицу! Он был закоренелым холостяком, и к тому же урод каких мало, но на вкус и цвет товарищей нет, разве не так?

– А ему часто писали?

Жозеф так прилежно конспектировал его слова, что, прежде чем ответить, уборщик подсказал:

– Я разрешаю вам упомянуть мое имя, меня зовут Марсель Дюшомье. Нет, это было впервые. Деода был настоящий отшельник. Только один раз уезжал на три дня куда-то за город встречаться с друзьями, дело было в августе.

– А куда именно, не знаете?

– Он не говорил, а я не спрашивал. Кто его знает, а вдруг он связался с какими-нибудь франкмасонами… Я не хочу иметь к этому никакого отношения.

– Я хотел бы побывать дома у месье Брикбека, не могли бы вы сообщить его адрес?

– Улица Данфер-Рошро, 83. Вот была бы потеха, если он охмурил какую-нибудь девицу!

– Постыдитесь! – хмуро заметил Жозеф. – Как вам известно, он никого больше не охмурит.

Консьержка дома на улице Данфер-Рошро меланхолично жевала табак.

– Меня в мои годы ничем уже не удивишь. Бывает, что и людей высокого помета, которые в особняках живут, прирежет какой-нибудь мерзавец, сумевший пробраться к ним под покрывалом ночи. Чего ж удивляться, если скромного служащего укокошили в фиакре? Хотя, конечно, жалко его, слов нет.

Жозеф записывал, исправляя ошибки: высокого полета, под покровом ночи.

– Вы считаете, что его убили, или это был несчастный случай?

– Коли не убили, зачем тогда полицейские облазили тут все четыре этажа? Когда я своим ключом открыла его комнату, там все было перевернуто вверх дном! Это точно ограбление, и вот что странно: у него ведь не было ни гроша, мебель дешевая, а одежда вся поношенная, как из лавки старьевщика, одним словом, нищета полнейшая.

– К нему приходил кто-нибудь?

– Нет, месье Брикбек был идеальный постоялец, ни собаки не держал, ни женщины у него не было, чистая душа. Никому не доставлял беспокойства.

– Получал ли он письма в последнее время?

– Только одно. Я, когда передавала ему, заметила, что там не было обратного адреса.

Поднявшись на четвертый этаж, Жозеф легко отыскал дверь Деода – она была опечатана. Он раздумывал, к кому первому из соседей обратиться с расспросами, когда одна из дверей открылась, и на пороге появилась седая женщина с блекло-голубыми глазами.

– Вы из полиции?

– Нет, я журналист. Собираю информацию о месье Брикбеке.

За спиной первой возникла вторая дама, ее точная копия. Они в полголоса посовещались и пригласили Жозефа войти.

В крошечной гостиной со стенами, обитыми розовой тканью, почти все пространство занимала арфа. У оттоманки стоял пюпитр с партитурой, между буфетом и шкафом втиснулись три стула, а стены сплошь покрывали множество семейных фотографий вперемежку с акварельными рисунками, изображающими сельские красоты. В примыкающей к гостиной комнатке виднелась кровать с покрывалом в цветочек.

Хозяйки, которые представились Жозефу как сестры Женепи, Прюданс и Клеманс, указали ему на оттоманку.

– Любите ли вы музыку, месье… – задала вопрос Клеманс.

– Пиньо, Жозеф Пиньо. О да, очень.

– А кто ваш любимый композитор? – продолжила перекрестный допрос Прюданс.

Жозеф заметил над буфетом портрет.

– Э-э… Моцарт.

– А Шуберта вы не жалуете? – с сожалением заметила Клеманс.

– Месье Брикбек тоже любил музыку? – Жозеф попытался повернуть разговор в нужное русло.

– Да мы с ним…

– …Особенно не общались.

– Он неохотно…

– …Сходился с людьми. Только здравствуйте…

– …И до свидания.

Если они так и будут изъясняться, я тронусь умом, подумал Жозеф, который уже устал вертеть головой, переводя взгляд с одной сестры на другую.

– Кроме того памятного вечера…

– …Когда он поехал куда-то после работы…

– …Мы даже подумали, что его срочно вызвали…

– …К постели больного родственника…

– …Но знали, что у него никого нет.