«...И ад следовал за ним» - Стивен Хантер

И вот сейчас собаки производили на него такое же впечатление. Холеные и откормленные, они были испорчены человеком, развившим у них самые свирепые инстинкты. В каком-то смысле эти собаки олицетворяли все то зло, которое может принести в мир человек, наложившееся на невинность тупого, грубого животного. Эрл отметил, что на псарне царит закон стаи, поддерживаемый силой клыка и когтя. Судя по всему, предводителем была здоровенная черная псина, усмирявшая молодых собак одним пристальным взглядом и оскалом. То же самое, что и у людей. Вот почему Эрл всеми силами стремился держаться подальше от любых стай. Старик, ухаживающий за собаками, сам напоминал скорее пса, чем человека; он был уже не столько полноценным человеком, сколько посланцем в собачий мир от расы людей. Остальные помощники шерифа держались от него подальше. Именно этого старика собаки воспринимают как своего хозяина; именно он поведет свору по следу Эрла, если дело дойдет до этого.

Эрл отыскал полицейский участок на рассвете, просто пройдя по следу, оставленному лошадьми. Это были грубые строения из бревен, больше напоминающие кавалерийский форпост. Ибо помощники выезжали исключительно верхом, и, похоже, все свои обязанности они выполняли верхом, иногда с одной-двумя собаками на поводке.

Итого: псарня, конюшня и собственно здание участка, построенные из бревен и надежно отгороженные от окружающего соснового леса высокой оградой из колючей проволоки. И разумеется, ни одному негру не позволялось даже подходить близко. Возможно, собаки были обучены узнавать негров по запаху. К главному зданию была пристроена небольшая арестантская камера; именно здесь должны были содержать Сэма, в противном случае он находился дальше по дороге в самой колонии, и тогда, для того чтобы его освободить, потребовалась бы целая дивизия морской пехоты. Укрывшись в густых зарослях, Эрл наблюдал за участком и видел сытых, уверенных в себе людей, занятых привычной работой. Постоянные разъезды верхом, прочие служебные обязанности. Главным был здоровенный верзила, к которому остальные относились с уважительным почтением и звали его «шериф Леон». Эрл утвердился в мнении, что Сэм находится здесь, потому что шериф Леон время от времени проверял камеру, причем с большим рвением.

Эрл понял, что ему надо будет проникнуть на огороженную территорию. Он внимательно изучил местность, пытаясь найти способ сделать это.

Он знал, что одним из решающих факторов будет ветер. Если собаки его учуют, они поднимут лай; это может насторожить помощников, и те, скорее всего, выпустят собак. Собаки обязательно его найдут, и на этом все кончится. Его схватят и заточат вместе с Сэмом. Какой от этого будет толк?

Первую ночь Эрл терпеливо следил за направлением и силой ветра. Он выяснил, что самым спокойным воздух остается приблизительно с пяти часов утра до рассвета. Эрл понимал, что ему придется приблизиться к участку с противоположной от псарни стороны, причем двигаться надо будет очень медленно. Если он начнет потеть, собаки обязательно это учуют; обоняние у них совершенное, они привыкли к тому, что все обстоит в точности так, а не иначе, и обязательно заметят малейшие отклонения.

Наблюдая за полицейским участком с терпением прирожденного охотника, Эрл чувствовал, как его все больше и больше охватывает беспокойство. Одно дело, если бы полицейские жили вместе со своими семьями, уходили на службу и возвращались домой, в обычный мир, к женам и детям, церкви и кино. Однако эти ребята вели совершенно другой образ жизни. Они жили в полном уединении, в лесной глуши, постоянно носили форму, внушающую таинственность и страх, и отгораживались от окружающего мира колючей проволокой и свирепыми собаками. Они были похожи не на полицейских, занимающихся поддержанием порядка, а на солдат оккупационной армии на захваченной территории.

И все они были молодыми. То есть им хорошо платили за казарменную жизнь в глухом лесу на военном положении. Следовательно, за всем этим должны были стоять большие деньги, определенно не такие, какими может располагать этот жалкий, убогий округ Фивы и этот утопающий в грязи поселок, живущий исключительно за счет исправительной колонии, расположенной в миле вверх по реке.

Эрлу это совсем не нравилось. Собаки, лошади, оружие, страх местных жителей, Сэм, запертый где-то здесь. Ему это нисколько не нравилось.

Эрл отскабливал себя от грязи в холодном ручье до тех пор, пока весь не покрылся мурашками, после чего надел последнюю смену чистого нижнего белья. Конечно, несмотря на относительную прохладу, он все равно будет потеть, и все же так его запах будет гораздо слабее.

В половине пятого утра Эрл бесшумно проскользнул к проволочному ограждению и осмотрелся вокруг. В арестантской камере горела свеча, означавшая, что там кто-то дежурит, однако Эрл готов был поспорить, что охранник крепко спит. Большое бревенчатое здание находилось прямо впереди, между ним и собаками. Эрл вымазал лицо грязью, как делал с помощью жженой пробки во время службы в морской пехоте, и разделся до брюк и темной рубашки. Пробраться сквозь ограждение оказалось очень нелегко, и острые шипы в десятке мест проткнули кожу, оставив раны, неглубокие, но жутко зудящие, из которых сочились капельки крови. Проще было бы просто перерезать проволоку, но в этом случае все открылось бы уже на следующее утро.

Оказавшись за ограждением, Эрл прислушался. Он был безоружен, если не считать армейского ножа с двусторонним лезвием и обтянутой кожей рукояткой, с помощью которого можно было при необходимости прирезать собаку. Однако ни одна собака не завыла и не залаяла, и никто его не окликнул. Эрл долго лежал на одном месте, не шелохнувшись. Затем наконец встал и пошел.

Он шел спокойно, уверенно. Не крался, не двигался быстрыми перебежками, не старался прятаться в тени. Если его и заметят из дома, то примут за своего. Эрл пересек внутренний двор и подошел к дому, ожидая в любое мгновение услышать строгий оклик, которого так и не последовало. Похоже, эти ребята чувствовали себя здесь в полной безопасности.

Обогнув здание, Эрл подошел к арестантской камере и заглянул внутрь. За столом спал помощник шерифа, дрова в печке почти прогорели. В дальнем углу три камеры: две открытые, одна запертая. Вот где должен находиться Сэм. Но Эрл не стал входить. Вместо этого он прокрался вокруг, мимо двери, и наконец нашел точку опоры в виде окошка над сточной канавой. Он подтянулся вверх, стараясь не издавать ни звука. И снова его никто не окликнул. Эрл немного выждал, сидя на корточках, затем встал на ноги и пошел по краю крыши, пока не оказался, по своим прикидкам, над запертой камерой.

Опустившись на четвереньки, он достал нож и начал вскрывать крышу. Эрл рассудил, и совершенно правильно, что крыша окажется наименее прочной, поскольку заключенным до нее никак не добраться. Дерево действительно было старым, сгнившим; дранка размякла. Усердно орудуя ножом, Эрл быстро вскрыл шов в рубероиде, прорезал гнилое дерево и наконец проделал небольшое отверстие. Заглянув вниз, он увидел Сэма, спавшего беспокойным сном на деревянном топчане.

Эрл просто выпустил каплю слюны. Конечно, это было неэстетично, однако плевок попал спящему на лицо, и тот встрепенулся. Еще один плевок, и Сэм проснулся.

— Шшшш! — предостерег его Эрл. — Мистер Сэм, ведите себя тихо.

Сэм заморгал, решив, что ему померещилось. Он ошалело огляделся вокруг.

— Эрл, это ты?..

— Шшшш!

Умолкнув, Сэм наконец поднял взгляд вверх. Увидел дыру в прогнившем потолке и за ней глаз, который мог принадлежать только Эрлу.

— Боже милосердный, как ты меня нашел?

— Неважно. Что с вами произошло?

— О господи! Эти ребята загребли меня по вздорному обвинению в убийстве, которое ни секунды не продержится в настоящем суде и даже перед большим жюри. Эрл, я понятия не имею, что замыслили эти люди. Я хочу, чтобы ты связался с нашим конгрессменом и затем...

— Шшшш! — снова остановил его Эрл.

— Нет, я все тщательно обдумал и знаю, как именно надо действовать. Слушай меня внимательно...

— Мистер Сэм, это вы слушайте меня внимательно. Я хорошенько рассмотрел эту контору и должен вам сказать: вы влипли в дерьмо по самые уши.

— Эрл, ты должен связаться с конгрессменом Этериджем, губернатором Деккером, губернатором Миссисипи Бильбо и затем...

— Ничего этого я делать не стану. Первый же мой шаг приведет к тому, что вас немедленно убьют. Я собираюсь просто вытащить вас отсюда.

— Эрл, нет! Совершив побег, я нарушу закон. И в этом случае я стану ничуть не лучше, чем...

— А если вы не унесете отсюда ноги, вас прикончат. И в этом случае вы станете ничуть не лучше, чем черви, которые вас сожрут, причем, должен заметить, с превеликим наслаждением. Мистер Сэм, хорошенько всмотритесь в карты, которые вам сдали: эти ребята в живых вас не оставят. У них нет выбора. Уже сейчас они готовят почву: несчастный случай, неудачное падение, гибель в реке или в зыбучих песках — что именно, я не знаю. С вами расправятся грубо, но внешне все будет выглядеть чисто. Уверяю вас.