Она и Аллан - Генри Хаггард

Все это отняло много сил, тем временем я чувствовал отвращение, когда смотрел, как местное население пьет кровь этих чудовищ. Мясо они высушивали и делали из него бильтонг, или вяленое мясо, но огромное количество жира сразу же съедали. Я из любопытства взвесил кусок мяса, который дали одному худому голодному парню. Он весил двадцать фунтов. В течение четырех часов кусок был съеден до последней унции, и парень лежал, как бревно, раздувшийся и вялый. Что бы мы, белые люди, отдали за такое прекрасное пищеварение!

Наконец все было окончено, и мы двинулись в сторону поселка. Мужчину со сломанной ногой несли на носилках. На краю зарослей мы отыскали наш фургон в целости и сохранности. Кроме него стоял еще фургон капитана Робертсона, который прибыл для транспортировки ожидаемого груза шкур гиппопотамов и слоновой кости. Я спросил моего слугу, не произошло ли чего за время нашего отсутствия. Он ответил, что ничего не случилось, но предыдущим вечером после наступления темноты он видел зарево в направлении Стратмура, примерно в двадцати милях отсюда, казалось, что там горело множество костров. Это так сильно напугало его, что он залез на дерево, чтобы рассмотреть получше. Однако он не думает, что горел дом, поскольку зарево было недостаточно большим для этого.

Я предположил, что это могло быть вызвано поджогом травы или тростника, на что тот равнодушно ответил, что он не думает так, поскольку линия зарева не была непрерывной.

После такого сообщения я, признаюсь, почувствовал тревогу, правда, не мог сказать, по какой именно причине. Умслопогаас слышал этот рассказ, поскольку мы говорили по-зулусски, и тоже встревожился. Он выглядел бодро, но ничего не сказал. Со времени своего лазанья по деревьям он стал больше молчать, но я не придал этому значения.

Мы вышли в то время, в которое и планировали, чтобы прибыть в Стратмур за час до захода солнца, позволив короткую остановку на полпути. Поскольку мои быки шли быстрей, чем быки второго фургона, который был сильно нагружен, я прибыл первый, чуть позади за мной шел Умслопогаас, который хотел поговорить со своими зулусами. Я не мог выбросить из головы непонятную историю с заревом и с тревогой торопился вперед.

Мы прошли уже пару миль из тех десяти или двенадцати, которые отделяли нас от Стратмура, как среди волн кустарника, напоминавших море, которое замерло в движении, я заметил маленькую фигуру, которая приближалась к нам мелкой рысью. Чем-то эта фигура напоминала мне Ханса, я напряг зрение, чтобы присмотреться. Это действительно был Ханс, и никто другой, причем он бежал очень быстро.

В тревоге я приказал погонщику скорее гнать быков, так что через несколько минут мы встретились. Остановив фургон, я выпрыгнул из него и позвал Умслопогааса, который рысцой подбежал к нам. Ханс, увидев нас, остановился на некотором расстоянии и махал шляпой, как делал это обычно, когда был пристыжен или встревожен или чувствовал себя виноватым.

— Что случилось, Ханс? — спросил я, приблизившись.

— О, баас, — отвечал тот, и я заметил, что он опустил глаза, а губы дрожали.

— Говори, дурак, на зулу, — сказал я, потому что к нам присоединился Умслопогаас.

— Баас, — отвечал Ханс на зулусском, — ужасная вещь случилась на ферме Рыжебородого. Вчера днем, в то время, когда все люди спали, потому что было очень жарко, группа свирепых людей (может быть, их было около пятидесяти) с огромными копьями проникла тайком на ферму сквозь высокую траву и злаковое поле и напала на нас.

— Ты видел их? — спросил я.

— Нет, баас, я наблюдал с небольшого расстояния, как ты приказывал мне, но стало жарко, я прикрыл глаза, чтобы не видеть солнце, поэтому я не видел их, пока они не стали шуметь.

— Ты имеешь в виду, что заснул или был пьян, Ханс, но продолжай.

— Баас, я не знаю, — отвечал тот смущенно, — но после этого я залез на высокую пальму, на вершине которой были густые ветки, и с нее мне было видно все, а меня никто не заметил.

— Что ты увидел, Ханс? — спросил я.

— Я видел, что прибежали чужие люди и окружили деревню. Потом они начали кричать, и жители вышли посмотреть, что случилось. Томасо и несколько человек первыми поняли, что будет дальше, и быстро убежали к склону горы, пока чужие не окружили деревни. Затем вышли из хижин женщины и дети, а большие люди убили их своими копьями — всех, всех!

— О Боже! — вскричал я. — И что случилось с домом и с Инес?

— Баас, они окружили дом. Девушка услышала шум и вышла посмотреть, что случилось. С ней были два зулуса из племени Топора, которые болели, но уже совсем выздоровели. Несколько великанов подбежали, чтобы забрать ее, но зулусы отчаянно боролись, защищая ее, и убили шестерых воинов, а потом были убиты сами. Печальные Глаза также выстрелила из ружья, которое держала в руках, и ранила одного чужака.

Затем остальные враги схватили ее и посадили в кресло, а двое остались смотреть за ней. Они не причинили ей вреда, казалось, что вели себя с ней так мягко, как только могли. Потом они вошли в дом и нашли там толстую девушку по имени Дженни, которая всегда смеется, она еще смотрит за Печальными Глазами, и тоже привели ее. Я думаю, они сказали ей, чтобы она находилась со своей госпожой и что если попытается бежать, они убьют ее. Потом я видел, что Дженни приносила Инес еду и другие вещи.

— Что произошло дальше, Ханс?

— Затем, баас, они пошли на склад, чтобы взять там все, что им понравится и пригодится в дальнейшем. Они отобрали одеяла, ножи, кухонные принадлежности, но не разжигали огня и не пытались поймать скот. Затем принесли дрова и зажгли костры, восемь или девять, а когда солнце село, начали пировать.

— Что же они праздновали, если не взяли скота? — спросил я, покрываясь холодным потом, потому что знал ответ на свой вопрос.

— Господин, — отвечал Ханс, отворачиваясь и глядя в землю, — они пировали над трупами детей и молодых женщин, которых убили. Эти ужасные воины — людоеды, баас!

От такого страшного сообщения я побледнел и почувствовал, что сейчас упаду, однако быстро взял себя в руки и приказал Хансу продолжать рассказ.

— Они сидели у костров достаточно тихо. Затем некоторые из них уснули, а остальные остались на страже, так продолжалось всю ночь. Когда наступила темнота, но луна еще не взошла, я спустился с дерева и незамеченным пробрался на двор. Я прошел в дом через заднюю дверь и пополз к окну в гостиной. Оно было открыто. Я заглянул внутрь и увидел, что Печальные Глаза так и сидит, привязанная в кресле, в шаге от меня, а Дженни лежит на полу у ее ног. Я предположил, что она спала или была в обмороке.

Немного пошумев, как шипит ночная гадюка (я продолжал шипеть, пока наконец девушка не повернула головы), я начал шептать очень тихо, потому что мог разбудить двух охранников, которые спали с обеих сторон от нее, завернувшись в одеяла. Я сказал ей:

— Это я, Ханс, пришел, чтобы помочь тебе.

— Ты не сможешь ничего сделать, — отвечала она тоже тихо. — Иди к своему хозяину и скажи ему и моему отцу, чтобы они спешили сюда. Этих бандитов называют амахаггерами, они живут далеко отсюда, через реку. Они собираются забрать меня с собой, как я понимаю, чтобы управлять ими, потому что им нужна Белая Королева. Ими всегда управляла Белая Королева, пока они не подняли восстания. Я не думаю, что они причинят мне какой-то вред, если только не захотят женить на мне своего вождя. Но в этом я не уверена, потому что плохо поняла их разговор. А теперь убегай, пока они тебя не поймали.

— Я думаю, ты могла бы уйти, — снова прошептал я, — я разорву веревки. Когда освободишься, проскользни к окну, и я покажу тебе дорогу.

— Хорошо, попробуй.

Я вытащил свой нож и вытянул руку. Но потом, господин, я повел себя, как дурак, Если бы Великий талисман был рядом, я повел бы себя иначе. Дженни проснулась, подняла голову и увидела нож. Она закричала, хотя хозяйка приказала ей замолчать. Но этого было достаточно, чтобы охранники проснулись, осмотрелись и начали грозить Дженни своими огромными копьями. Они не стали больше спать и начали разговаривать друг с другом, хотя я не слышал, о чем, потому что прятался на полу в комнате. Поняв, что ничего хорошего я не сделаю и могу причинить только вред себе и даже погибнуть, я незаметно выбрался из дома таким же путем, каким проник в него, и снова влез на дерево.

— Почему ты не пришел сразу же ко мне? — спросил я.