Один на один с металлом - Сергей Петрович Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Распишитесь, подследственный, – майор протянул мне протокол допроса. Обращался он теперь ко мне подчеркнуто вежливо. Я равнодушно, почти не глядя, поставил свою подпись.
– Сейчас вас доставят в вашу камеру, и можете отдыхать, – сказал майор, нажимая кнопку вызова.
«А он даже не спросил, какое у меня звание в японской разведке», – отметил я, выходя из кабинета. Оказавшись в камере, я мгновенно, лишь сняв ботинки, повалился на койку и провалился в тяжелый тягучий сон. Мне снился мохнатый рычащий медведь, который бил меня лапой по голове, а после того как я падал, подбегал противного вида шакал с оскаленной мордой и кусал меня за ноги… А после появлялся большущий клыкастый кабан и говорил голосом следователя: «Ты у меня все подпишешь, приятель». Потом снова из темноты появился медведь, замахнулся лапой и ударил по шее, зарычав при этом.
– Встать! – я проснулся от бесцеремонного удара по шее, а теперь дюжий надзиратель почти приподнял меня, держа за шиворот. Сон со всеми кошмарными сновидениями мгновенно исчез. Все более или менее хорошее когда-нибудь кончается. Еще через мгновение меня, все так же крепко держа за шиворот, вытащили через открытую дверь камеры в коридор. Оправиться, то есть сходить в туалет, мне не дали.
– Руки за спину! Пошел вперед! – рыкнул надзиратель.
Снова прошли по коридорам к двери знакомого кабинета, куда меня бесцеремонно втолкнули. Мой следователь стоял возле окна и курил. Оно на этот раз не закрыто шторами, и свет летнего дня радостно врывается в полутемный кабинет.
Свет! Сейчас уже утро! Значит, я проспал часов семь-восемь, а то и больше! «Выигранное сражение в проигранной войне» – вспомнилась услышанная где-то фраза. А вот майор точно не спал всю ночь, явно сидел на телефонах. Об этом говорили его покрасневшие глаза и очередная папироса, которую он нервно курил, выпуская дым в открытую форточку. Рядом на подоконнике стояла пепельница с грудой окурков.
– Конничива, гражданин следователь, – я чуть присел в ритуальном японском полупоклоне.
– Чего? – обернулся ко мне майор.
– Да это я по-японски поздоровался, – ернически ответил я. Терять мне было уже нечего.
– Ах ты, сука! – поставленным боксерским ударом майор снизу ударил меня в солнечное сплетение. Надзиратель, детина с погонами сержанта, при этом снова ухватил меня за шиворот. Этот удар я, незаметно для окружающих, «снял» легким движением тела с громким резким выдохом. Кулак майора вроде бы попал мне в солнечное сплетение, а его рука проехала мне по груди.
Подыгрывая следователю, я тяжело обвис, удерживаемый сверху могучей рукой охранника, и тяжело застонал. Со стороны мои действия были похожи на легкую судорогу. Майор, потеряв равновесие, уткнулся головой в широкую грудь сержанта. Потом, доставая из кармана очередную папиросу, медленно подошел к окну. – В общем, так, Черкасов, – прикурив, следователь бросил спичку в уже переполненную окурками пепельницу. – Про подготовку захвата власти в стране я тебя спрашивать не буду. Пока, по крайней мере. Это все твои начальнички, генералы с полковниками, лучше тебя расскажут, – майор выпустил в форточку струю дыма.
– Но я не зря ночь провел… Я теперь всю твою биографию лучше тебя самого знаю… И у меня к тебе есть очень интересные вопросы. – Докурив, майор подошел к письменному столу, засыпанному ворохом бумаг и папок, и, тяжело опустившись в кресло, пристально посмотрел на меня.
«Так, значит, арестован генерал Судоплатов и, видимо, почти все руководство нашего девятого отдела», – молнией сверкнула у меня в голове мысль. Продолжая смотреть на меня, следователь достал платок и вытер слезящиеся глаза. Затем, налив из графина воды в стакан, выпил его содержимое двумя глотками. В это время в кабинет вошла уже знакомая мне девушка-лейтенант.
– Доброе утро, Мариночка, – изобразил майор на своем усталом лице улыбку.
– Здравствуйте, Алексей Петрович, – звонким голосом ответила девушка и уселась за письменный стол рядом с телефоном.
– Ты иди, – следователь махнул рукой надзирателю.
«Она у него явно стажируется», – боковым зрением я оценивающе оглядел девушку. Возраст двадцать два – двадцать три года, видимо, после института, скорее всего, юридического. Значит, они служат в следственном отделе…
– В общем, так, Черкасов, – прервал мои мысли майор, – вы обвиняетесь во вредительской деятельности с целью подрыва обороноспособности Советской армии, физической подготовки ее личного состава, подрыва авторитета советской борьбы вольного стиля самбо [32] и восхвалении казачьих белогвардейских традиций, глубоко чуждых нашему интернациональному социалистическому обществу, – оттарабанил майор одним духом, глядя в какую-то бумажку.
«Как говорят картежники, зашли с других козырей», – подумал я, слушая обвинение.
– Вы, Черкасов, на всех углах расхваливаете и пропагандируете ножи, которые использовали казаки-пластуны, – на этих словах майор снова заглянул в бумажку. – А пластунский нож, как известно, запрещен [33] в Советском Союзе, – следователь победно взглянул на меня. – В уголовно-процессуальном кодексе есть даже статья за ношение и применение ножей, – майор снова взглянул на свой листок, – финского типа. И что же вы нам на это скажете? – осклабился майор.
– Хорошо, записывайте. Быстро стенографировать, я думаю, вы умеете, – улыбнулся я, посмотрев на девушку. – Вообще-то, ножи пластунского типа традиционны для почти всех народов Евразии. Это и традиционный бурятский нож, ножи северных народов, финский пуукко и наш русский засапожник. Это холодное оружие не имеет гарды. Это упор или перекрестие, – пояснил я, глядя на девушку. – Поэтому система «нож-ножны» идеальна именно для боевого ножа. Жесткая фиксация ножа в ножнах происходит за счет трения рукояти об устье ножен. Нож хорошо фиксируется в глубоких ножнах, но при этом выхватывается мгновенно и бесшумно. В ближнем бою выхват из сапога – это начало «пишущего удара». Делается это, естественно, одной рукой, другая при этом свободна. Для примера, чтобы просто достать штык-нож, состоящий на вооружении Советской армии, нужно задействовать две руки. Одной расстегнуть застежку, другой – доставать это изделие. Ножом назвать эту дрянь язык не поворачивается, – с пренебрежением договорил я. – Дальше. Навершие рукоятки, хвостовик ножа, выполнено под углом. При работе с этим ножом используется так называемый пластунский хват. Рукоять ножа при этом упирается в торец ладони. Это позволяет наносить сильный проникающий удар, практически не используя силу руки. Поэтому у нас в Четвертом управлении, да и в Смерше в войну, им великолепно владели девушки и женщины, – добавил я, поглядев на лейтенанта. – Кроме этого, при ведении кругового боя, это когда работаешь один против нескольких противников, – ответил я на невысказанный вопрос посмотревшей на меня девушки, – именно отсутствие гарды позволяет бойцу
