Возвращение мертвеца - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит

Я намеренно не смотрела на Джейса, лишь небрежно кивнула в его сторону.

В конце концов, он был моим учителем и за один год научил меня большему, чем я узнала бы за пять лет.

– Прекрасно, – сказала Гейб, кладя локти на стол.

Бледные круги у нее под глазами начали проходить. Я почувствовала запах пиццы – кто-то решил наскоро перекусить. Этот запах напомнил мне, что я тоже хочу есть. Как обычно.

– Кейн поднял из-за своего морга ужасный шум, говорит, мол, ты его разгромила. Скоро туда примчатся репортеры, Дэнни. И если выяснится, что ты взялась за расследование, эти акулы разорвут тебя на части.

– Кейну возместят ущерб, а за меня вступятся власти, ибо морг был разрушен во время научного эксперимента. – Я заговорила резче: – И вообще, моя работа – это мое дело.

Тут я с удивлением услышала, как Джейс фыркнул. Допив кофе, он поставил стаканчик на стол и потянулся к бутылке бренди; затем, передумав, убрал руку. Скрипнул стул.

– Правда? Ну конечно, ты ведь у нас знаменитая Дэнни Валентайн, всемирно известная некромантка, богачка, вышедшая в отставку на пике своей карьеры, после удачного завершения дела, о котором не известно никому, кроме корпорации «Моб» из Нуэво-Рио. Разумеется, они это проглотят. Я буду очень удивлен, если репортеры уже не осаждают твой дом, Дэнни.

Он забыл добавить, что я та самая некромантка, которая вызвала дух колдуна Сент-Кроули из кучки пепла, а также работала с жертвами разрушения башен «Чойни тауэрс». О моих последних задержаниях был снят видеофильм. Гейб права – если выяснится, что я взялась за расследование, начнется светопреставление. К тому же копам придется признать, что сами они ничего сделать не могут, поэтому призвали на помощь внештатного сотрудника.

– Черт.

Я отхлебнула мерзкой раскаленной жижи. Затем решила сменить тему. Сделать акцент на позитиве, так сказать.

– Итак, теперь у нас уже есть кое-какая информация, и мы знаем, в каком направлении двигаться.

– В каком? – спросила Гейб.

– «Риггер-холл». – Я поежилась. – Центр ночных кошмаров.

«Вспомни. Вспомни. Вспомни». Жуткий крик призрака продолжал звучать в ушах; от него холодело сердце, как от записки Кристабель. Мне не хотелось вспоминать «Риггер-холл». Я прекрасно могла бы прожить и без этих воспоминаний. Я вообще решила не вспоминать об этой школе до конца своих дней.

В комнате повисла тишина. Бумаги на столе Гейб слегка шевельнулись, но не от сквозняка.

– Что там случилось, Дэнни? – с несчастным видом спросила Гейб сквозь неумолчный звон телефонов и потрескивание разрядов энергии, заполнившей крохотный кабинетик.

Работавший рядом церемониал тихо выругался и снова взялся за магнитофон. Послышалось шуршание перематываемой пленки.

– Расследование приостановлено. Чтобы его продолжить, нужно решение суда, а это значит, за нас вновь ухватится пресса. Лишняя шумиха нам не нужна. Как только о нас начнут писать, от журналистов покоя не будет, да еще к ним добавятся луддеры, а ты знаешь, как они относятся к псионам.

Она права. Нам очень повезет, если никто не узнает, что происходит в городе. К тому же первой жертвой убийцы стал нормал, и, если где-нибудь появится хоть малейший намек на то, что людей убивает псион, произойдет взрыв.

Большинство псионов вполне могут за себя постоять и не боятся уличных хулиганов; это относится даже к тем идиотам, которые не удосужились пройти курс боевых искусств. И все же… трудно жить, постоянно чувствуя на себе косые взгляды и слыша за спиной злобный шепот. Нас обучали в школах Гегемонии, после получения диплома нам сделали татуировку и занесли наши данные в полицейские компьютеры, и все же нормалы продолжали нас бояться. Мы были нужны Гегемонии, на нас держались все основные статьи ее доходов, мы были просто необходимы корпорациям, и вместе с тем все это будет мгновенно забыто, как только выяснится, что какой-то псион убил нормала. Нас по-прежнему станут называть выродками, и так будет всегда.

Я не ответила, молча уставившись на бутылку бренди и ее янтарное содержимое. Одна бутылка была уже пуста. В другой еще плескалось немного жидкости, реагируя на мое внимание.

Джейс резко встал и взял свой посох.

– Пойду проверю, нет ли снаружи репортеров, – сказал он и вышел, прежде чем я успела что-то сказать.

Проводив его взглядом, я повернулась к Гейб. Она хмурилась.

– Ты чего? – как можно беззаботнее спросила я, удобнее устраиваясь на стуле.

Во рту чувствовался привкус стеклянной и цементной пыли, от которого я никак не могла избавиться.

– Он расстроен, – сообщила мне Гейб, будто я сама этого не знала. – Что между вами происходит, Дэнни?

– Ничего, – буркнула я и отхлебнула кофе. – Джейс живет в моем доме и вместе со мной ловит преступников. Скорее всего, выжидает, но… ничего не дождется. Я не могу.

«Я не могу к нему прикоснуться. И не выношу, когда он хочет прикоснуться ко мне».

Гейб нахмурилась еще больше, морщинки вокруг глаз обозначились резче.

– Ты хочешь сказать, вы ни разу…

Она взглянула на меня так удивленно, словно я сообщила, что хочу стать мужчиной.

– Не понимаю, зачем ему это надо.

Левое плечо заломило, по спине пробежала горячая волна. «И вообще, Джейс – это не Джафримель. Каждый раз, когда Джейс ко мне прикасается, я начинаю думать о чертовом демоне. Ха-ха. Гейб, ты знаешь, что это такое – трахаться с демоном?»

– Слушай, Гейб, давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Ради тебя он оставил семью Моб. Просто взял и ушел от них. Все бросил.

«К тому же он человек». Вслух она этого не сказала, но все было ясно и так. По всей видимости, она считает, что лучше быть предателем, чем скорбеть о демоне.

– «Риггер-холл», – перебила я ее.

Бутылка на столе звякнула, бумаги зашелестели.

– Нужно еще многое выяснить, Гейб. А пока я знаю вот что.

Она ответила мне долгим взглядом. Ее темные глаза ничего не выражали, изумруд на щеке сверкал. Аура потемнела, став густо-фиолетовой.

– Прекрасно. Поступай, как знаешь. Ты всегда так делала.

Гейб откинулась на стуле и вытащила из-за уха сигарету. Щелкнула серебряной зажигалкой «Зиджаан», сделала первую затяжку и выпустила дым через ноздри. Небрежный взмах кисти – и колечки дыма замерли в воздухе, затем превратились в пепел и медленно опустились на стол. Прелестный трюк.

Я сглотнула.

– Так вот, «Риггер-холл». – От этих слов во рту появился мерзкий привкус. – Я училась там с… сейчас вспомню. Из приюта меня забрали, когда мне было пять лет. Значит, в школе, где на меня надели ошейник и поставили клеймо, я провела восемь лет. До самого суда.

Я поежилась.

Правая рука сжалась и начала болеть. Не сильно, но все же… моя прекрасная гладкая кожа покрылась мурашками, дыхание стало прерывистым, сердце бешено колотилось.

– Гадес… – прошептала Гейб, вся окутанная табачным дымом. – С Эдди происходит то же самое. Что там с вами делали?

– Директором школы был один подонок по имени Мирович. – Я говорила хриплым, срывающимся голосом, как после встречи с Люцифером, когда он меня едва не задушил. – Он занимался изучением псионов. Раздобыл в своем Пучкине дипломатический пропуск и приехал к нам, чтобы реформировать программу обучения псионов Гегемонии. В качестве подопытного кролика ему выделили «Риггер-холл». Однако никто не знал, что Мирович уже давно стал пожирателем. Он отлично замаскировался и даже думать не хотел о лечении. Ему нужна была собственная игровая площадка, и он ее получил.

– Пожирателем? – Гейб поежилась. – О боги…

– Да. Это был скользкий тип, а мы… мы были просто детьми. А потом…

На мгновение мой голос прервался.

Я поставила чашку на пол, чувствуя, как тот качнулся у меня под ногами. А может, это не пол качнулся, а я начала дрожать.

– Это было ужасно, Гейб. Малейшая провинность – это если тебе еще везло, – и тебя запирали в «клетку Фарадея», которая находилась в глубоком подземелье, полностью изолированном от внешнего мира. Это было… двое детей покончили с собой. Потом Мирович заставил одного ребенка-некроманта спать в комнате, где… в общем, некромант сошел с ума и выцарапал себе глаза. В отчете это записали как несчастный случай во время занятий.