Хожение за три моря - Афанасий Никитин

На реке Бузани, притоке Ахтубы, Хасан-бек узнал, что даже его самого, посла ширваншаха, не желает пропустить к морю астраханский хан Касим-султан. Он хоть и приходился племянником хану Большой Орды Ахмату, но в торговле не преуспевал, поэтому предпочитал кормить три тысячи своих воинов грабежом. Позже, в 1476 г., Касим-султан слегка образумится и станет посылать в Москву посольства со своими купеческими караванами[148]. Но пока хан был уверен, что все русские купцы везут свои товары в подарок лично ему. Афанасий Никитин и некоторые его товарищи-купцы, взяв с двух своих судов самые ценные и компактные товары, перешли на судно Хасан-бека, с которым шли и восточные купцы. Как оказалось – не зря.

Отважный прорыв каравана ночью, под парусами, мимо Астрахани удался. В гневе хан отправил в погоню всю свою орду. Татары догнали караван у мелей в устье Волги. Отбиваясь, Афанасий с товарищами застрелили двух татар, но потеряли и одного своего человека. Купцы почти проскочили, но меньшее из их судов налетело на ез – вбитое в дно заграждение для рыбной ловли – и встало. Воины Касим-султана забрали все товары, в том числе принадлежавшие Афанасию Никитину, но разграбленное судно и бóльшую часть людей отпустили (в рабство попали только четверо купцов). На большом судне, которое ез удачно проскочило, зазевались, и ниже по течению сели на мель. Их окружили, заставили отвести судно назад к езу и тоже ограбили.

Идти с пустыми руками за море купцам стало незачем. Однако вверх по Волге астраханцы их не пропустили, чтобы купцы не дали весть о грабеже другим караванам. Оставалось дойти с послом до Дербента и попытаться вернуться оттуда с послом Василием Папиным или иным сильным караваном. Даже это не удалось без новых бед.

С плачем Афанасий с товарищами вышли в море на судне посла, а 12 человек, по шесть москвичей и тверичей, на малом судне, с коровами и продовольствием. Этот груз астраханцы не забрали – со скотом и продуктами у них и так все было хорошо; оставили они и кое-какие товары. Но налетевшая в море буря выбросила меньшее судно на берег у крепости Тарки (сейчас это пригород Махачкалы). Местные люди, из княжества Кайтак в западном Дагестане, решили, что им по древнему береговому праву принадлежит не только разбитое судно и товары, но и люди: шестерых тверичей и шестерых москвичей обратили в рабство.

Афанасий Никитин с девятью товарищами добрался на судне Хасан-бека до Дербента. Там уже был Василий Папин, который дошел без приключений: охранявшие его воины великого князя Московского ворон не ловили. Хасан-бек и дома повел себя благородно. Он не поленился сам подняться на гору, в белокаменную крепость Булат-бека, где просил наместника ширваншаха помочь освободить русских купцов и вернуть их товар. Булат-бек не менее любезно согласился известить об этом деле самого ширваншаха Фаррух Ясара. А тот написал кайтакскому князю послание, которое было показано русским купцам: Афанасий Никитин его записал.

Князь Кайтака Алиль-бек прислушался к аргументу своего шурина ширваншаха, что русские купцы неприкосновенны, потому что посланы в Ширван «на имя» Фаррух Ясара. 12 купцов были освобождены, но их имущество никто не вернул.

Все вместе потерявшие товар гости пошли искать справедливости в летнюю ставку ширваншаха в горах: только там можно было спастись от жуткого зноя. Вместе с тем, земля Ширвана была райски изобильна, даже богаче Азербайджана, который был едва ли не самой процветающей провинцией Персии. Помимо знаменитого винограда, отсюда везли прекрасный шелк местного производства. Русские знали о богатстве Шемахи испокон веков. Еще во времена Вещего Олега, в 913/14 и 943/44 гг., они ходили сюда Донским путем пограбить. В 1368 г. Донской путь из Ширвана в Черное море был уничтожен нашествием Тимура Тамерлана, да и самой Шемахе пришлось несладко, но за сто лет торговля возродилась.

Фаррух Ясир успешно восстанавливал страну и отважно защищал ее от наследников Тимура. Когда к нему пришли русские купцы, ширваншах как раз готовился в поход против вторгшегося в Азербайджан тимуридского султана Абу-Саида. Для этого он собирался соединить силы с персидским шахом Узун Хасаном (из белобаранных туркмен). Восстановление торговых путей для него было крайне ценно. Поэтому русские купцы надеялись, что ширваншах даст им средства для возвращения на Русь. Но война оказалась важнее. Ширваншах, посочувствовав купцам, не дал ничего, ибо их было слишком много.

«И мы, – пишет Афанасий Никитин, – заплакав, да розошлися кои куды: у кого что есть на Руси, и тот пошел на Русь; а кой должен, а тот пошел куды его очи понесли». Сам он был должен: путь назад, даже если бы его удалось преодолеть без средств, вел его дома в долговое холопство. Из его товарищей-должников кто-то остался в Шемахе, кто-то пошел на заработки в Баку. Афанасий Никитин, у которого остались, как видно, припрятанные деньги, вернулся в Дербент, оттуда морем дошел до Баку, крупнейшего порта на Каспии, а оттуда двинулся в Персию, в Мазендеран.

Освоение Персии

Купец, не способный заработать в Персии – не купец. Афанасий Никитин высадился в порту Чапакур, где провел, восстанавливая свое состояние, 6 месяцев. Затем на месяц задержался в соседнем городе Сари, древней столице Мазендерана, к этому времени разоренной Тимуром. Оттуда перебрался в новую столицу, Амола, где тоже провел месяц. Обследуя торговые возможности провинции, вытянувшейся полосой плодородной земли между Каспием и хребтом Эльбрус, Афанасий зашел и в лежащий к западу Гилян, записав, что там: «душно велми да парище лихо».

Поднявшись на хребет, Афанасий посетил разоренный Тимуром Демавенд и спустился на Тегеранскую равнину к Рею. Тот был полностью стерт Тимуром с лица земли; оставшиеся окрест жители полагали, что это кара небес за убиение имама Хуссейна, внука пророка Мухаммеда, и его семьи. Теперь Афанасий освоился в Персии и поправил свое материальное положение достаточно, чтобы попробовать силы в крупных городах.

Первым его большим городом стал Кашан: богатейший центр производства шелковых тканей и художественной керамики. В периметре его стен Тверь и Москва могли бы уместиться несколько раз. Даже Великий Новгород в это восьмикилометровое кольцо стен не раз уложился бы. «В Кашини варно, да ветръ бывает», – только и сказал Афанасий Никитин о богатом городе, где провел месяц.

Вообще в Персии он ни о делах своих, очевидно, попытках заработать, ни о особенностях прекрасных городов, которые посетил, почти ничего не говорит. Толи гость собирался потом, по своим кратким заметкам, обо всем написать, толи полагал, что Персия русским купцам и так довольно известна, ведь они торговали здесь с X в. И мотивов своих сложных перемещений, достигших 1700 км[149], он нам