Работа на лето - Александр Мартынов

— Да так… Спят?

— Да уж сколько… За столом уснули, Серёжа их на руках в постели растаскивал… Ободранные все…

— Здоровей будут… Ну, допеть?

— Допевай… А помнишь, где ты её первый раз пел?..— Конечно…… А что душа? Прошлогодний снег!А глядишь, пронесёт и так!В наш атомный век, в наш каменный векНа совесть цена — пятак!И кому оно нужно, это добро,Если всем дорога — в золу?!Так давай же, бери, старина, пероИ — вот здесь — распишись в углу!..… Тут чёрт потрогал мизинцем бровь— И придвинул ко мне флакон,И я спросил его:— Это кровь?— Чернила! — ответил он.— … Аллилуйя, аллилуйя,— Чернила! — ответил он. (1)

Упруго брякнули струны гитары…

1.  Стихи А. Галича.

УРОКИ В ЛЕТНЕЕ ВРЕМЯ

(продолжение)

— На, пей.

Генка, в полном обалдении сидя в постели, смотрел на дымя

щуюся кружку, которую протягивал ему Диман. Он не понимал, где находится и чего от него требуют. Было полвосьмого. То есть — он проспал около четырёх часов. Явно недостаточно…

— А где Любэ? Надежда, в смысле? — Генка селя прямее, передё

рнул плечами.  — Уффойблиии…  — он потряс головой. Диман усмехнулся:

— Ещё встретитесь. На работу пора.

— На какую… А, да, извини. Я сейчас, погоди.

— Да ты выпей. Выпей, выпей, — Диман тыкал кружку, и Генка,

взяв её, высадил залпом. Сладковатый привкус, травяной ещё ощущается, но в общем — вода и вода.

— Это чего?

— Стимулятор… Не бойся, не наркота. Ты во сколько лёг?

— Я за журналами сидел…  — Генка ещё раз помотал головой и пошёл в умывалку, откуда спросил:

— Форма полевая?

— И только… Поесть некогда, учти. Я сделаю бутерброды, но дальше ты уж, пожалуйста, вставай сам, договорились? И пистолеты возьми, демонстрировать будешь.

— Возьму, возьму…  — Генка драил зубы, ощущая что сон быстро и легко уходит, а тело наполняется звонкой упругостью.  — Э! Точно не наркота, эй?!

— Не наркота, не наркота…  — Диман орудовал у стола.  — Женьшень, лимонник… Точнее у Игоря спросишь, если захочешь, у Обруча. Его бабка этим заправляет. Скорей давай, Клир, скорей.

— Готов, — Генка дёрнул волосы расчёской.  — Одеваюсь…

… Строй производил впечатление. Три десятка ребят (девчонок было полдесятка, отдельной группой) стояли подразделениями, в форме, по стойке "смирно",на этот разв головных уборах, беретах цвета хаки с кокардами в виде дубовых листьев с мордой рыси. Генка скромно стоял в стороне и испытывал… зависть. Диман — строгий и прямой — подошёл к флагштоку посреди поляны, возле которого неярко горел костёр, и вверх плавно вознеслось и развернулось чёрножёлтобелое полотнище. Посредине горела льдистая голубая звездавосьмиконечник… Диман вытянул правую руку над огнём и заговорил:

— Мы, бессмертные духом, дети Дажьбога, внуки Сварога, клянёмся!

— Огнём и водой, воздухом и небом, — отозвались голоса строя, — горячо любить нашу землю, не жалеть жизни во имя рода славянского, не щадить врагов земли Русской!

— Слава России!

— Слава! Слава! Слава!

— Ну что, вольно, — Диман сделал жест в сторону Генки, и тот подошёл, справившись со смущением и завистью — в конце концов, он был Клир, а не ктонибудь! — Представляю вам нашего нового тренера по стрельбе. Для вас он Клир… Сейчас всё по расписанию. Десятников прошу со мной, остальные ждут Лешего, он вотвот прибудет… Кто сегодня дежурный?

— Я! — вскочил мальчишка, очень похожий на братьев Андрияновых — наверное, третий.

— Обеспечь, — Диман махнул рукой и в сопровождении Мачо, Нико и Скачка удалился с лесной поляны. Все остальные завозились, но не бесцельно, а просто рассаживаясь на длинных отполированных брёвнах, выложенных по периметру поляны. Генка стоял, как столб, пока не подскочил дежурный:

— Давайте… давай…  — он запнулся, и Генка поморщился:

— Да ладно, на ты, конечно…

— Ага… Сумку давай, я тебе скажу, когда занятие начнётся… Ага!

Тихо все, блин! Леший идёт! Отряад! Встать! Смирно!

"Леший" оказался среднего роста молодым мужчиной в ладно сидящем камуфляже без знаков р Отряад! Встать! Смирно!азличия, темноволосым и кареглазым. Он быстро прошёл к поваленному дереву, присел, положив ногу на ногу (фехтовальщик, подумал Генка уверенно, клинковый боец), окинул всех ироничным взглядом, коротко улыбнулся, махнул рукой, показывая, что можно сесть и спросил — таким же быстрым, как движения, голосом, проглатывая букву "р":

— Имею честь видеть новое лицо?

— Это наш новый инструктор по стрельбе, — встал Диман.  — Клир.

'ад видеть, — Леший наклонился вбок, сощурил глаза.  — Я слышал, что вы великолепно ст'еляете? Дело в том, что я и сам очень неплохой ст'елок — это не хвастовство, это мнение сто'онних наблюдателей — и я с удовольствием поучусь у вас.

— Я буду рад, — слегка смущённо ответил Генка, вставая. Его в первый раз в жизни называл на «вы» взрослый человек. Леший кивнул и, тут же вскочив, прошёлся тудасюда.

— Итак, — он резко остановился, — насколько я не помню — на чём мы остановились в п'ошлый раз? Боец К'авцов?

— Работа с дубинкой, — поднялся один из мальчишек, — третье практическое занятие…

— Так! Ага! Поп'ошу достать блокноты, джентльмены… не надо печальных вздохов, без тео'ии не бывает п'актики. Все достали? Пишем тему сегодняшнего занятия: «Кастеты». Дада, именно кастеты… Кстати, племя младое незнакомое — кто знает, как пе'еводится и с какого языка пе'еводится так насмешившее коекого слово «кастет»? О боже, какое д'емучее невежество… «Касстэт» — в пе'еводе с ф'анцузского — "п'обей башку"… отставить смех, бойцы! Кито сказаль — нэ знаем ф'анцузского?! Я тоже не знаю, но я читаю книги, с детства п'ивычка уко'енилась… Так. О чём я? Да. Нет! Вот и посмот'им, чем п'още всего п'обить башку кому?..

— Врагу России! — лихо и весело гаркнули мальчишки.

— Не будем конк'етизи'овать, — заключил Леший, а то до вече'а п'идётся пе'ечислять… Хотя коекого поименовать стоит, ну да потом… Так вот. Я знаю, что вы себе п'едставляете при слове «кастет» — такое сложное изделие из свинца, г'еющее душу весом и пугающими выступами в виде шипов… В п'инципе это ве'но. Но есть одно «но», — Леший поднял палец.  — Х'анение и использование такой штуки делает вас кандидатами на п'ивлечение к уголовной ответственности согласно статье шестой Закона об о'ужии 'оссийской Феде'ации. Поэтому мы бе'ем кусок деревянной палки длиной в ши'ину вашей ладони и толщиной… ну, чтобы пальцы вок'уг него свободно смыкались. Взяли? Так. Да. Нет! Дальше. Бе'ём т'и гвоздя. Двухсотки. Вбиваем их в 'яд так, чтобы они п'ошли насквозь. Эти гвозди будут то'чать между пальцами. В то'цы палочки заколачиваем ещё два гвоздя, можно сотки, п'име'но на полдлины. И что получаем? Палочка зажата в 'уке, острия двухсоток то'чат между пальцев, шляпки соток — с боков. Можно колоть, 'вать, зацеплять, п'осто бить, потому что кулак стал тяжелее. Но самое главное — после использования вы выди'аете гвозди и… ну, топите их хотя бы в 'азных местах, деревяшку сжигаете. Ничего нету и не было. И не жалко. Многие попадаются именно на жалости — жалко выб'осить до'огую или к'асивую вещь. Сэ ля ви. Это тоже поф'анцузски, значит — жить надо в кайф…  — Леший извлёк такой кастет из бокового кармана камуфляжной куртки и коротким движением отправил в дерево на другом конце поляны — он вонзился гвоздями.  — Кстати — это тоже ва'иант, хотя и не лучший…  — Леший сел на дерево, потянулся и улыбнулся: — Так… что-то мне кажется, что мы гово'или о… нет. Да! О в'агах 'оссии. В п'инципе вы всех их знаете — это сионисты и аме'иканцы. Кстати, боец Бу'цев Сергей, кто такие сионисты, я что-то запамятовал?