Учись видеть. Уроки творческих взлетов - Марина Москвина

Заметьте: вся в белоснежном облаке муки выплывает из этого неуклюжего, неумелого репортажа какая-то ирреальная Планета Мукомолов – шелушильщиков, мочильщиков, сушильщиков, гениальных изобретателей-рационализаторов, мифологических раблезианских кормильцев громадного города! (К слову сказать, обязательно прочитайте великую, сочную, остроумную, фантастическую средневековую книгу Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»! Получите колоссальное удовольствие.)

А между тем где меня только не носило! Случайно забредя в соседний с нашим факультетом Московский геологоразведочный институт, в Музее минералов я познакомилась с одним геологом, который, буквально не сходя с места, устроил меня поваром в геологическую экспедицию на Дальний Восток, в Хабаровскую область, хотя я совершенно не умела готовить.

Но договор был подписан, и, сдав летнюю сессию, я, к ужасу моей мамы, – на три месяца! – отправилась с совершенно незнакомыми бородачами на край земли и там варила им каши в ведре на печке в крошечной избушке, а заодно многое разузнала о жизни камней и древнейших, окаменевших от времени деревьев…

Затем, будучи жутким увальнем, я записалась в университетскую секцию спелеологов. «Спелеолог» значит «исследователь и покоритель пещер». Но меня оттуда исключили за то, что на тренировке на очень большой высоте я стала отвязывать веревочную лестницу, на которой сама же и сидела. После этого поразительного случая все боялись со мной связываться. Лишь один не побоялся – знаменитый спелеолог и пиротехник Юрий Дубков. Он взял меня с собой в поход к высокогорным пещерам Северной Осетии.

И вот – внизу шумит подземная река, а мы над ней в касках с налобными фонарями (я – с велосипедной фарой на голове) ползем, как трубочисты в трубе. Руки-ноги растопырили и упираемся в стены ладонями и ступнями. Везде каменные сосульки – сталактиты, каменные цветы и натеки, похожие на медуз и драконов, исполинских черепах и дикобразов. Окаменелые водопады, тонкие каменные флаги – почти прозрачные.

Мы искали рисунки первобытных людей. В пещерах они часто встречаются. Одна французская пещера 17 тысяч лет назад вся была изрисована гигантскими быками, пещерными львами, и там же, на стенке колодца, изображена странная фигура человека с птичьим клювом, а на каждой руке у него по четыре пальца!

Рисунков мы не нашли, но можете не сомневаться: в этом походе было столько приключений, я их рассказываю, рассказываю и не могу до конца рассказать в своих детских книжках. Одна моя книга так и называется «Семь летучих пассажиров» – про то, как, уже возвращаясь из пещеры, мы прихватили с собой в картонной коробке семь летучих мышей, а когда стали их в поезде кормить с чайной ложки манной кашей, мыши разлетелись по общему вагону.

Вжих! Вжих! – носились они по коридору, сами крошечные, а посмотришь на тени: пеликаны! В вагоне паника! Все орут: «Кровососы!» Кто-то открыл окно, и летучие мыши вылетели на волю. Интересно, нашли они свою пещеру? Мне кажется, что нашли…

Непроходимая тайга на Кольском полуострове, 1974 г. Редкий солнечный день – это видно по резким теням, упавшим на крышу вездехода. В то лето постоянно лили дожди, в такую погоду особенно «приятно» в шесть утра варить кашу с тушенкой под открытым небом на костре. Взгляните на эти кривые корявые ели, на землю, поросшую мягким мхом, под ним вечно хлюпает болотная вода. Три месяца, что мы провели в этих краях, продолжался изнурительный полярный день, который научил меня ценить наши темные звездные ночи. В ушах постоянный звон из-за тучи мошки и комаров, поэтому в любую жару ты вынужден расхаживать в суровом брезентовом комбинезоне, сапогах и накомарнике, как пасечник. Я сняла на минутку накомарник, чтобы вам было ясно, что это я.

Жизнь продолжается. В зимние каникулы моя подружка Ленка Книжникова взяла меня с собой на Кавказ в Приэльбрусье. Мы поселились в горной хижине на станции географического факультета МГУ. И вместе с географами изучали лавины на горе Чегет.

Мы дружно выползали на застывшую лавину, выкапывали глубокие шурфы и по срезу в снежном колодце читали, как по книге, какая была зима в каком угодно году: теплая или холодная, вьюжная или солнечная, сколько дуло ветров и какой именно силы – все это можно узнать по полоскам на стенке шурфа.

Потом мы торжественно давали имя этой лавине. Лавины-то бывают разные! Когда рыхлый снег стекает по леднику – это лавина свежевыпавшего снега. Самая коварная – лавина снежной доски. Довольно небольшого удара, толчка – снежная доска срывается и, как сани, катится вниз. «Тайны снежных лавин» – интригующе назвала я свой репортаж из Приэльбрусья.

Кстати, эта научная станция, куда я потом еще сто раз приезжала кататься на горных лыжах, была построена с таким точнейшим расчетом, что ни при каком снегопаде к ней по идее не должна докатиться лавина. А вот недавно мне рассказал мой друг – тогда он был студентом, а теперь профессор и доктор географических наук – Анатолий Топчиев (я в него была страшно влюблена!), что эту нашу станцию снесло лавиной! К счастью, там никого не было.

Я жадно всем интересовалась. Я не понимаю, как так? Вы говорите мне, что не знаете, о чем писать, о чем снимать фильм, у кого брать интервью? На это ж надо нюх тренировать! Настоящий охотничий нюх. Вот я забредаю в Палеонтологический музей – тут обязательно во все времена должны быть вести о чем-то грандиозном, из ряда вон выходящем.

Мне сразу сообщают, что в Курской области в городе Севске в песчаном карьере найдены кости мамонта. И снаряжается экспедиция откапывать скелет. Журналист им не нужен, но нужен повар. Жить – в палатках, готовить еду на восемь человек – в поле на костре. Ехать сутки на грузовике… Дурак откажется! Да, да и еще раз да!

На этой любительской фотографии, которую сделал один из участников нашей экспедиции, отчетливо виден восторг, который испытываешь, собственноручно откопав древнейшую кость мамонта в обычном песчаном карьере…

Международная Парусная регата в Таллине – журналисты в любую качку выходят в море на крошечном катере, который мотает и швыряет так, что даже опытные морские волки мучаются морской болезнью. И уж на что я «кресельный моряк», или, как говорят, «моряк на суше», а каждый день выхожу с ними в море на несколько часов, хотя в обычной жизни меня укачивает даже в метро!

Зато я на собственной шкуре узнаю, какие переменчивые ветра бывают в Таллинском заливе: то в нос дуют, то в корму, то в левый борт, то в правый. То штиль, то шквал!.. Там был такой шквал, что по пляжу бежал гражданин, а над ним летели его брюки, и он никак не мог их поймать. А еще есть ветер под названием «трамвай». Он дует в одну сторону с одинаковой силой. И яхты при этом идут с одной скоростью, как вагоны трамвая, – не вырвешься вперед.

Разве что в Новой Зеландии, мне рассказали яхтсмены, бывают ветра поудивительнее. Вернее, удивительный там способ мерить силу ветра: не на узлы, не на метры в секунду, а на… дни. Ветер одного дня, двух, пяти… В зависимости от того, сколько времени потратишь на ремонт яхты после соревнований. Зато мне дают самой повести за штурвалом катер! Вокруг море парусов – белых, оранжевых, фиолетовых, лимонных…

Ветер – только шапку придерживай! В разрывах туч – самолетные полосы и черноголовые чайки с серебряными рыбками в клювах.

А главное, я познакомилась с героем своего рассказа – американским яхтсменом, профессором химии Августом Миллером, который такое повидал и такое испытал, такие повстречал гигантские валы, скажем, в Атлантическом океане около Бермудских островов!.. А в Тихом океане на Гавайях по примеру самых закаленных и мужественных островитян он катался на гребне штормовой волны высотой с наши Воробьевы горы!

Конечно, чтобы подружиться с таким человеком, надо знать английский, зубрить его все детство, молодость на это ухнуть, и все равно, как говорится, дураком помрешь:

– Гуд бай! – сказала я, расставаясь.

Но Август меня поправил:

– Надо говорить: So long! До встречи! Так прощаются моряки.

Вообще хорошо бы при таком всепланетном подходе к писательскому делу знать как можно больше языков разных народов. Для этого я отправляюсь на кафедру интенсивных методов изучения иностранных языков, где всего за три месяца собираюсь освоить французский язык. Потому что давно мечтала увидеть Францию – Париж, Версаль. Поговорить с французами о жизни. (А заодно в завтрашний выпуск газеты выдать свои 150 строк!)

Сидим в глубоких креслах, никто ни бум-бум по-французски, но руководитель кафедры Игорь Шехтер, истинный революционер в преподавании иностранных языков, обещает, что вскоре наступит день, когда мы заговорим легко и свободно, как будто французский – родное для нас наречие. Только не прогуливать! Потому что каждый день нам будет даваться на слух по сто восемьдесят слов за один раз.