Голоса - Урсула Ле Гуин

— По-моему, нам еще многое нужно обсудить, — сказал Лорд-Хранитель и посмотрел на Оррека и Грай. В глазах у него горел столь хорошо знакомый мне затаенный огонь. — Грай Барре говорила, что одной из причин вашего прибытия в Ансул было желание разыскать меня. А Мемер утверждает, что ваша с ней встреча с произошла под знаком Леро и была ею благословлена. В благословении Леро я не сомневаюсь, но мне все же интересно: зачем вы меня искали?

— Может быть, мне лучше все рассказать с самого начала? — спросил Оррек Каспро. — Ты позволишь?

В ответ Лорд-Хранитель только рассмеялся и ответил цитатой:

— «Могу ли я позволить солнцу светить? Могу ли разрешить реке течь к морю?» — Именно эти слова произнес Раниу, когда великий арфист Моро спросил, можно ли ему играть на своей арфе у него в храме.

— Хорошо, — сказал Каспро и немного неуверенно начал: — Все в моей жизни произошло из-за того, какое огромное значение имели для меня книги в детстве… Ведь каждое слово в них было для меня как луч света… во тьме кромешной!.. — Он запнулся и умолк. — А потом, уже покинув Верхние Земли и какое-то время пожив внизу, в городах, я начал понимать, сколь многому мне еще нужно научиться, сколь многого я не знаю, и оказался на грани полного отчаяния…

— Ну да, точно теленок на клеверном поле — не знал, с какого края лучше начать, — вставила Грай.

— Да, и это, конечно, тоже… — согласился Оррек, и все мы рассмеялись. А он уже более уверенно продолжал: — В общем, по-моему, сочинительство — это лишь самое малое из того, чем я занимаюсь. Мне кажется, куда важнее открыть людям те сокровища, что были созданы другими писателями и поэтами. Можно рассказывать о них, пересказывать их произведения, или читать их вслух, или печатать в виде книг — необходимо спасти их от пренебрежения и забвения и вновь зажечь тот свет, который способно пролить письменное слово. Вот главная забота, главное дело моей жизни. А потому, когда я не выступаю на рыночных площадях, чтобы заработать этим себе на хлеб, я обычно провожу время в библиотеках, или в лавках книготорговцев, или в логове какого-нибудь ученого-отшельника. И повсюду я расспрашиваю о книгах и рукописях, и мне почти всегда удается узнать что-то новое о ныне забытых поэтах прошлого или же о таких авторах, которые известны лишь узкому кругу людей в своем родном городе или стране. И повсюду — а я бывал и в Бендрамане, и в Урдайле, и в городах-государствах, и в Вадалве, — в любом университете, в любой библиотеке, на любой рыночной площади наиболее мудрые и образованные из тех людей, с которыми мне довелось встречаться, непременно упоминали о великих ученых Ансула и его знаменитой библиотеке.

— К сожалению, в прошедшем времени, — вставил Лорд-Хранитель.

— Но моя-то работа как раз в том и заключается, чтобы отыскать то, что позабыто, затерялось в веках или же где-то спрятано, чтобы не быть уничтоженным, чтобы не пасть жертвой предрассудков того или иного правителя или верховного жреца. В Урдайле, например, в городе Месуне, в подвалах старинных залов тамошнего Совета мы обнаружили самый ранний текст «Жизни Раниу»; он был написан на телячьей коже и запечатан в безымянном склепе лет пятьсот назад, еще во времена правления тирана Теренсы. Этот Теренса изгнал тогда из Месуна всех учителей, разрушил храмы, уничтожил все письменные источники и книги. И правил он целых сорок лет. А ведь альды правят в Ансуле всего лет семнадцать, по-моему?

— Да, ровно столько, сколько сейчас нашей Мемер, — сказал Лорд-Хранитель. — Поверь, и за семнадцать лет можно немало утратить. Например, потерять целое поколение, которое с рождения усвоило, что любые знания наказуемы и безопасность твоей жизни заключена в невежестве. Тогда следующее поколение уже и не поймет, насколько оно невежественно, ибо даже представления не будет иметь о том, что такое знания. Ведь те люди, что родились в Месуне после смерти Теренсы, и не подумали рыться в земле или в подвалах в поисках спрятанных там рукописей. Они о них просто ничего не знали.

— Но слухи-то продолжали существовать! — возразил Каспро.

— Слухи есть слухи.

— А я к слухам всегда очень внимательно отношусь.

— Значит, и сюда тебя какие-то особые слухи привели? Имя одного из забытых поэтов или сюжет давно утраченной поэмы?

— Главным образом меня влекла сюда слава Ансула как всемирно известного центра знаний и лучшего на всем Западном побережье хранилища книг и манускриптов. Но особенно заинтриговал меня слух, точнее, легенды о той огромной библиотеке, которая существовала здесь задолго до основания знаменитого Университета Ансула. Мне говорили, будто в этой библиотеке имеются тексты, сохранившиеся с тех времен, когда в здешних странах еще говорили по-аритански; будто там можно найти немало сведений о землях, что лежат по ту сторону пустынь, — о тех краях, откуда, собственно, некогда и явились на Западное побережье наши далекие предки. Меня уверяли также, что там, вполне возможно, есть даже книги, доставленные сюда из Страны Восхода через великую пустыню еще в самом начале нашей исторической эпохи. Я столько лет мечтал сюда приехать! Мечтал расспросить о той библиотеке местных жителей и попытаться разыскать хоть какие-то ее следы…

Лорд-Хранитель молчал, ничего ему на это не отвечая, и Оррек прибавил:

— Я, конечно, понимаю: подобные поиски связаны с определенным риском. Мало того, они грозят опасностью не только мне, но и любому, с кем я хотя бы заговорю о библиотеке, — даже если этот человек ничего мне не ответит.

Лорд-Хранитель едва заметно кивнул. Лицо его по-прежнему оставалось совершенно бесстрастным.

— Я неплохо знаю альдов, — сказал Каспро. — Мы с Грай довольно долго среди них прожили.

— Для этого, должно быть, требуется немало мужества.

— Гораздо меньше, чем я прошу от тебя!

Было тяжело, почти невыносимо слушать все это, понимая, что оба с трудом сдерживают тот страстный огонь, что пылает в душе каждого, и видеть в их глазах страх и вызов. Мне хотелось вмешаться, закричать: «Да что же вы делаете!? Доверьтесь же, наконец, друг другу! Неужели нельзя просто поверить друг другу?», но я понимала, сколь глупо и ребячливо это мое желание. И мне хотелось плакать.

Грай слегка подтолкнула Шетар. Та встала, лениво потянулась, подошла ко мне и плюхнулась рядом, сонно привалившись к моим ногам. Всем своим видом львица показывала мне, что было бы неплохо почесать ее за ухом. Я почесала, и, как ни странно, прикосновение к ее мягкой шерсти несколько меня успокоило. Грай посмотрела на нас и, по-моему, подмигнула мне. Впрочем, может, мне это просто показалось, но во взгляде ее я прочла что-то вроде: «Они же мужчины; они умеют делать это только так».