Дуэль без правил. Две стороны невидимого фронта - Лесли Гровс

Бретона и Риверы, хотя Ривера не принимал никакого участия в его написании. Манифест призывал к созданию Международной федерации независимых революционных художников (I.F.I.R.A.). Она была переведена на несколько языков и стала хорошо известна.

Последняя встреча между Троцким и Бретоном, незадолго до отъезда Бретона во Францию, была сердечной и теплой. Надвигалась война, и Бретон ожидал, что по прибытии во Францию его призовут в армию. Расставание произошло в конце июля 1938 года, на залитом солнцем внутреннем дворике голубого дома в Койоакане, среди кактусов, апельсиновых деревьев, бугенвиллий и идолов. Троцкий пошел в свой кабинет и вернулся, неся совместную рукопись манифеста. Он отдал его Бретону, который был очень тронут. Со стороны Троцкого это был необычный жест, который я никогда не видел повторенным за все время, что я был с ним. Рукопись, должно быть, все еще находится в бумагах, оставленных Бретоном.

Вернувшись во Францию, Бретон, как мы и опасались, был призван в армию, но всего на несколько недель. 11 ноября 1938 года он произнес волнующую речь, описывающую его пребывание в Мексике. Говоря обо мне в этой речи, Бретон, между прочим, сказал, что я “очень беден’. Категории “бедных” и “богатых” не были теми, к которым я когда-либо думал причислить себя во время моей жизни с Троцким. Очевидно, в доме было мало денег, у меня не было того, что можно было бы назвать зарплатой, и о небольших личных расходах мы с Натальей позаботились самым простым способом. Но когда я принес напечатанный текст речи Бретона Троцкому в его кабинет, я был несколько смущен, опасаясь, что он подумает, что замечание Бретона было спровоцировано какой-то жалобой с моей стороны. Он ничего не сказал, я ничего не сказал, и между нами никогда не было никаких недоразумений на этот счет. Тем не менее замечание Бретона указывает на то, что сюрреалисты и троцкисты жили в разных мирах.

Визит Бретона не помешал революционной политике. В то время готовилась учредительная конференция Четвертого Интернационала. 18 июля мы получили известие о том, что Рудольф Клемент, который отвечал за всю административную работу Международного секретариата, исчез. Несколько дней спустя его обезглавленное тело было найдено плавающим в Сене. Через Зборовского ГПУ знало все о деятельности Клемента и нанесло удар, когда планы по созданию Четвертого Интернационала только зарождались. Конференция, тем не менее, состоялась в начале сентября, недалеко от Парижа.

Подобно Марксу, который, столкнувшись однажды с некоторыми неожиданными заявлениями своих учеников, сказал, что он не “марксист”, Троцкий иногда говорил, что он не “троцкист”. Фактически, он был убежденным “троцкистом”, если под троцкизмом понимать постоянную вовлеченность во внутренние проблемы различных троцкистских групп. Большую часть времени каждая из этих групп была разделена на две или три фракции. Борьба между фракциями, их союзы и их разрывы, будь то внутри группы или от одной группы к другой, занимали Троцкого, который посвящал им много своего времени, энергии и терпения.

Постоянной причиной недовольства Троцкого этими группами был их плохой социальный состав: слишком много интеллектуалов, слишком мало рабочих. “Мелкобуржуазные” — таков был эпитет, который его перо постоянно присваивало отдельным лицам и группам. Единственными двумя троцкистскими группами, о которых я слышал, как он выражал безоговорочное восхищение, были группа Шарлеруа в Бельгии, состоящая из шахтеров-угольщиков, и группа железнодорожников из Миннеаполиса, США.

Восстановить детали всех этих внутренних боев в различных национальных секциях троцкистской организации было бы сложной и трудной задачей. Однако только подробное и фактическое исследование, которое задокументировало бы конкретные условия каждой ситуации, позволило бы судить о решениях Троцкого в этих вопросах. В этой области слишком легко позволить себе поверхностные суждения. На первый взгляд, очевидный результат огромных усилий, которые Троцкий посвятил организационным вопросам, был довольно скудным. Например, Троцкий написал страницы и страницы, полные революционной страсти, посвященные Испании, но во время Гражданской войны троцкистская группа в Барселоне насчитывала едва ли более дюжины членов, и это были молодые люди без большого опыта. На момент смерти Троцкого троцкистские группы не так уж сильно отличались по размеру от различных оппозиционных групп, которые он обнаружил, когда покидал Россию. Немало выдающихся людей в то или иное время провозгласили себя троцкистами, только для того, чтобы впоследствии отойти от троцкистской организации. Но одной из причин нашей малочисленности, несомненно, были трудности тех ужасных лет. Сегодня нелегко снова оживить тридцатые годы для тех, кто их не знал. Сталинская клевета и преследования были повсеместны. Денег не хватало до такой степени, что сегодня трудно себе представить; из-за нехватки денег мы часто были бессильны перед лицом самых простых задач.

Несомненно, Троцкий уделял большую часть своего внимания развитию троцкизма во Франции. Через несколько месяцев после своего прибытия в Турцию он руководил созданием La Verite. С 1929 по 1931 год разногласия между Раймоном Молинье, Пьером Навиллем и Альфредом Росмером отнимали у него много времени. С 1935 года и до самой его смерти ссора с Раймоном Молинье становилась все более ожесточенной, пока не превратилась в кошмар. Во время июньских забастовок 1936 года он с ликованием писал: “Французская революция началась.” Но затем, после поражения французских рабочих и его собственного переезда в Мексику, Троцкий начал смотреть на проблемы троцкизма во Франции с определенного расстояния. Хотя он по-прежнему следил за тем, что происходило на французской политической сцене, а также внутри французской троцкистской группы, в нем уже не было той постоянной приверженностью, что и раньше.

В Койоакане новости о внутренней жизни французской троцкистской группы и, в частности, о функционировании ее руководства поступали к нам в основном через Жана Руса. Он довольно регулярно писал длинные письма, которые, хотя и предназначались Троцкому, были отправлены на мое имя. У Рауса был довольно плохой почерк, и Троцкий с трудом его расшифровывал, поэтому я перепечатывал его письма, а затем передавал машинописный текст Троцкому. Однажды, вероятно, в середине 1939 года, после того как пришло письмо от Рауса, я в нескольких словах изложил его суть Троцкому и добавил: “Я собираюсь напечатать его для вас”. Троцкий ответил: “Не нужно. У тебя есть другие дела”. Такое отношение было бы немыслимо несколькими годами ранее.

* * *

Профессор американского университета Хьюберт Херринг, организовывавший семинары в Мексике, один или два раза в год привозил в Койоакан группу примерно из тридцати человек. В рамках семинара Троцкий выступал с ними в течение часа или двух и отвечал на их вопросы. В обмен Херринг предоставил в распоряжение Троцкого дом, которым он владел в Таско. Мы ездили