Ток-шоу "Семья" (СИ) - Черняк Женя

Вместо ответа Виктор взял дрожащими от холода руками бутылку и разлил спиртное по рюмкам.

— А я вот всю жизнь на стройке вкалываю, — продолжал мужчина, доставая из банки солёный огурец. — Больших денег отродясь не видал. Коммунизм всё строили-строили — не построили. Теперь вот перешли на коммерческую недвижимость. И знаешь что? В кармане что при советах, что при Ельцине одна херня. На жизнь хватает, конечно, но без особого шика. В восьмидесятые ведь деньги вроде бы водились, да в магазинах ничего толком не было. ЦУМ я не беру. А сейчас немного всё наоборот стало: магазинов наплодили, ларьки вокруг пооткрывали, товара хоть отбавляй. Да только денег чтоб всё это купить у народа нету.

— Твоя правда, — согласно кивнул Виктор. — Ну, давай ещё по одной тяпнем.

Они подняли рюмки, тихо чокнулись и тут же опрокинули водку в себя. Пехов захрустел огурцом. Долматов лишь неприятно поморщился.

— Говорю же, палёная попалась, — заключил он.

Пехов лишь молча пожал плечами. Ему было всё равно. В груди приятно грело, а это ему и было нужно. На качество продаваемого из-под полы алкоголя он уже давно перестал обращать внимание, как и все его приятели со стройки. Это сливкам из высшего общества подавай качественный коньяк с лимоном. Им же и так сойдёт. Они как были простолюдинами, так и продолжали ими быть.

— Колбасу порезать? — спросил Виктор.

— Ага. Нарезай, — махнул рукой Пехов, проглатывая огурец.

На импровизированном столе, который состоял из сложенного на лавочке куска газетной бумаги, появилась свежая нарезка из дешёвой варёной колбасы. Рядом лежали открытые рыбные консервы, литровая банка с соленьями, водка и хлеб. Думал ли всего несколько месяцев назад он — успешный московский бизнесмен, воротивший миллионами, что окажется в таком положении, при котором будет нормой сидеть вот так во дворе собственного дома, рассуждая над тем, не палёную ли водку ему продали. И сколько таких же как он людей сидели точно так на лавочке, поглощая холодную закуску и горюя о потерянном богатстве. После экономического кризиса всё в этом мире перевернулось вверх дном.

— Говорят, ты свою тачку продал, — неожиданно вспомнил сосед, вытирая влажный рот рукавом.

— Угу, — лишь промычал в ответ Виктор.

— И за сколько взяли, если не секрет?

Хотел бы он назвать такую сумму, при которой у приятеля отвисла бы челюсть, но не смог выдавить ни слова. Да и врать не хотелось, ведь он находится не за столом переговоров, а во дворе собственного дома. Все здешние думали, что тачку действительно купили. Огромный японский внедорожник стоил не мало. Эта тачка была гордостью двора, украшавшая своим видом тусклые стены многоэтажки. Но буквально на днях её забрали за долги, при чём не приставы или кредиторы, а бандиты, которых отправили выбивать из него оплату по просроченным платежам. Так он и лишился своего автомобиля. А история про продажу выдумал лишь для того, чтобы местная ребятня не придиралась с издёвками к его детям.

— Я точно не знаю. Надя продавала.

— И ты бабе доверил продажу своей тачки?

— Легко. Она на неё была оформлена.

Ну вот, не хотел врать, а пришлось.

— А я вот на метро как-то привык. Ещё смолоду. Нет, не то чтобы я не мог себе позволить, просто я так считаю: если не сел за руль сразу после школы, то и нечего начинать. Как посмотришь сейчас на водил, диву даёшься. Видать каждый второй права за сало купил. Раньше на дорогах как-то поспокойней было. А теперь как хлынули из-за бугра эти иномарки, так совсем уже всё заполонили. Не то, чтобы машинам негде ездить было, так и люди теперь не везде пройдут. А МКАД? Он вообще превратился в магистраль смерти какую-то. Каждый день бьются.

Виктор слушал причитания соседа с какой-то лёгкой ностальгией. Конечно, эту встречу нельзя было сравнить с коммерческими переговорами или банкетом после очередной удачной сделки, но и в этом была своя определённая прелесть. Как будто он оказался в прошлом, во временах студенческой юности, когда они вместе с друзьями собирались в парке и пели песни на лавочке под гитару. Время лёгкости, надежд, всеобщей целеустремлённости. А сейчас он здесь, будто бы магнитофонную плёнку отмотали назад, заставив его вспомнить о том, кем он когда-то был. Юра Пехов всё говорил и говорил, а он делал вид что вникает в его слова, хотя на самом деле лишь наслаждался той утраченной безмятежностью, которая была ему присуща в той далёкой жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Свободной земли в пределах МКАДа не выбить, — продолжал читать политику Пехов. — Ты бы видел какие там домины строят. Это тебе не наркомовские дачи времён Хрущёва. Там реально дворцы. Я был на нескольких таких объектах. Вокруг вооружённая охрана, камеры висят. Как в кино, понимаешь? Думаешь, это они на чьи деньги такие хоромы строят? Уж точно не на заработанные. Крали, крадут и будут это делать до тех пор, пока им будет позволено. Там половина строек принадлежат депутатам. Слуги народа, понимаешь ли.

Он действительно понимал о чём тот говорил, при чём лучше, чем кто-либо. Он сам эти стройки организовывал, давал нужным людям взятки и выбивал солидные куски земли. Он бы и сам себе мог построить парочку домов, да только вовремя не успел это сделать. Каждый раз после удачно проделанной сделки он вкладывал всю выручку в новый проект, тем самым расширяя свой бизнес. Понимал ли он что играет в русскую рулетку? Понимал. Но остановиться уже не мог. Любой промах грозил обрушить предприятие, созданное им с нуля. И вот это время наступило. Удваивая раз за разом своё состояние, он промахнулся всего один раз. Затем сверху накрыл дефолт и всё, лавочка окончательно прикрылась, оставив его в огромном минусе. Так он и оказался здесь, потерявший всё, даже собственный автомобиль.

Внезапно где-то в тени он увидел маленький детский силуэт. Сначала подумал, что это ему лишь показалось, но тщательно приглядевшись понял, что не ошибся. Маленький мальчик в одной лишь лёгкой ветровке стоял в нескольких метрах от них, почти не выделяясь от торчащих позади его кустов сирени. Его глаза смотрели прямо на Виктора. В руке он сжимал грязную детскую игрушку: то ли трактор, то ли грузовой автомобиль без колёсиков. Маленькое тело дрожало от холода, а голодные глаза с немой мольбой о помощи взирали на мужчину. От этого внезапного появления Виктору стало как-то не по себе.

— Иди сюда, — махнул он рукой мальчонке, подзывая к себе. — Не бойся. Иди.

Сосед сразу не понял кому был адресован его зов, поэтому тут же замолкнул и растерянно огляделся по сторонам. Мальчик нерешительно сделал шаг вперёд, и тут же остановился.

— Во дела, — опешил Пехов, удивлённо ухмыляясь. — Откуда это он нарисовался? Один и в такой час.

— Ну же, иди. Не бойся, — продолжал звать Виктор. — Есть хочешь?

Мальчик снова сделал шаг навстречу, и снова остановился. Теперь он прижимал сломанную игрушку к груди обеими руками. Делал он это скорее из страха перед взрослыми мужчинами, чем от боязни её уронить.

— Ну чего встал-то? У меня дочка твоего возраста. Такая же как ты.

Голод взял верх, заставив мальчонку побороть страх и двинуться вперёд до тех пор, пока он не остановился перед лавочкой с едой.

— Бери колбасу, не стесняйся, — подбодрил его Виктор, приглашая к импровизированному столу.

Тот не сопротивлялся. Сразу схватил кусок колбасы с хлебом и стал спешно запихивать в рот.

— Смотри, продрог весь. И грязный, — беспокойно заметил Пехов, наблюдая как голодный мальчик поглощает предложенную еду.

Виктор не думая расстегнул куртку и, сбросив с плеч, укрыл ею мальчика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, продрог.

— А где ты мамку потерял, друг? Чего один-то?

Но мальчик ел молча, не обращая внимания на расспросы незнакомого дядьки. Из носа сочились сопли. Щёки были чем-то измазаны. Покончив с колбасой, он вопросительно посмотрел на Виктора. Тот протянул ему консервы.

— Кушай, малой. На нас не гляди.

— Наверно бездомный, — предположил сосед. — На вокзале таких пруд пруди.

— Да нет, вроде наш. Кажется, я его узнаю.