ДО ОСНОВАНЬЯ - Андрей Добровольский

"Уже допросить успели, быстро они", - отметил Жигуненко.

- Давайте знакомится, - вставая, протянул ему руку комитетчик, - Петров Виктор Олегович, Комитет государственной безопасности. Мне поручено обеспечить ваше размещение и охрану на этом объекте, а так же проведение первичного опроса. Общеорганизационные вопросы относительно вашего будущего и нашего сотрудничества мы обсудим несколько позже. Как только появится возможность собрать вместе всю вашу компанию. Если я не ошибаюсь, это станет возможным около двадцати ноль-ноль. Сейчас же, я уверен, вам хотелось бы позавтракать и, возможно, поправить здоровье.

- А что, есть чем? Мне так помнится, мы вчера всё приговорили.

- Если честно, бар на подобных объектах всегда имеется, но по совету Ирины Николаевны мы его несколько разнообразили, - сказал комитетчик, открывая дверцу бара, - так что желаете?

- Стопочку и, если возможно, советской водочки.

- Пожалуйста, присаживайтесь, - кивнул комитетчик в сторону обеденного стола, - пара минут и все будет готово. С обслуживающим персоналом вопрос будет решен несколько позднее, уж больно вы необычный контингент для обслуживания, и это требует дополнительной проработки вопроса.

Вскоре на столе появился весьма приличный завтрак из всевозможных овощей, колбас, свежего хлеба, масла, лососины и икры, а также запотевшей бутылочки "Столичной". Первую рюмочку Жигуненко закусил лососинкой и зажмурился от удовольствия, наслаждаясь давно забытым вкусом из ранней молодости. Когда "Столичная" еще была ВОДКОЙ, а не тем дешевым казенным пойлом из опилок, которое начали производить уже при Горбачеве, и откровенным ядом после него. "Жизнь снова становится привлекательной", - думал Виталий, - "ситуация, конечно, хуже чем хотелось, но лучше чем могла быть. В любом случае - не в клетку посадили".

Тем временем Ирина, закончив чтение, уточнила у комитетчика:

- Подписывать?

- Да, и дату не забудьте.

- Я почему уточняю, - сказала она, ставя первую подпись, - это ведь не процессуальный документ, и юридической силы не имеет.

- Все равно лишним не будет. "Похоже, ее рассказ о подготовительных курсах юрфака находит подтверждение", - отметил Федосеев.

- Если я больше не нужна, то пойду посплю часиков до двенадцати: ведь сначала дорога, а потом и двух часов не прошло, как пришлось показания до утра давать.

- Да, конечно, отдохните. Вы уж извините, что пришлось у вас ночь забрать, но это было необходимо.

- Я понимаю, - ответила Ирина, с трудом сдерживая зевок, - если Коля или Инна проснуться раньше меня, то попросите их меня разбудить, - попросила она, покидая комнату.

Некоторое время и еще две рюмочки спустя Жигуненко сообщил, что полностью готов к услугам комитетчика. На вопрос о желании покурить он ответил отрицательно, пояснив, что является некурящим. Но проявил желание немного пройтись подышать свежим воздухом. Получив "добро", Виталий в сопровождении куратора - как он для себя обозначил комитетчика - отправился на прогулку. На улице было не больше минус пяти, а воздух был необычайно чистым, что объяснялось нахождением здание где-то глубоко в сосновом лесу. Само здание представляло собой новый двухэтажный дом серого цвета в стиле неомодернизма, расположенного на участке, густо засаженном соснами и окруженном пятиметровым забором. Охраны, за исключение поста на въезде, Виталий не увидел, но по опыту работы в охране он прекрасно знал, что если охрану не видно, это не значит, что ее нет, как раз наоборот - это свидетельство ее профессионализма.

На участке площадью около четырех гектар кроме самого дома, вызвавшего у Виталия ассоциации с дачами крупных партийных чиновников, располагался гараж на пять машин и весьма немаленький банный комплекс. Также в наличии имелся летний бассейн, сейчас, естественно, находящийся на консервации, с расположенной неподалеку от него площадки с мангалом и стоящим под навесом столом из мореного дуба человек на пятнадцать. Участок был пронизан аккуратными асфальтными дорожками, по бокам которых рос хвойный кустарник с множеством разнообразных беседок. Весь этот комплекс даже по меркам конца девяностых был очень приличным, а по меркам начала восьмидесятых…

Большинство советских граждан из-за чьего-то властного идиотизма даже не представляли себе, что-то подобного. Старье с заплесневевшими мозгами, не способными мыслить в ногу со временем почему-то считало, что практически все граждане СССР (за небольшим исключением) имеют право на садовый участок исключительно в шесть соток и халупы на ней, именуемой дачей. Строительство, оной имело строгие ограничения - запрещалось строить двухэтажные домики, сооружать подвалы - вдруг какой негодяй полноценный цоколь построит! Главный кукурузник страны Хрущев вообще запретил садоводам любые постройки, даже сарайчик для пары лопат и граблей.

При Брежневе ситуация с дачами, как и остальная жизнь в стране, начала прогрессировать. Было разрешено строить домик площадью до 25 квадратов для проживания в тёплое время года. Но все улучшения были оперативно прерваны "лекарствами" подсунутыми Брежневу, нежными ручонками одной медсестры, приставленной к Генсеку Андроповым.

Даже те, кто покупал полуразвалившуюся мазанку в селе, ради прилегающего к ней участка в некоторое количество десятков соток, могли построить не так уж много. Правовая лазейка была также закрыта благодаря своевременно принятому соответствующему решению.

- Шикарно, - подвел итог Жигуненко, закончив прогулку.

- Еще бы, - улыбнулся куратор.

- Для меня это в каком-то смысле трагикомедия.

- Что вы имеете в виду?

- В восьмидесятых народ точно не знал, как живет советское руководство. "Знали" о роскошных государственных дачах. О служебных черных "Волгах". О квартирах с импортной мебелью и сантехникой. О спецмагазинах, в которых можно было купить какую хочешь шикарную импортную одежду, аппаратуру и любую жрачку. Так вот, никто ничего толком не знал, но все жутко завидовали. А диссиденты и просто по каким-то причинам недоброжелатели власти эти слухи распространяли.

Народ почему-то был уверен, что люди, руководившие страной, должны так же, как и все, стоять в очередях за дефицитом, получать двести рублей, отдыхать в общих санаториях и, самое главное, не иметь никаких благ и привилегий перед основной массой.

Какими же тогда идиотами мы все были: Считали, что люди, распоряжающиеся многомиллиардными бюджетными средствами и судьбой страны, должны жить не лучше других. Жаба просто задавливала во время кухонных разговоров о черных "Волгах" "когда нам приходится ездить на автобусе". В голову не приходило подумать, что все эти "Волги" и дачи принадлежали государству.

Помню, году в восемьдесят седьмом "независимая" пресса, а вслед за ней все население обсасывали страшную роскошь какого-то замминистра, какой-то промышленности, уровня даже не республики, а Союза, который построил дачу с бассейном! И не просто с бассейном, а площадью целых шестнадцать квадратных метров! Казалось, вся страна месяц обсуждала. Только и разговоров было о зажравшихся "за наши деньги" номенклатурщиков.

И таки добились: сбылись мечты идиотов!

Ныне даже в нашей полностью нищей Украине районные губернаторы ездят, точнее, будут ездить на собственных бронированных шестисотых "меринах" со свитой в несколько джипов, бимеров и в сопровождении двух машин ГАИ с включенными СГУ (8).

На "скромных" участках в двадцать - тридцать, а порой сотню и более гектаров раскинулись частные виллы площадью от одной до пяти тысяч квадратов с золотыми унитазами и смесителями, полами из оникса и золотой лепниной на стенах и потолках.

Рядом с виллами будут приватизированные озера и леса, в которые простому человеку вход заказан. Людям, забредшим по незнанию или недоразумению, будут просто простреливать голову или отстреливать ноги и руки, а в центральных СМИ рассказывать о совершенном подвиге во время защиты права собственности или задержания особо опасного преступника. Который, по словам десятка свидетелей с предварительно набитыми мордами, прорвавшись сквозь кордоны охраны с камнем и палкой, кинулся на компанию в составе районного прокурора, начальника райуправления и депутата парламента, который ему из ружья и отстрелит ноги.

Куратор, все время носивший маску спокойствия удава, после это рассказа о не таком, уж далеком будущем впервые проявил эмоции - лицо его вытянулось и побелело. Его поразил не только рассказ, но и то, что о подобном говорилось, как о будничном, каждодневном явлении, ставшем обыденным и не вызывающим особенных эмоций у рассказчика. Взяв себя в руки, и сглотнув подступивший к горлу комок, он спросил:

- Вы, часом, не утрируете?

- Нисколько. Не так давно по моему времени, естественно, нечто подобное произошло в очередной раз.