Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей - Петко Славейков

ракию, и что, наконец, национальность ему не нужна — ведь греки живут лучше, а работают меньше, чем болгары. «Придет греческий монах{6} к тебе во двор, — говорил он, — пробормочет себе под нос несколько раз «кирие-элейсона»[10], погладит свою бородку и возьмет твои денежки; придет к тебе домой Янаки, подержит тебя за руку, даст тебе желудочных капель, возьмет деньги и облизнется; приедет преподобный Никофорис в твое село, погарцует, выкрикнет: «Эх, христиане!» — возьмет твои денежки и насмеется над тобой. Греки — умный народ. Они не учатся ни физике, ни грамматике, а пьют сырые яйца, улучшая свои голоса. Молитвы — драгоценный товар, который покупается без денег, а продается за чистое золото. Поучитесь у греков, как надо жить». Прав был дед. К его советам прислушиваются все наши сограждане. Вообразите себе, что голодный орел летит над падалью и собирается спуститься на нее и наесться до отвала; вообразите, что эта падаль жирна и питательна; наконец, вообразите, что у голодного орла нет никаких конкурентов, кроме нескольких долгоносых воронов и ничтожного количества голенастых галок, и что судьба сулит ему большую удачу. Разумеется, если бы наш орел не покинул свои горы и своих орлят и не искал бы жирную падаль в царстве теней, он был бы вынужден есть зайцев, сусликов и полевых мышей, которых, как известно, поймать не так-то легко и которые наполняют кровожадный желудок в недостаточном количестве. Так и наш болгарин, если б он остался в родительском доме и жил честно или, как говорят наши старушки, «как бог велел», ему пришлось бы работать, кормить жену, растить детей, ухаживать за матерью и отцом, заботиться о приданом для сестер и дочерей и о многом другом, а все эти домашние обязанности — тяжелый и неблагодарный труд. Падаль — хотя она и бывает частенько вонючей и неприятной на вкус — слаще именно потому, что над ней не трудились ни бабка, ни прабабка, не надо ее ни печь, ни варить, ни разжевывать, и принадлежит она всякому. […]

…Что касается нашего героя, право, я не знаю, что еще сказать вам о нем, потому что кукушка — всюду кукушка, а от терновника и в земле обетованной не родится виноград. Я полагаю, что если бы природа, создавая человеческую голову, задумалась о ее назначении, то множество овец должно было бы ходить на двух ногах, многие синицы должны бы переводить немецких поэтов (скажем, Шиллера), многие перепела — стать сотрудниками наших константинопольских газет (особенно газеты «Ден»), многие лягушки должны бы писать о просвещении комаров, а пауки — стать адвокатами у гусениц; множество бездельников должны бы стать архиереями, а дипломаты — попами, попы должны бы чесать шерсть, а прачки — стать писателями, учителя — пасти гусей, а поэты — обучаться грамоте и т. д. Но я заболтался! Да будет вам известно, что подобная опасность подстерегает всех наших писателей, которые не руководствуются филологическими правилами доктора Богорова{7}, логическими принципами доктора Берона{8}, эстетическими соображениями доктора Войникова{9} и изящными лекциями доктора Оджакова{10}. «Краткость является главным достоинством писателя», — говорят вышеназванные наши ученые, хотя в их журналах все рассуждения начинаются от Адама и спотыкаются на каждом шагу, потому что заключают в себе пространный лексикон высокопарных слов и бездну риторических фраз с тощими мыслями и банальным содержанием.

Кто имел счастье повидать Румынию и погулять по ее большим городам, тот знает, что природные красоты этой земли имеют большое сходство с нашими, болгарскими. Следовательно, я не стану описывать вам ни росу, ни пташек, ни воздух, ни запахи, ни измаильскую грязь, ни галацкий смрад, ни джурджевскую слепоту, ни александрийский патриотизм, ни болгарских богатеев, ни турнумагурельского начальника, ни крайовское постоянство, ни плоештское ничто, ни бухарестских чорбаджий. Все это вы сможете найти не только в босоногом Русчуке и в размалеванном Пловдиве, а и в кривоногом Сопоте, в неуклюжем Калофере, в израильствующем Свиштове, в «высоконравственном» Тырнове и среди премудрых корытников в Габрове. Одним словом, я хочу вам описать лишь те природные и прочие преимущества, какие свойственны только румынской земле и какие способны привести в поэтический восторг всякую молодую душу. Небо было ясное, дожди не шли целых две недели, пекло солнце. Измаил высыхал, бухарестские аристократки и чистоплотные парикмахеры поливали пыльные улицы капустным рассолом и мыльной водой, аммиачные испарения поднимались со всех сторон, бакалейщики на глазах у полиции выливали соленую воду из кадушек с протухшим лососем; полицейские бороды и усы вдыхали все эти запахи и помалкивали; собаки чистили улицу своими языками, адвокаты направлялись в суды, кошки растаскивали по чердакам испорченную скумбрию… «Но зачем ты рассказываешь все это, если мы можем и сами приехать и собственными глазами полюбоваться на эти прелести? — воскликнете вы. — Если ты решил говорить о преимуществах Бухареста перед нашими городами, то говори ясно, а не петляй как заяц». Так вот слушайте. В Румынии случилось великое событие. Каждый из вас знает, что великие дела (разумеется, человеческие) простые смертные встречают с энтузиазмом и осыпают восторженными похвалами, не задумываясь над тем, почему они великие, действительно ли они великие, для кого они великие, кто назвал их великими и надолго ли они останутся великими. Человек устроен так, что ему требуется разнообразие, следовательно, он довольно часто придает большое значение и самым малым делам, потому что эти дела выводят его на чистый воздух и заставляют забыть и разглагольствования отца, и недовольство матери, и перебранку с женой, и неблагонадежность детей. Такова та главная причина, которая создала сотни праздников и которая заставила человечество искать утешение в красном винце в кругу друзей и знакомых. Доказано, что чем запутанней и неестественней отношения между мужем и женой, тем больше отмечается праздников. Но я снова заболтался. […]

…В Румынии произошло три события, которые заставили румын создать еще один праздник…

То событие, которое произошло в столичном городе и которое подняло бухарестский патриотизм на несколько градусов, завершилось официальным крещением в румынской палате депутатов.

…Посмотрим, какие подвиги совершал Ион Чучулигяну в тот исторический день и какие последствия имели его подвиги. Я вам сказал уже, что милая сожительница господина Иона пускалась во все тяжкие, чтобы держать супруга в узде, а супруг не имел ни воли, ни характера, ни особого желания кусаться или отбрыкиваться. Мало-помалу Ион стал настолько кротким, что не только приказы, но и все помыслы барыни Елены выполнялись беспрекословно. Однажды Елена объявила своему добровольному слуге, что если его официально признают наследником древних даков, то