В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев. - Юрий Чудодеев

Разгром военно-воздушной базы на Тайване вызвал у японцев шок. В течение месяца оттуда не вылетали их самолеты.

В феврале 1938 г. представитель китайского командования передал нам данные о том, что на одну из узловых станции Тяньцзипь-Пукоуской железной дороги регулярно прибывают военные эшелоны. Там скопилось много вражеских войск. Видимо, японцы намерены форсировать р. Хуанхэ.

Мы прикинули расстояние. От Ханькоу до цели по прямой 450 км. Наши самолеты могли бы слетать без посадки туда и обратно. Советуюсь с комиссаром Петровым. Приходим к выводу, что посылать на задание весь отряд пока нецелесообразно. Выделяем 13 экипажей, самолеты снаряжаем фугасными и осколочными бомбами.

Буквально через несколько часов группа вернулась. Ведущий В. Клевцов доложил:

— Разбомбили три эшелона, видели, как из вагонов выбегали солдаты.

Что же, для начала неплохо. Противник, несомненно, понес немалые потери в живой силе.

На следующий день меня вызвали в штаб. Там я узнал, что на аэродроме у узловой станции приземлилась большая группа тяжелых японских самолетов. В 40 км восточное вражеские вой ска начали переправу через Хуанхэ.

— Ваше решение? — спросили у меня.

— Решение простое, — ответил я. — Надо бомбить. Сразу по возвращении в отряд вызываю двух наиболее опытных командиров звеньев — Степана Денисова и Григория Карпенко и ставлю им задачу:

— Первая ваша цель — аэродром. Если же там не окажется самолетов, нанесите удар по скоплению войск на берегу реки.

Аэродром оказался пустым. Очевидно, японцы успели перебазировать самолеты. Зато переправа шла полным ходом. Первый удар паши экипажи нанесли но скоплению плотов и лодок. Затем начали бомбить вражескую пехоту, сгрудившуюся на берегу. Среди неприятельских войск поднялась паника. Потери японцев были немалые.

На другой день из штаба китайских войск, оборонявших противоположный берег, поступило сообщение, что переправа противника сорвана. Сотни солдат утонули, до самой темноты японцы подбирали убитых и раненых.

По случаю победы местные военные руководители устроила в клубе «Джапан» ужин. У нас для торжества была еще одна причина: вернулся «без вести пропавший» летчик-истребитель Григорий Кравченко. Целого и невредимого, китайцы привезли его на повозке, запряженной быками.

Во время ужина Кравченко рассказал нам о своих злоключениях, о том, как его подбили японские истребители.

А случилось это так. В воздушном бою Григорию Пантелеевичу удалось сбить один вражеский самолет. Он погнался за вторым. Но неожиданно откуда-то вынырнувшие два японских истребителя взяли его в клещи, и его машина загорелась. Пришлось выбрасываться с парашютом.

— Приземлился прямо в озеро, — рассказывал Кравченко. — Правда, место неглубокое, вода чуть выше пояса. Отстегнув лямки парашюта, тяну полотнище к себе. А из камышей выплывает лодка. Старик китаец толкает ее шестом. Подплыл ко мне, глаза злые, кричит:

— Джапан?

— Какой джапан? — отвечаю. — Русский я, русский.

— Рус? Рус? — сразу повеселел старик. Подтолкнул лодку ближе и протянул руку.

— Ты, Гриша, расскажи, как тебя китаец водкой угощал, — с усмешкой сказал А. Г. Рытов, выезжавший на поиски Кравченко.

— А что тут особенного, — застеснялся Григорий Пантелеевич. — Водка как водка. Только горячая.

— Кое-что ты не договариваешь, брат, — не отступал военком. И, обращаясь к сидящим рядом, продолжал:

— Захожу я это в фанзу и вижу: наш Гриша, как богдыхан, сидит на циновке, потом обливается, полотенцем утирается. Увидел меня, глаза сощурил и смеется. А китайцы наперебой угощают его горячей водкой. Он так пришелся им по душе, что еле отпустили. Всей деревней провожали.

Григорий Пантелеевич Кравченко был выдающимся летчиком нашего времени. С японцами ему довелось еще раз столкнуться на Халхин-Голе[30]. Там он командовал авиационным под-ком. Позже стал генералом, дважды Героем Советского Союза.

…В числе летчиков-истребителей, храбро сражавшихся в небе Китая, хочется назвать также Селезнева, Зингаева, Демидова, Панюшкина, В. П. Жукотского, Казаченко, И. Г. Пунтуса и многих других. Особенно нравился мне Антон Губенко. В одном из боев он таранил японский самолет, сам остался жив и привел покалеченную машину на аэродром. Всего в воздушных боях над Китаем Губенко сбил семь истребителей и бомбардировщиков противника. Китайское правительство наградило его орденом.

На трассе Алма-Ата — Ланьчжоу

Командование японских военно-воздушных сил решило ко дню рождения императора сделать подарок: 29 апреля 1938 г. нанести массированный бомбардировочный удар по г. Ханькоу. Зная, что истребительная группа там малочисленна, японцы, видимо, не сомневались в успехе. Китайское командование через своих агентов своевременно узнало о готовящемся налете и сообщило нашему главному военному советнику. Немедленно были приняты контрмеры: из Наньчана в Ханькоу направилась новая группа истребителей.

Советские летчики встретили японцев на дальних подступах к городу. Бой был долгим, ожесточенным, и результаты его не могли обрадовать императора. Из 54 самолетов противник не досчитался 21. Мы потеряли две машины с нашими дорогими товарищами.

На другой день об этом бое писали газеты. Правда, ни одной русской фамилии не упоминалось, но нам они были хорошо известны. С замечательной победой мы поздравили А. Губенко, А. Грисепко, С. Грицевца, Г. Захарова, А. Лысункина, А. Благовещенского, А. Душина, И. Пунтуса и др.

Более месяца японские летчики не появлялись в небе Китая. И только потом они отважились пробиться к Ханькоу. Правда, и на этот раз им «крупно не повезло». Из 18 бомбардировщиков и 36 сопровождавших их истребителей 14 было сбито.

В сражениях с японцами боевой опыт приобрели и китайские летчики, прошедшие подготовку под руководством наших инструкторов. В ночь на 20 мая 1938 г. они даже совершили полет над японской территорией, сбросили над о-вом Кюсю и префектурой Осака 1 млн. листовок. Летали они на наших бомбардировщиках СБ. Звено возглавлял Сюй Хуаншэнь. Поздравить китайских и советских летчиков с этим событием приехал Чан Кайши. Па аэродром, где мы базировались, прибыло два черных открытых «паккарда». На передней машине сидел сам генералиссимус. Около командного пункта машины остановились. Я впервые близко увидел Чаи Кайши и, должен сказать, он произвел па меня неприятное впечатление. Среднего роста, сутулый, узкие бегающие глаза, приплюснутый нос, под которым топорщилась жиденькая щетка усов. В жестах, манерах было что-то наигранное, театральное.