Жертва Ведьмака - Джозеф Дилейни

Она повернулась спиной к солнцу, откинула вуаль и быстро заговорила – ее голос звучал тепло и сердечно. Я попытался понять ее речь. Похоже было на греческий, но я смог разобрать только некоторые слова. Она положила руку мне на плечо и сказала «о yios», что значило «сын». Через мгновение прозвучало «exi», затем она снова повторила это слово. Скорее всего, просто сообщила им, что я седьмой сын седьмого сына – и ее сын тоже.

Как только она это сказала, все глаза устремились на меня и снова лица незнакомцев озарили улыбки.

– Это Силен, – представила мама высокого черноволосого мужчину в центре. – Хороший друг и очень храбрый человек. Его мужество сравнимо лишь с его пристрастием к еде и вину! Он у нас что-то вроде ведьмака. Силен много знает о ламиях и огненных элементалях. И это нам безусловно пригодится, если удастся проникнуть в Орд.

Она быстро заговорила с ним – я снова не мог уследить за словами, – и Силен кивнул мне.

– Я сказала, что твоя жизнь так же важна, как моя, и попросила его обеспечить твою безопасность, – объяснила мама.

– Что это за язык, мам? – спросил я. – Вроде греческий, но я почти ничего не понимаю. Они так тараторят.

– Ты без проблем поймешь почти всех, с кем нам придется иметь дело, но эти люди живут на границе и говорят на наречии, которое южане называют «варварским северным».

– Все в порядке, – Силен выступил вперед, широко улыбаясь. – Я немного говорю по-вашему. Твоя милая мама рассказала, что ты учишься на борца с темными силами. Я также могу обучить тебя кое-чему. Я прекрасно знаю эту страну и ее опасности.

– Спасибо, – с улыбкой ответил я. – Буду благодарен за любую помощь.

– Так или иначе, сынок, – сказала мама, – мы отправимся на восток не раньше завтрашнего дня. Еще одну ночь мы проведем на «Селесте». Так будет безопаснее. Нам надо хорошенько отдохнуть перед дорогой. А сейчас я хочу тебе кое-что показать и объяснить. Мы совершим небольшую поездку, но к вечеру непременно вернемся.

Она направилась к повозке, накрытой черной тканью. Улыбающийся возница соскочил на землю и открыл перед ней дверь. Внутри было на удивление прохладно. Вообще-то мне нравилось глазеть из окна, но ради защиты мамы от обжигающего солнца этим можно было пожертвовать.

В сопровождении вооруженных маминых друзей мы около часа мчались на юг. Затем сбавили скорость – казалось, что повозка взбирается в гору. За всю дорогу мы не перекинулись ни словом. Я был не прочь о многом распросить маму, но что-то в ее поведении меня останавливало. Я чувствовал – она хочет, чтобы я дождался приезда в условленное место.

Когда повозка остановилась, я, щурясь от солнца, вышел вслед за мамой.

Мы стояли на каменистом склоне холма, вдали сверкало синее море. Перед нами возвышался большой белый дом с садом, окруженный стеной. Белая краска на стенах облупилась, и ставни на окнах также нуждались в покраске. Всадники не спешивались, а терпеливо ждали, когда мы с мамой подойдем к двери.

Она вставила ключ в замок, повернула его и открыла дверь. Та поддалась со стоном и скрипом. Похоже, долгие годы сюда никто не заходил. Я ступил за мамой во мрак. Она подняла свою вуаль и провела меня через дом. В какой-то момент слева от себя я почувствовал движение. Я решил, что это крыса, но по стене пробежала маленькая зеленая ящерица. Мама ключом открыла заднюю дверь, опустила вуаль, и мы вышли в сад.

Здесь был удивительный оазис. Несмотря на запущенность и заброшенность, это зрелище радовало глаз. Из изящного каменного фонтана струилась вода, насыщая траву, кустарники и деревья.

– Видишь это, Том? – мама указала на маленькое искривленное деревце неподалеку от фонтана. – Это оливковое дерево. Они живут долго, а из оливок, которые на них растут, получают оливковое масло. Этому деревцу больше двухсот лет.

Я с улыбкой кивнул, и в этот момент на меня накатила тоска по родине. Деревце, на которое указывала мама, было неказистым и никак не могло сравниться с величественными дубами, ясенями и платанами Графства.

– Давай сядем в тени, – предложила мама, и я последовал за ней к скамейке, стоявшей напротив стены. Она села и вновь подняла вуаль. – Твой отец рассказывал тебе об этом доме и саде, верно? – спросила она.

Мгновение я пребывал в недоумении. Затем вспомнил и улыбнулся:

– Это твой дом, мам? Вы были здесь, когда папа спас тебя?

Незадолго до своей смерти отец рассказал мне, как встретил маму. Он тогда был моряком и во время стоянки в Греции увидел ее, обнаженную и привязанную серебряной цепью к скале. Он защитил ее от солнца, иначе она бы погибла, затем освободил от серебряных пут, и они остались в этом доме, пока не вернулись в Графство, где и поженились. Теперь я и сам использовал серебряную цепь в борьбе со злобными ведьмами.

Она кивнула:

– Да, это мой дом. Я хотела, чтобы ты увидел его. Правда, на самом деле я привела тебя сюда, чтобы никто не помешал нам поговорить. Есть еще кое-что, о чем ты должен знать, сынок, – продолжила она. – Вероятно, нам больше не представится возможности побыть наедине… Мне очень трудно… но я должна рассказать тебе, кто я.

– А кто ты, мама? – спросил я с бьющимся сердцем. Я давно хотел выяснить это, но сейчас, на пороге признания, испугался.

Мама глубоко вздохнула, надолго замолчала, а затем сказала:

– Я не человек, Том. И никогда им не была…

– Не важно, мам. Я уже знаю, кто ты. Узнал года два назад. Ты ведьма-ламия, как и твои сестры. Одна из венгирий – тех, что летают. Долгое время ты была домашней. И ты добрая…

– Я предполагала, что ты в состоянии сложить два плюс два и получить ответ, но, к несчастью, ты ошибаешься. Я бы очень хотела, чтобы ты оказался прав…

– Значит, ты гибрид, – снова прервал я ее.

– Нет, Том, я не гибрид. Я гораздо худшее создание, чем ты можешь вообразить.

Мама повернулась ко мне, ее глаза блестели от слез. Мое сердце бешено стучало. Я не имел никакого представления о том, что она сейчас скажет. Судя по всему, это будет нечто неприятное.

– Послушай, сынок, – продолжила она. – Я Ламия. Самая первая.

Мне стало нечем дышать, голова закружилась. Я слышал ее слова, но их смысл от меня ускользал.

– Что ты имеешь в виду, мама? Я знаю, что ты ламия. Ты домашняя и добрая…

– Пожалуйста, выслушай меня. Я Ламия. Я мать всех других…

Когда я начал понимать, о чем говорит мама, мое сердце уже готово было разорваться.

– Нет, мама! Это не может быть правдой! – воскликнул я, вспомнив все, что было написано в «Бестиарии» Ведьмака. Первенцев Ламии уничтожила богиня Гера, и месть Ламии была ужасной. Она стала убивать детей. Потом молодых мужчин. Она забрала бессчетное количество жизней.