Дорога - Наталия Крандиевская-Толстая

VII. «И новый век встает из колыбели…»

                          VII

И новый век встает из колыбели.Его встречает вой и шабаш вьюг,И вихри туч, над ним смыкая круг,Как в дьявольской несутся карусели.

Мне страшен пир космических веселий,Случайный гость, я прячу свой испуг,Когда мне чашу новогодних зелийС улыбкою протягивает друг.

Властитель помыслов и снов девичьих,Околдовавший молодость мою!Тебя всегда, везде я узнаю,Под маскою любой, в любом обличье.

Теперь, как Феникс, ты восстать готовИз пепелища истин и основ.

VIII. «Из пепелища истин и основ…»

                         VIII

Из пепелища истин и основВосстав, ведет меня мой покровительВ еще не освященную обительЕще не заселенных берегов.

Не обжит человеком этот кров,В его стенах уюта не ищите,Но у порога — ран моих целитель —Журчит струя подземных родников.

И я, к истоку в первый раз припав,Пью колдовство Тристанова напитка.Прохлада в нем блаженная и пыткаГлубоко скрытых, медленных отрав.

И тайный мир мой, без цветов, без брашен,Еще не убран в ризы, не украшен.

IX. «Еще не убран в ризы, не украшен…»

                       IX

Еще не убран в ризы, не украшенНоворожденный век. И не отпетБылой, владевший миром сотню лет.Еще пожар последний не погашен

В развалинах дворцов его и башен,И зарева окровавленный светЕще зловещ на небесах и страшен.Но правоту и логику побед,

Скажите, кто оспаривать посмеет?Кто против молодости устоит?Пусть битва кровью землю напоит,Трава на ней, как прежде, зеленеет.

И жизни торжествующий ростокМладенчески-невинен и жесток.

X. «Младенчески-невинен и жесток…»

                          X

Младенчески-невинен и жестокЗакон побед. Он судит без пощады:Прав тот в бою, кто миновал засады,И тот неправ — кто распростерт у ног.

Когда у победителя венокВ крови — ей оправдания не надо.Толпа рукоплескать героям рада,Пока им покровительствует рок.

Но колесо коварно у фортуны,И вознесенных ею, в свой черед,Оно раздавит. Новых вознесет,И новых сбросит. И ворвутся гунны.

О бедный мир! Ты снова перепашен,И дик, и наг, и наготою страшен.

XI. «И дик, и наг, и наготою страшен…»

                        XI

И дик, и наг, и наготою страшен,Под новым знаменем шагает век.Идет с ним в ногу новый человек,Идут за ним сыны и внуки наши.

В тылу не счесть ни пленных, ни калек,Ни тех, кто в страхе наспех перекрашенВ защитный цвет и для кого навекЧадящий факел прошлого угашен.

И всех, и все с дорог своих смететНапор судьбы, подобный урагану.А гений времени летит вперед,Провозглашая новую осанну,

Его полет бесстрашен и высок.Он расправляет крылья на восток.

XII. «Он расправляет крылья на восток…»

                        XII

Он расправляет крылья на восток,Туда, где омывают океаныЛегендами овеянные страны,Там расцветает огненный цветок.

Его лучей животворящий токПронзает мрак и золотит туманы.Как в сказке, там живой воды истокСмертельные залечивает раны.

Там мудрость правит. Там равно и щедроБлагами жизни все наделены.Там в явь живую воплотились сны,Там сева ждут алкающие недра,

И новый сеятель летит в лазури,Лечу за ним, лечу, как семя бури.

XIII. «Лечу за ним, лечу, как семя бури…»

                         XIII

Лечу за ним, лечу, как семя бури,Вплетаю голос в громовой хорал!Так флейты звук, возникший в увертюре,С победой труб врывается в финал.

Так силы первобытные в натуреПротиворечат тем, кто их сковал,Кто все ходы, как в шахматной фигуре,С расчетом шахматиста сочетал.

Напрасный труд. Ломая все преграды,Гармонии взрывая тишь и гладь, —Неукротимым силам жизни надоРождать и рушить, жечь и созидать,

И вновь лететь вперед на крыльях фурий,Плодотворить грядущего лазури.

XIV. «Плодотворить грядущего лазури…»

                        XIV

Плодотворить грядущего лазуриВ полете дней от века сужденоНам, спутникам грозы, питомцам бури,Нам мирных дней судьбою не дано.

Не нам забавы муз, напевы гурий,Дионисийских праздников вино,И не для нас трепещет на амуреКрыло, огнем любви опалено.

Мы вдохновений трудных и суровыхВозжаждали. Нам утоленья нетВ бесцельной смене радостей и бед.Не виноградных, нет, и не лавровых, —

Терновых удостоены венковРожденные на стыке двух веков.

Вечерний свет

(1958–1961)

«Разве так уж это важно…»

Разве так уж это важно,Что по воле чьих-то силТы на книге так отважноПосвященье изменил?

Тщетны все предохраненья, —В этой книге я жива,Узнаю мои волненья,Узнаю мои слова.

А тщеславья погремушки,Что ж, бери себя назад!Так: «Отдай мои игрушки», —Дети в ссоре говорят.

Январь 1958

«Есть в судьбах наших равновесия закон…»

Есть в судьбах наших равновесия закон —Учет и наших благ, и бедствий в этом мире.Две чаши на весах уравнивает он,Одной — убавит груз, другой — добавит гири.

Так, чашу радостей опустошив вначале,Закона мудрого не избежишь и ты.Прими ж без ропота противовес печалей:Недуги старости и бремя слепоты.

23 февраля 1958

«He дочитав, вслепую перелистывай…»

He дочитав, вслепую перелистывайСтраницы жизни, в шелест их вникайИ крестиком сирени аметистовымНа ощупь любоваться привыкай.

Во мраке глаз тогда воображеньеПовторит все с реальностью такой,Что вздрогнешь ты и милое виденьеПроверишь осязающей рукой.

Февраль 1958

«Уходят с поля зренья…»

Уходят с поля зреньяПредметы, вещи, лица,Теней распределение,Их четкие границы.

Что лесом было раньше,Зеленым стало дымом.Но сосны-великаншиВсе помнят о незримом.

Хранят в могучих лапахИ сны о нем, и думы,Струят дремучий запахИ вековые шумы.

1958. Репино

«Было холодное лето…»

Было холодное летоНа берегу залива.Мглой было все одетоИ расплывалось красиво.

Граница вещей терялась.С дальней сливалась передняя.И все почему-то казалось,Что лето это — последнее.

1958. Репино

«Ты усомнилась в реальности…»

К себе

Ты усомнилась в реальностиТого, что любовью зовется,Ведь от любой банальностиСердце ускоренно бьется.

Спорщица неукротимая,Вечно ты жизнь критикуешь,Вечно в края нелюдимыеПереселенцев вербуешь.

Жить по-людскому не нравится —Лучше бы с облаком плыть;Знаешь, моя красавица,Трудно такой угодить.

Кто ты, скажи мне на милость,Прошлое разоблачи:Птицей ли ты уродилась,Музой ли с неба спустилась,Света ли ищешь в ночи?Не отвечай мне. Молчи.

Ночь на 8 июня 1958. Репино

«И вот опять безмолвный челн…»