Буду завтра. Встречай (сборник) - Кира Буренина

– Ты хотя бы разорвал мою визитку или так, швырнул куда попало? – вырвалось у меня.

– А, ты об этом! – рассмеялся он. – Ну, не обижайся. Просто у Кати, у актрисы, вернее, у ее сестры, родилась дочка. Вот я и решил поздравить Катюшу.

– Моим букетом, – мрачно констатировала я.

– Ты всегда такая зануда? – поинтересовался Стрельцов, и его синие глаза вспыхнули. – Я же даже душ не успел принять, выскочил за тобой. Чувствовал, что ты не станешь меня ждать…

– И что теперь? – плохое настроение потихоньку отступало. – Таким и пойдешь?

– Если подождешь десять минут, вернусь чистым, как младенец, – рассмеялся он.

– Иди, – я махнула рукой, – я подожду на скамейке у фонтана, мне еще пару звонков надо сделать.

– Ты ангел, – он закатил глаза и умчался.

Вскоре мы сидели в кафе в переулке и болтали. После спектакля, объяснил Дарко, у него всегда зверский аппетит. Я же просто за компанию заказала зеленый чай и десерт. Разговор, начавшийся с веселой пикировки, стал тише и откровеннее.

Я рассказала о том, как хочу снова увидеть море и забыть о ежедневных проблемах, наваливающихся на меня, как только я переступаю порог редакции. Хочу выспаться по-настоящему. Хочу поваляться на поле с ромашками. Хочу сделать ремонт в кухне, чтобы было стильно и со вкусом. Хочу в Париж, бездумно просидеть полдня на скамейке в Люксембургском саду, а потом отправиться в кафе «Анжелина» на рю де Риволи попить горячего шоколада.

– А ты где чувствуешь себя самим собой, Дарко? – спросила я его.

– Не для статьи?

– Не для статьи, – улыбнулась я.

– Мне просто необходимо выбрасывать адреналин, особенно после спектакля. Хожу в клубы, тусуюсь с друзьями. Обожаю дискотеки. Люблю дачу, посидеть с друзьями в парилке. Люблю, когда обо мне пишут в прессе, тщеславие проклятое. Люблю сладкое. Женщин люблю, наконец! – Он весело расхохотался и принялся рассказывать о своих романах. «Нас всюду окружают девушки. Трудно удержаться от флирта, от легких, мимолетных увлечений», – и он обаятельно улыбнулся.

Я ехала домой и думала о том, что артисты – дети. Иногда злые дети. Но люди интересные, нестандартные, особенные. Все – болезненно тщеславные, эгоистичные, думающие о себе в первую очередь. А Дарко? – спросила я себя. Хотя какое мне дело? И я больше чем уверена, что сейчас в подъезде его дома несколько сумасшедших поклонниц ждут кумира … Он тоже ждет встречи с ними: он обожает их восторженные стоны, влюбленные взгляды. Наверное, носит с собой специальную ручку для автографов. От такого наркотика, как слава, нелегко отказаться.

Несколько романов и лет назад я бы тоже влюбилась в него. Но в мои тридцать с лишним наперед известны все сценарии. И сердце уже знает: не стоит доверять счастливым финалам и обаятельным лицедеям.

И почему я так была в этом уверена?

Утром в офисном коридоре я наткнулась на системного администратора Данилу, который шествовал с охапкой проводов и компьютерных мышей. Он весело поздоровался со мной, а когда я отпустила комплимент по поводу его живописной копны каштановых волос, вдруг смутился. Что-то наш гениальный системный администратор краснеет, как студент. Похоже, этот ангел-хранитель компьютеров всей редакции не совсем ровно ко мне дышит… Но долго думать об этом мне было некогда.

– Как вчерашний спектакль? – поинтересовалась Машенька, редактор отдела культуры.

– О, такой свежий взгляд на Шекспира. Мне понравилось. Я брошу пару фраз для нашей рубрики «Афиша», – ответила я, – а ты развернешь, ладно?

– Ира, тут как раз звонили из театра, где Стрельцов играет. Они хотели уточнить насчет публикации… – сообщила ассистент редакции.

– Не Стрельцов?

– Нет, дама какая-то пожилая… Катарина Матвеевна. Сказала, что будет звонить тебе на мобильный.

Я выудила из сумочки телефон. Так и есть: пропущенная эсэмэска от Дарко:

«С хорошим днем! Целую!»

Вдруг я почувствовала, что мои щеки розовеют.

– Это по поводу «Афиши»… – неизвестно зачем доложила я стоящему рядом фоторедактору Донскому, который сделал испуганные глаза и сделал шаг назад.

Успокаивающе похлопав его по руке, я набрала номер Дарко.

– Здравствуйте, Катарина Матвеевна!

Донской как-то боком двинулся в сторону фотостудии.

– Привет, – ответил мне жизнерадостный голос Стрельцова. – А что, похоже, получилось. Ваша девушка из редакции поверила! Пойдем сегодня пить чай? Есть одна веселая чайная.

– Да, Катарина Матвеевна, скорее всего, мы это опубликуем, – я едва сдерживала смех.

– Ну, тогда в семь я буду ждать тебя за углом. В образе старушки, – сказал Дарко и отключился.

В семь ноль пять я села на «штурманское» сиденье его машины. Кстати, машинка Qashqai, моего любимого глубокого синего цвета. И модель, название которой вызывает у меня ассоциацию почти по Андерсену – каша из ледяной крошки и зачарованный Кай, лениво угощающийся ею в чертогах Снежной королевы.

Мы действительно отправились пить чай. Не помню, что там было еще – что-то веселое и бурное, не сочетающееся с представлением о благопристойной чайной. Мы общались без остановки. Попутно Дарко отвечал по телефону, отправлял эсэмэски.

– Дарко, – не выдержала я, – ты можешь некоторое время не отвлекаться на переписку? Я вот свой телефон на вибросигнал перевела, ни с кем не разговариваю, никому эсэмэски не строчу.

Он улыбнулся:

– Извини, тут правда срочно. Человек важный пишет. Все, отключаю. А чтобы ты не огорчалась, кое-что расскажу, любопытное.

Однажды я попробовал составить некую типологию женщин, которым я пишу эсэмэски: подруги, деловые знакомые и нужные деловые знакомые. И вдруг я понял, что внутри меня сидит нечто, что автоматически определяет, как к какой женщине обратиться, – решил просветить меня Дарко.

– Вот, например, хорошей подруге я напишу: «дорогая, милая, родная», и обязательно в конце добавлю: «целую». Знаю, что ей будет приятно, что улыбнется, читая мою эсэмэску. Она же понимает, что комплимент – часть флирта, поэтому тоже напишет «целую» и добавит еще что-нибудь легкое, ни к чему не обязывающее.

– А деловой знакомой? – суше, чем хотелось, поинтересовалась я.

– Такая знакомая может рассчитывать на обращение «дорогая». Не уверен, что назову ее «милой». А вот поцелуя она от меня не дождется, это точно, – улыбнулся Дарко, отхлебывая из чашки.

– Слушай, давай я из этого сделаю статью? – предложила я.

– Ты из всего, что тебя окружает, делаешь статьи, да?

– Не всегда, – пробубнила я. – Правда, теперь я буду более внимательно читать твои эсэмэски!

– Эй, это же не собрание сочинений, что там читать! – рассмеялся он. – И не будь злюкой, тебе это не идет.

– Ну да, – возразила я, – должна же я понять, когда из разряда «хороших подруг» я перемещусь в разряд «деловых знакомых»…

Дарко только рассмеялся, и в его синих глазах сверкнули хрустальные искры. Как у заколдованного Кая в Снежном королевстве.

Через два дня он поймал меня в объятия, когда я опять спешила в метро.

И я снова попала домой лишь к полуночи.

В первый раз Дарко поцеловал меня под дождем, в который мы вышли после его спектакля. Мы стояли в двух шагах от театра – две серые тени, неотличимые от обычных прохожих. А на другой стороне, возле служебного входа, дежурили юные девочки. Ждали Стрельцова…

Неожиданно для себя я оказалась в разгаре нового романа. Со всеми положенными атрибутами. Я мечтательно задумывалась на планерках. Я снова полюбила высоченные шпильки и попросила стилиста добавить в мой «золотистый шатен» несколько дерзких рыжих прядей. Я стала постоянно проверять мобильник – нет ли новой эсэмэски. Я сама писала их штук по пять в день. Такого со мной не было давно.

Однажды в холле я столкнулась с Данилой. Он страшно обрадовался, увидев меня, словно я прибыла с Северного полюса или, наоборот, из самой что ни на есть «горячей точки»…

– А я тебя жду, – вдруг сказал он.

– Серьезно? – удивилась я.

– Что-то случилось?

– Я часто жду тебя здесь. Вдруг ты снова придешь на диван читать свою почту. И тогда можно будет сидеть на соседнем диване и смотреть на тебя. Видеть, как ты хмуришься, улыбаешься, звонишь по телефону или смеешься над своими эсэмэсками.

Я подняла на него глаза. А ведь действительно, я так погружена сейчас в Дарко, что почти ничего вокруг не замечаю. Даже симпатичного сисадмина, который приходит на меня любоваться.

– Данечка, извини – я, наверное, слишком много думаю о другом и не замечаю коллег. Наверное, даже не здороваюсь, да?

– Это не страшно. Зато, когда ты сидишь тут одна, ты такая умиротворенная. И можно незаметно любоваться.

– Данила, еще немножко, и я подумаю, что ты ко мне неравнодушен, – я попыталась перевести все в шутку.

Данила преданно смотрел близорукими глазами.

– Да, – просто отозвался он, – ты не ошиблась. Но это ничего не значит. Просто теперь ты об этом знаешь.