Серпомъ по недостаткамъ (целикомъ) - Аноним Луиза-Франсуаза

- Так мы это... - неуверенно замычал второй мужик.

- Всё, мое предложение - окончательное. Дальше - решайте сами, а мне впустую языком молоть некогда, работы много. До свидания, всего вам хорошего. Так, ребятишки, быстро рыбу поделили - и приступаем к еде. Кто сегодня дежурный?

Дежурный у меня был. Положено молитву перед едой прочитать, а я-то ни одной и не знал. Так что сделал просто: один из старших ребятишек был "дежурным по молитве". Сегодня, как на грех, "дежурной" была как раз Таня. Она, глотая слезы, что-то прошептала, и мы "приступили к трапезе".

Грустная была трапеза. Ошарашенные мужики молча ушли, а Ваня - точно, вспомнил я его имя - очень печально сказал:

- Не заплатит папаня, откуда у него столько деньжищ-то? - и заплакал.

- Так, никому не плакать. Денег ни у кого нет, я и сам знаю. Но родители ваши дня через три сами прибегут, просить чтобы я обратно вас в свой отряд взял - и я возьму. Так что потерпите до конца недели - и отцы вас сами сюда за руку приведут.

Ваня плакать перестал, но, хлюпая носом, спросил недоверчиво:

- С чего приведут-то? Он денег хочет, а ты сам с него денег хочешь взять.

- Ты у меня сколько тут? три дня?

- Пять уже...

- Вот и смотри: пять дней ты приносишь домой по полтора фунта рыбы. Сам сытый, других кормишь. А теперь приносить перестанешь, и сам голодный останешься. Отцу-то рыбы небось снова захочется, а у погромских покупать - денег надо. Вот он и придет просить, чтоб назад я тебя взял.

Таня слушала, приоткрыв рот и забыв даже есть:

- И наш папаня нас приведет? - за эту пару говорила всегда она: ей уже почти девять было, а Мишка - на полтора года младше.

- Приведет. Всех приведут. Только договариваемся так: до следующего воскресенья, или пока отцы сами ко мне не придут, ко мне не бегать. Всем понятно?

Все закивали головами, а маленькая Оля спросила:

- И нам не приходить?

- Тебе - приходить, мамка ваша ко мне вас отнимать не придет.

Оказалось, что жадность (или рачительность) крестьянскую я сильно недооценил. Харченко-старший появился у моего крыльца уже через день, в воскресенье, сразу после обедни в церкви:

- Александр Владимирыч, извиненья просим. Неправы мы были, насчет денег... Возьми обратно детишек в помогальники. Бес попутал, истинное слово, плату с тебя просить. Твоя правда - ты детишек и кормил, и хоть какому делу учил... Только вот где ж я возьму деньжищ-то? Может так сговоримся - зерном возьмешь? Есть у меня зерна маненько. Али еще чем - а не набрать мне денег-то... - голос его был заискивающий, но глаза были такие хитрые-хитрые.

- Ну, наверное можно и договориться. Пуд муки пшеничной, два фунта постного масла, двадцать крынок молока - молоко по крынке через день носить, и пять цыплят, курочек, до сентября еще и денег полтину - и до осени я твоих двоих забираю в отряд.

Предложение было гораздо выгоднее предыдущего: пуд муки - если свое зерно мололось на одной из ерзовских мельниц - стоил в слободе не больше рубля, максимум полтора - если мука "ситная", то есть просеянная через сито. Молоко по копейке-полторы за крынку шло, да и не покупал его никто. Масло - еще копеек двадцать. И гривенник суточные цыплята. То есть предложение мое было максимум рубля на два - за три месяца. Ну, еще полтину осенью. А рыбы детишки домой таскали по рыночным ценам копеек на семь, а то и десять в день.

- Так нет у меня цыплят-то, не сажали наседку...

- Вот и посадите. А как вылупятся - заберу. По рукам?

Харченко глубоко вздохнул, и с видом, что последнее отдает, махнул рукой:

- По рукам! Ребятам-то как - завтра придти или сейчас уже остаться? - Таня и Мишкой стояли поодаль и внимательно на нас смотрели - А муку я нынче же принесу, фунта два пока, остальное - завтра: смолоть надо будет.

- Оставляй ребят.

Харченко-старший (так я и не узнал его имени) громко сокрушаясь, пошел домой, за мукой. Как будто я не знал, что минимум половину рыбы продавал он в трактир - трактирщик платил за фунт мелочи по две копейки. Ну да это дело не мое: я свою рыбку на зиму запасал, а что пацаны наловили, так пусть делают с ней что хотят. Васька Константинов - половину сушит, а половину сам дома и варит: когда отец и двое старших братьев домой приходят - им и еда готова. Девять лет парню - самостоятельный уже. Живут без матери, так что забот у парня хватает: ко мне он только на рыбалку бегает и на обед. А Ковали - всю рыбу сразу в трактир и несут: у них зимой корова пала, каждую копеечку они на новую копят.

Самый самостоятельный у меня - Андрюша Пименов. Десять лет ему. Ходит с сестренкой, ей летом три года будет. Мать у них батрачит где-то, отца - нет, живут вовсе в землянке - и больше о сестренке заботиться некому. Так он уже в субботу пришел, протянул мне три копейки:

- Дядь Саша, я тебе за сестренку завтра денег отдам: продам рыбу и отдам.

Деньги я взял. Нельзя было не взять.

У огородников, что обосновались рядом с Волгой, выменял на рыбу лука фунтов пять, ведро картошки. В лавке - купил чугунную сковороду (двадцать пять копеек), у трактирщика за две копейки купил хлебной закваски: хлеб он пек очень неплохой. Два фунта муки пшеничной купил. Вообще-то кусок закваски стоил у него полкопейки, но мне сразу много нужно было. Поэтому вдобавок ко всему взял я у него и полфунта сахара - дрожжи размножить быстро.

Обед слегка подзадержался: я нажарил лука с картошкой, потом поджарил самых больших сазанов из пойманных утром. И напек блинов, точнее - оладьев с картошкой. Как раз с поля приехал Дима, он там героически воевал с сусликами, целая колония которых разместилась на его земле. Не очень большая - но как раз из нор полезли молодые суслики и жрали они, по словам Димы, все что растет. Причем пшеницу особенно за деликатес считали.

Война у Димы протекала в общем-то успешно: он уже с десяток сусликов поймал и сам съел, да ещё семь принес домой - меня мяском побаловать. Мяска правда было небогато, суслики, на мой взгляд, были с домашнюю крысу - но когда Димка стал их жарить, я понял как соскучился именно по мясу. Так что обед получился просто роскошный: Евдокия еще щи сварила на бульоне из сусликовых голов с редисочной ботвой - очень вкусно получилось.

Поскольку народу за обедом было много, то если мы на улице - и видать "улица" обед оценила. Поэтому то, что Харченко прибежал обратно детей "сдавать", было не удивительно. Не удивился я особо, когда за ним еще пятеро пришли - новых пацанов "устраивать". Денег ни у кого не было, что и понятно: ко мне прибились детишки из очень небогатых семей (с моей точки зрения - так вообще нищих по меркам двадцать первого века), но тем не менее "сторговал" я у них еще два пуда пшеничной муки, три - ржаной, два литра постного масла и по мелочи в будущем - немного яиц, молока (с тех, у кого корова была).