#заяц_прозаек - Лариса Валентиновна Кириллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гаргулья Барбара была каменной страшилой у входа в ратушу. Нос у нее отсутствовал как таковой — был стерт миллионами загадывальщиков желаний. Сейчас, как назло, она утонула в темноте — подсветка и фонари заслонились непонятно чем, Макс не стал вникать, и вышла тень, — и внутри конкретно так ёкнуло, когда он в эту тень нырнул. А еще в ней надо найти Барбару…
Ледяными руками Макс ощупывал рельеф стены. Рядом люди, сотни людей — вот, прямо здесь, в двух метрах от тебя, внушал он себе, глядя на тех, прозрачных. Можно было включить фонарик на телефоне, но Макс не включал. Тем более, что глаза привыкли, и он уже видел профиль Барбары, мерцавший едва заметными отблесками огней — темнота почти слопала их, но все-таки не до конца.
Прямо под отсутствующим носом у Барбары был рот-водосток, из которого лились, когда им это надо, мутные потоки. Вот туда запихать — и в темпе домой, пока пэренсы не лютуют, думал Макс, складывая рассказ вдвое и вчетверо. А то уже звонили два раза. Вот та-ак, вот сюда — и…
Лед сдавил горло, и грудь, и руки, и всего Макса: вдруг он ярко-ярко, будто во сне, представил, что вот сейчас Барбара жамкнет каменным ртом и откусит ему пальцы…
Ну конечно.
Ну естественно.
Ну да, ну да, разумеется, и так понятно было, что… внимание… готовы? — три, четыре…
Совершенно верно: что Ничего. Не. Произойдет.
Ха.
Никакой палец никто не откусил. И ни в какие крипипастыри никого не звали. А просто взяли и тупо написали ему — «не спеши, бро, подрасти пока». И смайлы. Много смайлов, целая грядка пузатых ржущих смайлов… над кем ржущих? Угадайте с трех раз.
Наверно, никто никогда не приходил в школу таким злым, как Макс после праздника. Хорошо, что Агаты не было (странно, она всегда на всех уроках, как штык), — а то не вытерпел бы. Отыгрался бы. Ничего, и без нее нашлись, благо полный класс дебилов, бензопилой их мало…
Перед третьим уроком Макс, нырнувший в телефон, не то чтобы услышал, а скорее ощутил какой-то безымянной антенной, как в классе что-то происходит.
Он вынырнул и осмотрелся. Было непонятно, что же происходит, потому что не происходило ничего. Просто в класс вошла Агата.
Она вошла, и все смотрели на нее. И Макс тоже смотрел, будто вошла какая-то совершенно другая девчонка, хотя это была все та же Агата. И одежда на ней была та же, и сумка, и ничего, вот совсем-совсем ничего в ней не изменилось… хоть на самом деле изменилось всё. И все это видели, как и Макс, и все пооткрывали рты и пытались понять, что же изменилось-то, — а она к каждому подходила необыкновенно легкой, хоть и совершенно обычной своей походкой, и говорила что-то, и улыбалась, и улыбка ее была знакома, как наклейка-цветок, налепленный на учительский стол кем-то из малышни, — если бы он вдруг пророс и стал живым и настоящим…
Как же это, думал Макс, глядя на чудо, которое привык называть Агатой. Как же это я не замечал. Ноги сами приподняли его и несли к ней, хоть он еще и не придумал, зачем.
— А, Макс, — услышал он голос. Тот самый, знакомый почти как свой, ничего и не поменялось в нем — кроме того, пожалуй, что теперь, когда он звенел, все молчали. — Привет. Хочу тебе кое-что сказать.
— Ы? — мукнул Макс по-дурацки.
— Ты знаешь, это вчерашнее сочинение — оно… в общем, я кое-что обдумала после него.
— Что?
— Разное. Прости, конечно, но — больше никакой домашки.
Евгения Пастернак, Андрей Жвалевский. Все уроды — из детства
Было темно.
— О, ты! Ребенок! Мы избрали тебя в избранные, ибо твои лучистые глазенки…
— Мешок снимите! — перебила девочка.
Стало светло, но неприятно. Девочку окружали монстры всех форм и расцветок.
— Милашка! Обаяшка! Девонька! — лепетало все вокруг.
— Руки развяжите! — потребовала девочка.
Пока она трясла кистями, разгоняя кровь по рукам, смешное взъерошенное существо скакало вокруг и причитало:
— Под нашим небом день особый, теперь у нас есть все же ты! ИнопланЕтян рады видеть! Ты образец нашЕй мечты!
«Вот зачем они мне руки завязывали? — подумала девочка. — Лучше бы уши залепили чем-нибудь».
— То есть вы инопланетяне? — уточнила она.
— В корень зришь, дива, — радостно всплеснул руками новый монстр.
Даже, наверное, всплеснула — существо было слишком мелким, со слишком тонким голосом и слишком розовой шкурой.
— Мы коренные граммарианцы! — продолжила она. — Испокон веков мы исполать понеже гой еси!
Монстриха замолчала. Видимо, довела мысль до логического исхода.
— Так, — сказала девочка. — Кто может объяснить мне, за что… зачем вы меня утащили? Только по-русски и понятно!
— Господи!!! Ну, как же!!! Это же так очевидно!!! Ну, неужели не понятно!!! — раздалось из задних рядов, и девочка увидела макушку мелкого желтого монстрика, который проталкивался к ней.
— Боже! — причитал он. — Боже! Боже! Как ты могла не догадаться сама? Как не могла сама догадаться? Как ты сама не догадаться могла?!! Как?! Ну, как?!
И девочка догадалась:
— То есть ты не знаешь?
Желтый радостно закивал.
— Я согласно киваю головой вниз! — пояснил он, чтобы не оставить малейших сомнений.
Тут что-то хлюпнуло, и все монстры рухнули на пол, высоко подняв хвосты. Или щупальца. Или какие-то другие отростки.
В помещение вошел Он. Главный.
— Вследствие определенных обстоятельств, возникших в силу определенных причин, появилась настоятельная необходимость в перемещении твоего тела на нашу орбитальную станцию, — сказал Он.
— Данное вами поручение исполнено в прилежащем… вылежащем… надлежащем, — залепетал желтый.
— Я демонически хохочу! — сообщил Главный. — Мой хохот раскатисто рокочет. Умри, тварь!
В этот момент желтый начал корчиться, а потом с растекся по полу неровной лужицей.
— Сие в назидание! — сказал Главный. — Коверкать язык недопустимое несоответствие с жизнью.
— Убейте лучше меня, — попросила девочка.
Попросила довольно искренне.
Но тут монстры заговорили все сразу, объясняя, почему убить пленницу никак нельзя. Девочке стало совсем плохо. Но главную мысль она уловила.
— То есть вы, — сказала девочка, когда галдеж утих, — вы хотите уничтожить мою планету и похитили меня, чтобы я учила ваших шпионов? Потому что они все время проваливаются? А меня выбрали, потому что я лучше всех пишу сочинения? Я правильно поняла?
— О, девочка! — застрекотал оранжевый монстр. — О! Как ты права! Тысячу! Сто тысяч раз! Сто миллионов тысяч…
— Стоп! — заорала девочка. — Где
