Масоны из провинции - Максим Кузьменко

Плохие вести пришли уже вечером.

Антип, понимая что скоро холода, приволок в гостиную четыре громадных кресла, обтянутых бежевой парчой, и поставил два рядом с диванами, заполняя пустоту у камина, а два по углам гостиной, на пол постелил ковер, приготовил комнату к зиме, так сказать. Несмотря на теплую погоду днем, ночью на землю спускалась осеняя прохлада, поэтому каждый вечер протапливали камин, чтобы сырость не разводить. Вот и сейчас, вся семья собралась после ужина у горящего очага. Алексей Николаевич, сидя на диване, курил трубку-русалку и рассказывал о своей поездке, возле него сидела Раиса Петровна, а молодые люди заняли места в рядом стоящих креслах, и с нетерпением ждали, когда наступит глубокая ночь, и они смогут вновь, тайком, побыть друг с другом. Такая таинственность интриговала и заводила обоих, и в некоторой степени даже нравилась.

— А что вы, детки, собираетесь завтра делать? — спросила Раиса Петровна Олечку и Сергея. — Снова в ваш клуб ехать хотите? — она нахмурила брови.

Для себя влюбленные решили что больше не поедут в это место, придя к выводу, что это небезопасно. И потом, сейчас им хотелось больше времени проводить вдвоем, наедине, в друзьях они не нуждались..

— Нет, маменька, в клуб мы не поедем. — ответила за обоих Олечка. — А чем заняться, еще не решили.

— Мне лучше в Екатеринославск съездить, письма нужно отослать. — добавил Сергей.

— Страдающим барышням Москвы? — не упустила своего Раиса Петровна. Олечка попыталась сделать вид что шутка ей показалась смешной, но теперь это было нелегко, и вместо улыбки она изобразила кривую ухмылку. Но крестная этого не заметила. — Если вы не против, то попрошу вас помочь организовать нам праздник.

— Сабантуй? — на этот раз Олечка улыбнулась по-настоящему.

— Да, я думаю пока тепло нужно праздник отгулять. — она посмотрела на Сергея. — Заодно и в Екатеринославск с Алексейем съездишь, за артистами, ну и заедешь куда тебе нужно. А в воскресенье по-гу-ля-ем! — она пропела последнее слово хлопая в ладоши на каждом слоге.

Каждый год Раиса Петровна для своих работников устраивала праздник урожая. Это было веселое мероприятие, на углях пекли бараньи и свиные туши, пили пиво, квас и вино, были песни, танцы и артисты, сама хозяйка гуляла со своими крестьянами. Во всей губернии такое устраивали всего три магната, но самый лучший всегда был у Раисы Петровны. Непременно была ярмарка, были игры и забавы, жгли огромные костры и часто гуляли до самого утра.

— Я уже позвала торгашей, шинкарей и прочее племя. — она зевнула прикрыв ладонью рот. — Мы с Олечкой завтра еще некоторые вопросы решим, а вы в губернию съездите.

Залаяла собака, Антип выскочил во двор, послышались голоса, через минуту, в синем мундире, в гостиную влетел высокий, широкоплечий юноша, скорее мужчина, лет тридцати. На мундире были золотые офицерские шевроны, при левом боку висела кожаная кобура. Лицо было бледно, вид взъерошен, он посмотрел на Алексей Николаевича, потом поздоровался со всеми.

— Алексей Николаевич, — заговорил сбивчиво пришелец. — я был на квартире, можно, наедине. — глаза горели лихорадочным огнем, всем присутствующим передалось напряжение, и все почувствовали неладное.

Алексей Николаевич встал и вышел с Егором в столовую. Егор, так звали неожиданного гостя, служил в отделении полиции города Александровска, и служил довольно хорошо, если не сказать отлично. Репутацию имел самую блестящую, пользовался уважением среди горожан. Он был внебрачным сыном бывшего градоначальника Демчишина, об этом знали все, и все что сделал для своего сына Демчишин, это пристроил его в полицию мальчиком на побегушках. Здесь и раскрылся талант парня, имея незаурядный ум, физическую силу и невероятную ловкость, он проявил себя, да так, что уже через три с небольшим года стал правой рукой начальника полиции, был удостоен двумя наградами за поимку особо опасных преступников. Женился на дочери Никифора Валентине, взял фамилию супруги, и жил довольно-таки хорошо. Уже состарившись, Демчишин не раз говорил что это лучший из его наследников. Родные дети растащили имущество еще при жизни отца, и в большинстве своем промотали его. Егора Раиса Петровна любила, и всегда была ему рада, в отличии от остальных отпрысков бывшего градоначальника.

— Так вот, — продолжала хозяйка дома, пока мужчины разговаривали. — гулять будем на Камьянке. Я завтра Свирида на хутора отправлю, пусть народ зазывает, а в город Антип, — она глянула на дверь, в проеме стоял Алексей Петрович, из-за плеча виднелся Егор. — на, кобыле, Антип…. Алекс…Леша, что с тобой?

Алексей Петрович переменился в лице, глаза как будто впали, цвет кожи стал нездоровым, взгляд растерянный.

— Мне срочно нужно уехать. — всегда уверенный и крепкий голос звучал слабо и сипло.

— Что случилось? — Раиса Петровна встревожилась, встала с дивана и подошла к мужчине.

— Мне нужно к брату.

— К Коношеву? Я с тобой! — тот согласно кивнул.

— Я тоже поеду. — встала Олечка, а с ней встал и Сергей.

— Может лучше не нужно. — подал голос Егор.

— Она все равно узнает, — мрачным тоном произнес Алексей Николаевич. — так пусть узнает правду, а не то, что люди потом наплетут. — он набрал воздуху. — Аннушка, руки наложила.

Олечка вскрикнула и закрыла лицо руками, Раиса Петровна побледнела, Алексей Николаевич потупил взгляд, и только Сергей не совсем понимал что здесь происходит. Нет, он понял что умер человек, точнее покончил с собой, и что этот человек, точнее женщина, а скорее девушка, не посторонний для присутствующих. Его мысли прервала Олечка, она кинулась к нему и обняла, положила голову на грудь и тихонько плакала.

Молодому человеку не было известно, что Аннушка Коношева, это дочь двоюродного брата Алексей Николаевича, Павла Коношева, фактически племянница, а учитывая то обстоятельство, что между Алексей Николаевичем и Раисой Петровной были отнюдь не деловые отношения, то несчастная была, в некотором роде родственницей и самому Сергею. Но и без этих обстоятельств известие было более чем печально, семью Коношевых Раиса Петровна знала очень давно, именно Павел Коношев познакомил ее с Алексей Николаевичем. С его дочерью, ныне покойной, Олечка дружила с детских лет, и лишь пол-года, как их отношения охладели и девушки перестали часто видится, только на собраниях у Попова, но несмотря на это Олечка питала теплые чувства к Аннушке. И в конце концов, Коношев был деловым партнером Раисы Петровны, он держал салотопленый заводик, куда она продавала свиное сало со своих многочисленных ферм.

Раиса Петровна не придала значению поступку дочери, сейчас ее внимание было занято другим.

— Как? — спросила женщина.

— На петле, в сарае. — тихим голосом произнес Алексей Николаевич.

— Антип! — позвала хозяйка.

— Да барыня. — почти сразу послышался голос того кого звали.

— Седлай лошадей, — потом посмотрела на дочь. — ты уверена? — Олечка поняла что вопрос адресован ей, оторвалась от груди юноши и кивнула, Сергей тоже зачем-то кивнул. Раиса Петровна смерила их взглядом. — Всем четверым седлай.

Мужчины освободили проход, молодые люди, а следом и Раиса Петровна поднялись наверх, переодеться к ночной поездке.

В доме у Коношевых свет горел во всех окнах, во дворе стояла белая повозка докторов и черная карета полицейской службы города, возле последней чернело два силуэта. Сама усадьба находилась недалеко от городской площади, поэтому домчали довольно быстро. Поначалу Сергею было страшновато скакать в темноте, но скоро он привык и это прошло.

По прибытию Раиса Петровна с Олечкой бросились в дом, а Алексей Николаевич с Егором подошли к черной карете, Сергей последовал за мужчинами. Силуэты курили и о чем-то тихо переговаривались.

— Доложить! — без высокомерия, но довольно уверенно произнес Егор.

— Нашел ее слуга Пилип, он там сидит, — один кивнул головой в сторону дома. — плачет.

— Она выросла на его глазах, — сказал Алексей Николаевич. — его жена Аннушке нянечкой была. — голос звучал печально.

— В сарае, где у них хомуты, седла, ну и разное, там, — силуэт махнул в сторону где чернело большое строение. — висела. Сейчас Мирон ее осматривает, тело, Остап родителей успокаивает.

— Мирон ничего не говорил? — спросил Егор.

— Сказал только что застыла уже, значит долго висит, с обеда, примерно.

На ночном небе высыпали звезды, молодой месяц смотрел вперед рогами. Алексей Николаевич направился к дому, рядом Егор, Сергей шел за ними, кажется мужчины его не замечали.

— Сколько ей было? — спросил полицейский.

— Пятнадцать, еще не исполнилось. — мрачно отвечал Алексей Николаевич.

— Несчастная! — Егор перекрестился. — Это ж, теперь, отпевать не возьмутся.